Натурально, я настоял, чтобы мы забрали инопланетный коврик с собой. Натоме эта штуковина категорически не понравилась — она ежилась от отвращения. Зато Ху-Ху-Хух прямо-таки влюбился в мигающий коврик и накинул его на плечи, как плащ. Мигала повел своими концами и поплотнее облег спину Ху-Ху-Хуха, весело помигивая тысячами ядрышек. И провалиться мне на месте, если Ху-Ху-Хух не подмигивал ему в ответ. Я был очень рад, что у Ху-Ху-Хуха появился друг. Мигала, впрочем, не лежал спокойно на плечах неандертальца. Время от времени он срывался с места, похлопывая концами как крыльями и отправлялся исследовать окрестности. Далеко он не отходил, а когда возвращался, затевал долгий диалог с Ху-Ху-Хухом.
Космический грузовик приземлился в окрестностях Мехико, откуда был произведен заказ на органические удобрения с Титана. Мы взяли такси и поехали в аэропорт, чтобы сесть на самолет, летящий на север. Однако такси врезалось в столб — причем Натома кинулась и закрыла меня своим телом. К счастью, мы оба не пострадали.
Моя гордость была уязвлена. Натома упрямо повторяла: «Канцелепра!» И я не стал ругаться с ней. Мы сели в самолет, но он при взлете сорвался со взлетной полосы, врезался в ограду и разломился. Опять Натома прикрывала меня своим телом. Пока мы в растерянности ковыляли к зданию аэропорта, поблизости взорвались склады с горючим. Снова мы только чудом не пострадали. Тут уж у меня больше не было сомнений.
— Он поднялся наверх, — сказал я Натоме.
Она молча кивнула. Моя женушка отлично поняла, о ком я говорю, и это отдавалось болью в ее сердце.
— Итак, сеть под началом Экстро опять действует, — сказал я.
— Но как Экстро узнал, где мы сейчас находимся?
— Вероятнее всего, космический грузовик доложил — сразу после приземления. Теперь вся сеть стоит на ушах.
— И они атакуют?
— Да. Ты же видишь, лупят прямой наводкой.
— Что нам теперь делать?
— Держаться подальше от всех машин и электроприборов. Идти на север пешком.
— Тысячу миль?
— Может, удастся найти транспортное средство, которое нас не заложит.
— Но из Мехико непременно сообщат, в каком направлении мы ушли.
— Нет. Они сообщат только то, что мы ушли из города. Они не смогут проведать, куда мы отправились, если мы поведем себя с умом и не дадим им возможности выйти на наш след. Но это очень сложно. Придется очень туго. С настоящего момента мы прекращаем разговаривать друг с другом. Ни слова больше! Ху-Ху-Хух поведет нас вперед. Экстро никоим образом не сможет прочитать его мысли — его у них нет. А я буду указывать ему дорогу знаками.
Тут я вынул листок бумаги (точнее, банкноту) и написал: «И всякий раз, когда будем проходить мимо электронной хреновины, будем ломать ее».
Она снова кивнула, и мы в полном молчании пошли вон из Мехико — лишь время от времени я жестами инструктировал Ху-Ху-Хуха. Он в конце концов понял, чего я добиваюсь, пошел впереди как проводник. И вот мы превратились в неуловимую армию из трех человек. Мигалу на плечах Ху-Ху-Хуха я в счет не принимаю.
Это был тот еще поход. Мы дошли до Керетаро, где наш неандерталец раздобыл трех лошадей — без седел. Я дал ему несколько банкнот, чтобы он лошадей купил, но он, разумеется, не просек, что это такое, и, думаю, их просто украл. Мы доехали до Сан-Луис-Потоси, где Ху-Ху-Хух разжился фургончиком. Впрягли пару лошадей и поехали дальше с большим комфортом. А вот в Дуранго Ху-Ху-Хух оказался не на высоте: сколько я ни втолковывал ему, чтоб он раздобыл ножи, он принес два молотка и кувалду. Впрочем, это упростило задачу уничтожения машин, которые попадались на нашем пути.
Итак, наша армия продвигалась вперед, обходя большие города и оставляя за собой полосу разрушения, как армия Шермана во время ее достославного марша к морю.[16] Однако электронная сеть не могла сообразить, что это наша работа. Ведь столько машин ломают специально нанятые хулиганы, которые работают на ремонтные мастерские.
Ночи проводили вне городов, у костра из сухих стеблей полыни, на которых мы поджаривали зверей, убитых мной или Ху-Ху-Хухом во время охоты. Приходилось туго. Посуды для варки и жарки у нас с собой не имелось. С водой тоже бывало трудно. Но потом мы на свалке нашли более или менее пригодную посуду, кастрюли и сковороды, а также бидон для запаса воды. После этого мы стали охотиться всерьез. Натома научила меня тому, как индейцы ловят кроликов. Мы засекали кролика, я принимался бесцельно расхаживать на открытом месте — на большом отдалении от кролика, но достаточно близко, чтобы он не спускал с меня настороженных глаз. Тем временем Натома подкрадывалась к животному сзади и хватала его. Удавалось не всегда, тем не менее довольно часто.
Во время грозы мы не только наполнили наш резервуар водой, но и поймали овцу. Вот как это вышло. Мы только что пересекли пересохшее русло реки, когда я заметил у горизонта черные тучи, временами освещаемые молниями. Эти тучи были в нескольких милях левее нас. Я остановил своих товарищей, указал на приближающуюся бурю, потом на сухое русло и, наконец, на бидон для воды. Мы ждали. Довольно долго. Потом раздался нарастающий шум, и мы увидели, как по сухому руслу мчится в нашу сторону поток воды — мутной, но пригодной для питья. А потом началась буря. В бурлящих волнах мы увидели вдруг обезумевшую от страха овцу, которую откуда-то смыло. Я кинулся в поток и успел схватить овцу за ногу. Натома ухватила ее за другую ногу, и с помощью Ху-Ху-Хуха мы вытащили бьющееся животное на берег. Я опускаю, подробности малоприятного процесса убийства и свежевания овцы. Тут пригодился и молот, и острые куски стали, найденные еще прежде на свалке.
Я обратил внимание на любопытный факт — Мигала, похоже, не нуждался в пище. И уже тогда я начал догадываться, что он питается чем-нибудь очень экзотическим — скажем, электромагнитными полями высоковольтных линий. Оказалось, что Мигала — существо с интеллектом. После того, как он с неделю понаблюдал, как мы с Ху-Ху-Хухом охотимся, у него появилась собственная идея. Он помигал нашему первобытному проводнику — хотел бы я знать, на каком языке они общаются! — после чего уполз или упорхнул (трудно найти слова для описания проворно двигающегося коврика) в редколесье. Через некоторое время он вернулся, зажимая в себе всякую всячину: камни, стебли полыни, сухие ветки, выбеленные кости животных, стеклянную бутылку… Словом, всякую ерунду. Однако в один прекрасный вечер он приволок нам десятикилограммового пекари. Я поработал молотом и импровизированным ножом, и у нас получилась отменная свинина на ужин.
Озимандия появился в ту ночь, когда мы поймали шестикилограммового броненосца и гадали, как эту тварь зажарить. Сперва мы думали, что это сбежавший из зоопарка слон — столько было шума и сопения. Огромный Озимандия возник у нашего костра, чуть было не вступив в него, и приветственно раскинул руки — так широко и порывисто, что сбил ближайший кактус.
