Джон Робертс - Степная царица

Они вошли в город с обнаженными мечами. Конан и Акила шли впереди, три дикие женщины не отставали. Поодаль шли следом люди Арсация, волнуясь, но держа наготове сабли, луки и арбалеты. Самым последним шел Арсаций с гомункулом на плече, будто с домашней птицей. - Наш Арсаций очень неторопливый и осторожный человек, - произнес Конан, оскалившись поволчьи. - Без сомнения, это наилучшая тактика против таких врагов, - сказала Акила. - Мне же в любое время подавай кровь и сталь. - Да, я... Что это? Со всех сторон послышался шум крыльев. - Просто демоны бури начинают свою ночную работу, - прокричал им сзади Арсаций. - Не обращайте на них внимания и идите дальше. Они пошли дальше, но не обращать на демонов внимания было невозможно. Доносился шум разрываемого и ломаемого камня, разбиваемого стекла, неописуемое шипение. Всюду висела удушающая вонь кислоты, от которой вскоре все уже кашляли, а желтый дым, стекающий по стенам высоких домов, казался скорее жидкостью, нежели дымом. Он образовывал на улице слой, глубиной по колено, и кожа на ногах начала чесаться и жечь. - Кром, скорее выберемся отсюда! - крикнул Конан, бросившись к ближайшей лестнице. Акила и ее женщины помчались, как олени, а воины заковыляли следом, путаясь в халатах и звеня доспехами. Колдун с достоинством вышагивал, не обращая внимания на неудобство. В более высокой части города воздух оставался еще чистым. Скоро все уже стояли на площади перед огромным храмом. Двери храма были открыты, и внутри мерцал свет. - Скоро у нас появится компания, - сказал Конан. - Ты готова? - Я всегда готова, - проговорила Акила, плотнее сжимая грубую рукоять меча. За их спинами ждали нанятые воины, а на вершинах окружающих площадь домов собрались другие существа. - Не нравится мне сражаться на одной стороне с этими тварями, - прошептал киммериец. - Когда враг намного превосходит числом, - заметила Акила, - союзников выбирать не приходится. - Пошли, - сказал Конан. Время колебаний миновало. Как бы то ни было, но пора начинать ночную работу. Они прошли не больше дюжины шагов, как вдруг из храма хлынули воины. Они орали, протяжно выли, и воздух загудел от арбалетных стрел. Многие из подземных воинов размахивали факелами, отчего пляшущие тени лишь мешали целиться. Первые воины, подбежавшие к киммерийцу и царице амазонок, с криком попадали, истекая кровью. Нанятые воины Арсация выстроились шеренгой и вступили в бой. Подземные жители были меньше ростом, что является недостатком в рукопашной схватке, но в числе они намного превосходили. Два воина Арсация с криком упали, другой упал молча, со стрелой, торчащей из глазницы. Затем в драку вмешались демоны бури. Конан сражался уже в шагах двадцати от входа в храм, когда появились бьющие крыльями зловонные твари. Киммериец не мог в темноте ясно разглядеть их, да и не был уверен, что хочет их видеть. Через несколько мгновений его заливал дождь из окровавленных внутренностей, вырываемых отнюдь не сталью. Воины в масках в панике начали отступать, а Конан и сражавшиеся вместе с ним принялись рубить по их незащищенным спинам. Это была отчаянная битва с превосходящим числом врагом, в которой нет места для благородных условностей. Внутри храма по стенам горели бездымные факелы, а на развернутых кверху ладонях бронзовой богини пылало огромное пламя. Перед входом в подземелье Конан увидел Аббада, кричащего на своих воинов. Голос его выдавал все возрастающий ужас. - Нет! Назад, черви! Они разрушают город, когда время еще не настало! Великое Заклятие Неизменности надо сохранить еще немного! Слов его никто не слушал, поскольку нападавшие воины и демоны бури уже ворвались в храм. Но вот инициатива начала переходить к обороняющимся, поскольку демоны не выносили света факелов и теперь должны были забиться в тень и хватать оттуда подходивших слишком близко воинов в масках. Но все равно присутствие, а еще больше запах кислоты демонов сеяли панику, что не давало подземным жителям собраться вновь с силами. Некоторые из них пытались пробежать мимо Аббада и как-нибудь спрятаться в подземном городе, но он многих зарубил мечом, а спины других превратил в месиво короткой, но толстой плеткой. - Назад, трусы! - орал он. - Мы в безопасности, пока факелы горят ярко. Под действием его криков и ругани воины в масках образовали у ног гигантского идола кордон и таким образом закрыли вход в подземелье. Конан, Акила и несколько оставшихся в живых нанятых воинов вклинились в первые шеренги, и от их действий враг нес большие потери, но на место павших воинов в масках прибывали все новые. Битва, казалось, начала принимать затяжной характер, как вдруг вмещался новый и чудовищный фактор. Из укрытия под самым куполом свалился Противник. Явление его было встречено криками удивления и ужаса, и несколько секунд киммериец, парализованный, стоял разинув рот и глядел на то, что он знал как Йоланту, Монанда и двух верблюдов. Сейчас оно вернуло себе облик, обычный для своей сферы. Киммериец решил, что весит оно примерно тонну. Существо имело неправильную шарообразную форму и было покрыто грубой торчащей щетиной, а по низу шли светящиеся красным и зеленым щупальцы. Его шесть длинных коленчатых рук заканчивались кривыми клешнями. Но самыми ужасными казались глаза. Выпученные, со зрачками-щелками, эти три шара на мерзком теле светились жутким разумом, отчего неразумные демоны бури казались рядом с этим чудовищем просто безобидными. На несколько секунд все люди молча замерли, пораженные этим новым явлением. Тишина была разрушена, когда шесть волосатых рук выбросились с неожиданной быстротой и схватили шестерых человек, которые принялись биться и извиваться. Клешни раздавили людей и поднесли к шести вертикально-вытянутым отверстиям, полным похожих на шипы зубов. Клешни запихали куски тел во рты. Отверстия закрылись, и Противник начал расти. Над шумом возобновившейся битвы будто гром поднялся голос Арсация, и вокруг него замелькали фиолетовые огни. Конану вдруг показалось, что в подземном городе будет не так уж плохо. Он почти с безумной яростью принялся рубить шеренгу, стоявшую перед ним, меч его засвистел, будто ураган, и при виде такой ярости даже Акила приостановилась. Но тут же ее отвлек душераздирающий крик. - Моя царица! Конан обернулся, и его охватила волна ужаса. Клешни схватили Экун и начали отрывать ее от пола. Даже в шуме битвы киммериец слышал, как в безжалостном захвате хрустнули толстые кости таза. Без малейшего колебания Акила подскочила и пронзила мечом сердце страдающей женщины. - Умри спокойно, сестра! Наградой ей был взгляд неописуемой благодарности, который быстро погас. Экун умерла еще до того, как Акила выдернула меч. Двумя пальцами левой руки Акила взяла кровь женщины с конца клинка и провела на лице красную черту от лба до губ. Паина и Ломби смочили свои пальцы, коснувшись клинка, и произвели тот же ритуал. Монстр вдруг поднялся выше, напитавшись человеческой плотью. Но тут его опутала фиолетовая сеть, когда Арсаций кинул в него горсть кристаллов. Камешки метались, словно блестящие осы, образуя светящиеся полосы света. Короткие щупальца начали вспыхивать разными цветами, на многие из которых человеку было больно глядеть, и твари пришлось прекратить поглощать людей, чтобы драться с колдуном. Конан больше не хотел на это смотреть. Он с удвоенной силой бросился в бой. За считанные мгновения он и Акила прорубили сквозь ряды сопротивляющегося врага путь внутрь идола. Паина и Ломби находились рядом за спиной. Нанятые воины либо все погибли, либо бежали; что именно произошло с ними, осталось неизвестным. Еще несколько ударов мечом - и дорога к спиральному пандусу открыта, Друзья бросились туда, с каждым шагом отдаляясь от ужаса, творящегося за спиной. - Аббад! - кричал Конан, сбегая по пандусу. - Где ты? Выходи, собака! Посмотрим, справиться ли со мной так же, как со своей царицей! Ответило Конану лишь собственное эхо. Через несколько минут Конан и женщины уже бежали по главному коридору. Руководствуясь своей безошибочной памятью, киммериец вел женщин по той дороге, по которой они совершали побег из города. Они встречали множество жителей, но жители в страхе отступали в сторону. Все воины были наверху, где либо сражались, либо лежали мертвыми. - Куда дальше? - спросила Акила, когда они подбежали к развилке. - Сюда! - сказал Конан, направляясь по коридору, идущему вправо. Впереди доносились скрежет, скрип и шипение. Пробежав еще сотню шагов, они оказались у входа на завод паров. Первым внутрь бросился Конан, затем Акила. Следом за царицей Паина, и последней вбежала Ломби. Ломби вскрикнула, все обернулись и увидели, что она стоит и удивленно смотрит на фут окровавленной стали, неожиданно появившейся у нее между грудей. Клинок исчез снова, и взгляд женщины погас. Она сделала несколько нетвердых шагов и упала, как срубленное дерево. За ней с окровавленным мечом стоял Аббад. На этот раз узурпатор не имел маски; контуры его угловатого лица были не совсем человеческими. На лице появилось выражение чувственного удовольствия, когда он смочил пальцы в крови, покрывавшей клинок. Он поднес пальцы ко рту и облизал их, сумев одновременно еще и улыбнуться трем оставшимся в живых. - Сучий выродок! - проревел Конан, собираясь броситься на Аббада. Акила остановила киммерийца жестом руки. - Он мой, - только и сказала она, но в голосе было столько царского достоинства, что киммериец и воительница Паина замерли на полпути. Походкой львицы Акила пошла к Аббаду и на ходу бросила свой окровавленный меч назад через плечо. Меч перекувырнулся в воздухе, и Паина поймала его на лету. - Не хочу марать о тебя сталь! - произнесла она с испепеляющим презрением. Аббад захихикал, как безумец. - Умри, как хочешь, большая женщина! Он кинулся на нее, вложив всю силу в вертикальный удар, намереваясь рассечь царицу от плеча до пояса. Большая левая ладонь Акилы схватила запястье Аббада и остановила клинок. Глаза Аббада вытаращились от удивления, но у него не было времени восхищаться силой женщины, когда она пропустила свое правое предплечье ему под локоть, схватилась правой кистью за свое левое предплечье и обвила правой ногой его ноги. Складывая вместе силу рук, плеч и спины, Акила нагнулась вперед, используя предплечье узурпатора как рычаг, а его локоть как ось. Если бы Аббад успел побыстрее упасть на пол, он бы выиграл секунду для действий, но стальное бедро Акилы как раз этого и не давало ему сделать. Было слышно, как последовательно подаются кости предплечья, как выламывается локоть, как разрывается плечевой сустав и ломается посередине кость плеча. Аббад заорал и выхватил левой рукой из ножен свой кинжал. Смертоносная сталь метнулась к боку женщины, но правая рука Акилы, уже свободная, резко опустилась и схватила запястье Аббада, когда острый клинок уже успел оцарапать кожу над правым бедром. Правая рука Аббада бесполезно болталась, а Акила обвила своей левой рукой его шею, в приливе ярости оторвала Аббада от пола и поднесла его лицо почти вплотную к своему. Она дико улыбнулась Аббаду и принялась душить. Глаза его выкатились еще больше, сделались красными, и сначала из ушей, а затем из носа и изо рта брызнула кровь. Кинжал выпал из ослабевшей руки. Акила бросила его тело у своих ног, и, как обезглавленная змея, оно еще извивалось и билось некоторое время, пока кровь пеной выходила изо рта. Конан присвистнул при виде такого подвига. - Кром, женщина! Напоминай, чтобы я не попадался тебе под горячую руку! Она не обратила внимание на это замечание и подошла к мертвой Ломби. Там она опустилась на колени, смочила руки в крови убитой и провела на лице вторую линию рядом с первой. Паина повторила этот ритуал. Конан отрезал кусок ткани от одежды Аббада и вытер меч, затем вложил его в ножны. Оглядевшись вокруг, киммериец обнаружил, что все рабочие и рабы бежали с завода, кроме огромных с маленькими головами рабов, которые стояли разинув рты, так как никто не объяснил им, что надо делать. Конан нашел громадный главный клапан с шестью прикованными рабами. - Крутите! - заорал он. Рабы уставились на него, в их глазах не отразился даже жалкий проблеск понимания. - Кром, Ллир и вся их кровь! - выругался киммериец, хватаясь за ворот и дергая его. Акила и Паина присоединили свои усилия. Ворот не шелохнулся. - Я не могу вам помочь? Конан обернулся и увидел Амрама, который стоял, заложив руки за спину, с подчеркнутым выражением невинности на лице. - Я как раз подумал о том, когда ты появишься, - сказал киммериец. - Я могу поинтересоваться, зачем вы все это делаете? - спросил Амрам. - Нам велел сделать так колдун по имени Арсаций, который сейчас сражается там, наверху, с чем-то, что называет Противником, - ответил Конан, ткнув пальцем вверх. - Арсаций! - произнес щуплый человек, поморщившись. - С ним сейчас я не хотел бы встречаться. - Тебе и не надо, - сказал Конан. - Просто заставь рабов перекрыть подачу паров в город. - Ладно. Щуплый человек произнес несколько каких-то странных слов, и рабы взялись своими уродливыми руками за ворот и принялись толкать. Клапан явна редко закручивали, поскольку он, протестуя, громко заскрипел. Рабы налегали, будто матросы, выбирающие шпилем якорь, и постепенно постоянное шипение на заводе начало стихать. Через несколько минут оно прекратилось полностью. - Хорошо, - произнес Конан. - Теперь вели им сломать его. - Прошу прощения? - вежливо переспросил Амрам. - Пусть они сломают ворот, Сэт тебя побери, - крикнул киммериец. - Я хочу, чтобы этот механизм не работал! - Не надо так кричать, - фыркнул щуплый человечек. - Достаточно ясные инструкции. Он произнес еще несколько слов на том же языке, что и раньше. Рабы перебрались на одну сторону ворота настолько, насколько позволяли им цепи, уперлись в него плечами и натужились изо всех сил. Послышался скрежет металла, и ворот начал сгибаться. Затем он оторвался от оси и со звоном упал на пол. - Это вас удовлетворит? - поинтересовался Амрам. - Этого хотел Арсаций, - сказал Конан. - Теперь сюда могут спуститься демоны бури и разрушить подземный город. Амрам закрыл глаза, и казалось, будто он не может проглотить что-то большое. - Ты говоришь - демоны бури? - выговорил он наконец дрожащим голосом. Нам нельзя здесь оставаться! - И так же ясно, что мы не можем вернуться! - сказал Конан. - Не в тот же ужас, что мы оставили в храме наверху! - И мне уже надоела пустыня! - произнесла Акила, надвигаясь на колдуна-хамелеона. - Так что, Амрам, или Фираги, или кто бы ты ни был, веди нас к реке! - Да, - сказал он, выставив перед собой руки. - Да, я думаю, что это лучше всего. Но разрушить этот удивительный древний город с его богатствами и тайнами! Какая потеря! - Этому городу давно пора погибнуть, - заявил Конан. - Забудь об этом и веди. - Тогда за мной, - произнес Амрам. Друзья поспешили за ним, и, когда они бежали по темному коридору, Амрам не переставал горестно причитать. - Пять лет я к этому стремился! Я сделался бы так богат, что не вообразить даже скупцу. Знания Джанагара сразу забросили бы меня в маги высшего разряда! - Где настоящие колдуны быстренько бы тебя обобрали, после чего снова сбросили бы на прежнее место, - презрительно заметила Акила. - Кроме того, - добавил Конан, - ты неплохо здесь устроился для беглого кофитского раба. - Он похлопал по толстому мешку, привешенному к поясу Амрама. - За время пребывания здесь ты даже приобрел кое-какие ценности. - Да, некоторые безделушки, - сказал щуплый человечек, небрежно отмахиваясь. - Может быть, хватит, чтобы устроиться на новом месте после всех этих жертв. - Если это опалы, - многозначительно произнес Конан, - то ты хорошо устроился на весь остаток жизни. - Вы же, конечно, не лишите меня этого маленького утешения? Конан рассмеялся. - Нет. Сейчас мне нужна лишь река. Они продвигались по погрузившемуся в темноту городу, который освещали теперь лишь тускло мерцающие грибы. Жители города сидели на корточках, сжавшись кучками и объятые ужасом, и оплакивали злую судьбу, обрушившуюся на их древний город. - Уходите! - крикнул им Конан. - Если у вас есть дух, чтобы жить, бегите к реке. Джанагара больше нет! Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Запах реки становился все сильнее, и наконец Амрам вывел Конана и женщин в гигантскую естественную пещеру, где черная вода текла широким медленным потоком. При свете огромных шарообразных скоплений светящихся грибов они увидели грубый каменный причал, к которому был привязан длинный плот из бревен с хижиной из веток в центре. Рядом с плотом находилась большая долбленая лодка. На плоту стояли четверо маленьких коричневых человечков, которые принялись вдруг дико жестикулировать и осыпать подошедших вопросами. - Жители реки, - объяснил Амрам своим спутникам. - Их удивляет суматоха и то, что погасли факелы. Боюсь, что мне придется сказать им, что их торговля с Джанагаром подошла к концу. Нет, пожалуй, подожду, пока не уберемся отсюда подальше. Он принялся беседовать с низенькими человечками на неизвестном Конану языке. Человечки скоро успокоились. - Куда выходит эта река? - спросил Конан. - Это петля одного из рукавов Стикса, - сказал ему Амрам. Он указал налево. - Вверх по течению, там, где живут эти люди, она проходит под горной грядой, появляется на поверхности и впадает в Стикс где-то между Пунтом и Кешаном. - Он указал рукой направо. - Вниз по течению она снова вливается в Стикс недалеко от великого изгиба, там, где на южном берегу лежит Стигия, а на северном - земли, на которые предъявляет свои права Шем. Эти люди приходят сюда, продают свои товары, включая и дерево, из которого сделан плот, и возвращаются домой в долбленке. Я собираюсь отправиться с ними и вернуться в свой родной Кешан. Я думаю, мы все поместимся в лодке. - Нет, - сказал Конан. - Мы сядем на плот. Могу поспорить, что в Шеме сейчас война, и там найдется место хорошему воину. - Он взглянул на Акилу, и та улыбнулась. - Да, прямо сейчас мне не хочется смотреть на заросшие джунглями земли черных людей. Я отправлюсь на плоту, - объявила она. - Тогда прощайте, друзья мои, - сказал Амрам, залезая в долбленку. Через три дня вы снова увидите солнце. - Он покачал головой. - Когда в мире столько дураков, подлецов и трусов, почему именно я должен был встретиться с двумя настоящими героями? - Тебя не любят твои боги, Амрам, - сказал Конан. - Но пусть они все равно хранят тебя. Прощай. Коричневые люди забрались в долбленку и взяли весла. Через несколько минут они скрылись из виду. - Уходим, - сказал Конан. Они вошли на плот, женщины взяли шесты, а Конан мечом перерубил канаты, которыми плот был привязан к причалу. Шестами они оттолкнули плот на середину реки и, когда течение подхватило его, положили шесты. Шум города постепенно удалялся. Вскоре они вышли из огромной каверны и оказались в пещере поуже, но все равно просторной. Грибы над головой стали встречаться все реже. На корме плота находился ящик с землей для костра и поленница дров. Кремнем киммериец высек искру, и вскоре у них горел костер. Дымное оранжевое пламя казалось явно чистым после неестественного освещения подземного города. Акила подошла и встала рядом с Конаном. - Паина, - сказала она, - займись костром. Если плот слишком близко подойдет к стене, оттолкнись шестом. У меня с Конаном есть дело в хижине. Не беспокой нас. Паина оглядела киммерийца сверху донизу без всякой доброжелательности. Затем она произнесла самую длинную речь, какую слышал от нее Конан. - Моя царица, я отдаю должное этому огромному уродливому зверю за оказанные тебе услуги, но я уже говорила тебе, ты слишком мягко обходишься с мужчинами. Они вошли в хижину. Хижина была грубой и не имела никакой обстановки, но до этого им не было дела. Акила расстегнула свой пояс, и ее оружие упало на бревна вместе с оружием Конана. Она потянула за шнурки, державшие ее скудную одежду. - Три дня, - сказала она. - Что мы успеем за три дня? - Больше, чем обычные мужчина и женщина, - ответил Конан, развязывая на себе одежду. - Как говорил Амрам, мы герои! Затем они бросились друг на друга, будто спаривающиеся тигры.