Как-то само собой получилось, что Дзимбээ и Дева оказались в одном купе. А потом само собой получилось, что они, ни слова не говоря, набросились друг на друга и любили друг друга яростно и исступленно, как будто каждый час был последним в их жизни. Они изливали в безудержном сексе все накопившееся напряжение, это было как ударная доза водки после успешной боевой операции, только гораздо лучше, хотя бы потому, что не было похмелья.
Дзимбээ никогда не верил, что по-настоящему полюбит Деву. Дева тоже не верила, но ей это и не было нужно. Все, что ей было нужно, — широкая спина, за которой можно укрыться, крепкое плечо, на которое можно опереться, да еще хороший партнер для постельных игрищ. Всем этим требованиям Дзимбээ полностью удовлетворял. Дзимбээ понимал, что их связь не имеет будущего, и еще он понимал, что это понимает и Дева, но их отношения все длились и длились, как будто по инерции. И в самом деле, зачем обрывать отношения, которые полностью устраивают обе стороны?
Но недавняя история с Иваном может стать началом конца. Дева никогда не отличалась уравновешенностью, а в последнее время вообще балансировала на грани истерики. Она не была так напугана даже тогда, когда чудо в лице случайно оказавшегося рядом отставного офицера не позволило автономной гранате, направленной Сингхом, превратить всю их компанию в большую кучу жареного мяса. Тогда она и не поняла, чего избежала, все произошло так быстро, что она пришла в себя только после того, как все закончилось. А теперь… Честно говоря, Дзимбээ не понимал, что именно ее напугало. То, что Иван напился и начал махать стволом? Или те вещи, что он говорил про революцию? Насколько Дзимбээ понимал Деву, ни то ни другое не должно было произвести на нее большого впечатления. Но Дзимбээ и не думал, что хорошо понимает Деву.
Иногда Дзимбээ казалось, что им лучше пожить раздельно. Но, странное дело, Дева стала ему дорога. Он не мог просто так взять и выгнать ее из уютного домика на биржу труда. В принципе, он мог ей обеспечить кредит, достаточный, чтобы дожить до старости, ни в чем себе не отказывая, но Дзимбээ понимал, что не сделает этого никогда. Дзимбээ не мог бросить Деву на произвол судьбы. Он не любил ее, но он заботился о ней, а это даже важнее, чем любовь. Дзимбээ не мог себе позволить потерять лицо. Он мог делать вещи, которые люди считают чудовищными, но он не мог сделать то, что сам считал неприемлемым для себя. У него были свои понятия о чести, и он не позволял себе перешагнуть через них.
И все же в последнее время Дзимбээ стал думать, что со временем ему придется выгнать Деву. Ее беспомощность начала его доставать. Одно дело, когда женщина беспомощна, так сказать, объективно, и совсем другое, когда она сознательно культивирует свою беспомощность и даже гордится ею. От такого поведения недолго до манипулирования, а манипулировать собой Дзимбээ никому не позволял. Хорошо, что сейчас нет времени на раздумья о личной жизни, главное сейчас — революция, которая переживает очередной кризис. Если этот кризис не удастся преодолеть, сегодняшние проблемы Дзимбээ покажутся мелочью по сравнению с тем, что начнется потом. Следовательно, нечего распускать слюни, надо собраться, напрячься и делать свою работу.
9
Путешествие из Нью-Майами в Олимп прошло без происшествий, никто не заподозрил ничего необычного в журналисте Газизе Бруно. Якадзуно понимал, что подозрений и не должно быть, но он ничего не мог с собой поделать. Ему постоянно приходилось отгонять от себя навязчивое ощущение, что за ним следят. Стоило кому-нибудь остановить взгляд на Якадзуно, как по его спине начинал струиться холодный пот. Хорошо, что полет быстро закончился.
В Олимпе Якадзуно купил мобилу. Это следовало сделать еще в Нью-Майами, но тогда он просто забыл об этом. Затем позвонил Ибрагиму.
Спутниковый телефон Ибрагима не отвечал, зато на мо-биле Якадзуно моментально появилось текстовое сообщение. Ибрагим сообщил адрес дома, в который Якадзуно должен был немедленно прибыть и спросить некую Галю Козлову. Согласно легенде, которую Галя уже получила, Газиз Бруно был ее одноклассником, которого она случайно встретила в глобальной сети и захотела увидеть лично. Также Ибрагим передал Якадзуно большой текстовый файл, содержащий подробности легенды.
Якадзуно вызвал такси и направился по указанному адресу. По дороге он изучал свое вымышленное прошлое, а параллельно размышлял над странностями в поведении Ибрагима. Почему-то он избегает разговаривать голосом, предпочитая живому общению текстовые сообщения. Зато в текстовом режиме он передает информацию с немыслимой скоростью. Он, конечно, прошел крутую трансформацию, но все равно не верится, что человек способен набирать текст мгновенно. Что-то здесь не так. Может, это и не Ибрагим? А кто тогда? Нет, это должен быть Ибрагим, в его письмах встречаются те же характерные обороты, которые он использовал в живой речи раньше, когда Якадзуно разговаривал с ним лично. Близкого знакомого можно узнать по электронному письму так же хорошо, как и по голосу. Тогда почему он не разговаривает голосом? Может, он ранен и потерял голос?
Якадзуно не успел как следует обдумать этот вопрос, потому что такси доставило его до места назначения. Якадзуно расплатился, вставив идентификационную карту в прорезь на приборной панели, вылез из машины и пошел к крыльцу, повторяя про себя основные положения своей легенды.
Дверь открылась, едва Якадзуно поднялся на крыльцо. Из дома вышел огромный негр, похожий на лысую гориллу со зверским лицом.
— Вы Газиз Бруно? — спросил он.
— Да, — кивнул Якадзуно. — Я ищу Галю Козлову, я ее одноклассник…
— Я в курсе, Галя о вас говорила. Проходите. Меня зовут Джон.
С этими словами негр вежливо посторонился и пропустил гостя внутрь. Якадзуно удивился, насколько не вяжутся с ужасающей внешностью этого человека его добрые глаза, мягкий голос и вежливое поведение.
— Галя — ваша жена? — спросил Якадзуно. Джон почему-то смутился.
— Не совсем, — сказал он. — Хотя… пожалуй, да. В новом законодательстве нет понятия регистрации брака, так что можно считать, что мы муж и жена. Мы уже две недели живем вместе. Галя, к тебе пришли! громогласно провозгласил он.
Галя оказалась маленькой худенькой блондиночкой лет двадцати — двадцати двух. Одета она была в домашнюю рубашку «унисекс» и потрепанные обтягивающие брючки чуть ниже колен. Несмотря на затрапезный вид, выглядела она потрясающе сексуально. Якадзуно никак не ожидал, что агентом сопротивления в тылу врага окажется такая красавица.
— Газиз? — неуверенно спросила Галя и воскликнула: — Боже, как ты изменился!
