Алекс усмехнулся. Знал бы дядя, что с его ружьем! Кстати, про ружье тоже знал только он.
- А вы не хотите реванша? Не желаете соли кое-кому под хвост насыпать? К тому же Петр Ильич говорил, что вы по-настоящему любите природу, а значит, будете с нами.
- А что значит: 'с нами', 'мы'? У вас там организация?
- Не телефонный разговор. Ну, что, едете? Если 'да', то полчаса на сборы.
Поборцев побоялся прямо сказать 'да'. Если бы знать, с кем разговариваешь, в глаза смотреть...
- Не могу сейчас сказать, - ответил он. - Я должен подумать. Может...
- Думать времени нет, - сказал Николай, - мы уезжаем в Дымов. А ваш дядя говорил, что вы че-ловек действия...
Этот звонок выбил Поборцева из колеи серых, ничего не приносящих дней. Как-то незаметно для себя Алекс смирился с произошедшим и просиживал оставшиеся летние дни дома, ничем не занимаясь и не желая ничем заниматься. Деньги, выданные Вано, подходили к концу - жизнь стремительно дорожала. Стоило подумать о работе, но ни за что, кроме журналистики, браться не хотелось. Это его работа, его жизнь. Наверно, можно устроиться в какой-нибудь заштатный журнальчик, пописывать статейки в крими-нальные новости или что-то в этом роде... Нет, лучше уж продавать сигареты в ларьке. А еще лучше - уе-хать в другой город. В ту же Москву или Питер. И он собирался, укладывал вещи. И оставался. Потому что знал: уедет - потеряет себя, в Москву приедет уже другой Алекс Поборцев. И еще притягивали события в области и слухи. О дендроидах говорили на улицах и в магазинах, на рынках и в транспорте. Кто-то верил, кто-то называл чепухой. Не было лишь официального признания, но Алекс верил, что оно не за горами. И тогда он будет свободен.
В эти дни он часто размышлял о происходящем. Сколько еще те, наверху, будут тянуть, ведь навер-няка сейчас гибнут солдаты, пытаясь сдержать натиск мутантов. Есть ли предел цинизму власти, тайно ре-шающей, что народу знать можно, а что нельзя? Сколько еще можно все это терпеть? Почему в России по-лучается так, что провозглашенные ценности подменяются непотребным суррогатом, а народу кажется, что так было всегда, что это нормально. Ему хотелось выйти на улицу и крикнуть: 'Люди, оглянитесь! Вас об-манывают, над вами издеваются, а вы терпите! Посмотрите, как кучка отъевшихся свиней смеется над зако-нами и моралью. Сколько еще вы будете терпеть, вечно?' Молчит Россия. Вернее, не молчит, а треплется в многочисленных блогах, но от этого мало что меняется. Нас оскопили. Еще при Сталине нам отрезали то, что называется волей. Мы не можем хотеть, не способны добиваться, не смеем возражать. Мы - нация Об-ломовых, которая может бесконечно рассуждать о том, что надо сделать и как, с горящими глазами клей-мить беззаконие... Но когда настает час выйти и встать на пути зла, сделать что-нибудь самому - большин-ство остается на своих местах, полагая, что это не их дело, и что должен найтись кто-то другой... 'Кто, если не я?!' - прекраснейший советский лозунг, незаслуженно канувший в лету. Он не оставлял места равно-душию, лености и неверию, затопившими современную Россию. Где новые Разины и Пугачевы, где декаб-ристы, которым было что терять, но они посмели не думать о себе и отдали все, свои жизни и свое благопо-лучие ради идеи? А кто так сможет сейчас? Мельчаем. Думаем, нам есть что терять. Как же, у нас квартира, телевизор и куча барахла...
Поколение людей, над идеалами которых посмеивается современная молодежь, намного смелее нынешнего, думал Поборцев. Некоторые считают их ущербными, зашоренными советской пропагандой, но если человек чувствовал правду, то не боялся ходить, требовать и доказывать. Он верил, пускай наивно, в справедливость власти. А сейчас, кого не спроси, скажут: бесполезно, система. И мало кто осмеливается противостоять ей. А ведь 'система' не против нас, она в нас самих. Это шварцевский Дракон. И сколько ни кричи о беспределе, никто не встанет рядом, не выйдет вон из серой массы, кроме нескольких стариков, с которыми умирают последние революционные искры. Они еще могут верить в справедливость, а мы?..
И я тоже, беспощадно констатировал Поборцев, и я такой же. Потому что никому и ни во что не верю. Потому и никто не пойдет за мной, как и я за кем-то. Кто отравил нас, чей яд течет в нас вместо крови?
*****
- В середине августа на территории Свердловской области обнаружены мутанты, так называемые дендроиды, своим видом напоминающие обычные деревья. Происхождение их пока неизвестно. На сего-дняшний день ими разрушено несколько населенных пунктов. Имеются человеческие жертвы. Правительст-во предпринимает все необходимые меры для обеспечения безопасности людей. Население района эвакуи-ровано, опасная зона оцеплена войсками. Представители МЧС работают на местах...
С телеэкрана вещал не кто иной, как старый знакомец, бывший капитан-'особист' Курмаев. Твер-дый взгляд, жесткий пробор, безукоризненный костюм. Затем Алекс обратил внимание на стоявшую перед ним табличку: 'Александр Муслимович Курмаев, полномочный представитель президента'. Вот она, ха-ризма, подумал Алекс, вот, оказывается, с кем я разговаривал в Михалево! Да, Поборцев, ты растешь! Пред-ставитель президента лично угрожал тебе. Как приятно.
- Как руководитель чрезвычайного штаба, - продолжил Курмаев. - Я заявляю, что мы способны справиться с мутантами, и безопасности наших граждан ничего не угрожает. К месту продвижения денд-роидов стягиваются войска, и множество мутантов уничтожено. Мы полностью контролируем ситуацию. О дальнейших событиях будут сообщать наши специальные репортажи...
Даже после такого неординарного сообщения пошла вездесущая реклама. Алекс подошел и выклю-чил телевизор. Они признали существование дендроидов! Лед тронулся, господа присяжные, лед тронулся!
Поборцев в волнении заходил по квартире. Что же теперь будет? А ничего, вдруг осознал он. Это объявле-ние по своей сути ничего не меняет. Просто то, о чем месяц говорили на кухнях, сейчас официально под-тверждено. Армия как сражалась, так и будет сражаться. Дендроиды как были врагами, так ими и остались.
Удивительная страна, подумал Поборцев, только у нас можно издавать законы, которые никто не собирается исполнять; можно вести полномасштабную войну и не признаваться в этом; можно объявить минимальной зарплатой сумму, на которую не прожить и неделю... Уникальная страна. У нас издревле бьют своих, чтоб чужие боялись. Но чужие уже не боятся, они смеются. А мы опять за свое...
Зазвонил телефон. Разговаривать не было настроения, но всё же Алекс подошел и взял трубку.
- Але.
- Здравствуйте, Александра можно? - голос в трубке казался совсем молодым и тем самым не предвещал неприятностей.
