— Понимаю, — вставил я, хотя пока плохо представлял, куда он клонит. Очевидно было одно: очень скоро мне придется покинуть нашу теплую матушку-Землю, что отнюдь не вызывало у меня энтузиазма.
— Вот каким образом мы это делаем, — мурлыкал дальше Гендерсон, не замечая у меня тоски во взоре или предпочитая ее не замечать. — Клиент вносит нам определенную сумму. Он может внести ее всю сразу, может делать это помесячно, может и задержать выплату, но при непременном условии, что вся сумма будет внесена до оговоренного дня выхода на пенсию. Клиент сам выбирает дату. С этого момента уже мы обязаны выплачивать ему пенсию. Вам понятно?
Я кивнул. Хотя все еще не мог взять в толк, какая тут выгода для нашей доброй Танжерской страховой.
— Такая форма выплаты гарантирует клиенту безбедную старость. Конечно, каждый старатель, копающийся там, на Поясе астероидов, надеется открыть богатую жилу. Но обычно везет одному из ста. Для тех, кто ничего не нашел, наш фонд — спасение. Человек возвращается на Землю и до конца своих дней ведет приличный образ жизни.
Я, как и подобает примерному служащему, заинтересованно кивал головой.
— Разумеется, — тут Гендерсон поднял палец, — речь идет не о страховании жизни. Эти люди вносят деньги в личный фонд, и их не может получить никто, кроме самого клиента.
Ага, вот она, ловушка! Я знал примерную статистику «нестрахуемых» с Пояса астероидов. Из них мало кто дотягивал до сорока пяти, а тем, кому удавалось возвратиться, было отмерено два, от силы три года. После двадцати лет, проведенных там, наверху, человек не в состоянии привыкнуть к жизни на Земле.
Только Танжерская всеобщая могла додуматься до такого. Для остальных фирм «нестрахуемый» — слишком очевидный кандидат для некролога в газете, а для моей Танжерской это человек, у которого есть деньги, еще не принадлежащие компании.
— Итак, — в голосе Гендерсона появились торжественные нотки, — мы подходим к интересующему нас делу. — Он раскрыл аккуратненькую папочку и вытащил нужную бумагу. Несколько минут он смотрел на нее, потом скорчил кислую мину. — Одним из наших клиентов, заключивших пенсионный контракт, был некто Джеф Маккен.
— Был? — отозвался я.
Гендерсон, довольный, оценил мою проницательность.
— Правильно, Стентон. Он умер, — шеф испустил глубокий вздох и забарабанил пальцами по папке. — По идее, у нас с ним должно быть все кончено. Его счет автоматически закрывается. Но неожиданно возникло осложнение.
Еще бы! Иначе зачем было со мной говорить.
— Две недели спустя после смерти Джефа Маккена мы получили требование о выплате пенсии.
— О выплате?
Такого еще не было. Ну-ну, интересно, кто это надумал получить с Танжерской всеобщей. "У нас не выплачивают!" — таков был девиз правления, которым должны руководствоваться служащие компании (разумеется, втайне от клиентов).
— Тут особый случай, — вздохнул Гендерсон. — Ведь речь, повторяю, идет не о страховом полисе, а о пенсионном фонде. Клиент имеет право в любой момент потребовать назад внесенные ранее деньги. И мы обязаны возвратить ему семьдесят пять процентов. Согласно… гм… контракту.
— Вот оно что… — протянул я. — Однако вы сказали, что деньги может получить только сам клиент.
— Совершенно верно. Но требование о возврате внесенной суммы Маккен заполнил до своей смерти. Поэтому ее должен получить наследник. Последние пятнадцать лет они с Маккеном были компаньонами. Его фамилия — Карпен.
— Сумма, наверное, не так уж велика?
Не настолько, надеялся я, чтобы заслать меня на Пояс астероидов.
— Маккен скончался, — сухо отрезал Гендерсон, — в возрасте пятидесяти шести лет. Он открыл свой пенсионный фонд в тридцать четыре, собираясь выйти на пенсию в шестьдесят. По пятьдесят дублезов. Считайте сами.
Я прикинул в уме… Да, получалось что-то около десяти тысяч.
— Понимаю, — понуро сказал я.
— Но это еще не все. Обстоятельства смерти Маккена выглядят весьма странно. Требование о выплате…
— Подделка?
— Мы тоже так считали. Но наши эксперты в один голос утверждают, что подпись на формуляре подлинная. Более того, по их заключению, это рука Маккена именно сейчас, в возрасте пятидесяти шести лет.
— Выходит, он сам заполнил требование… По-вашему, его вынудили?
— Вот именно это и надлежит выяснить вам… Да, и последнее.
Я вновь изобразил внимание.
— Маккен и Карпен, как я уже говорил, последние пятнадцать лет были компаньонами. Время от времени они находили небольшие залежи редких металлов, но сказочной жилы, которой грезят все эти парни на Поясе, им не попадалось. И представьте — накануне смерти Маккена они ее нашли.
— Вот как! — присвистнул я. — А отчего он умер?
— Несчастный случай.
— А что расследование?
— Тело затерялось в космическом пространстве. Полиция на таком удалении расследований не ведет.
— Выходит, единственное, чем мы располагаем, — заявление Карпена о смерти Маккена?
— Да. Пока это так, — согласился Гендерсон.
— Ну, и вы хотите, чтобы я сгонял туда и попробовал сэкономить десять кусков для фирмы?
— Если исключить ваш лексикон, дело обстоит именно так.
Турболет доставил меня к космодрому, где я купил билет на роскошный лайнер «Деметра», отправлявшийся на Луна-сити и дальше к Поясу. Полеты я переношу преотвратно. И это путешествие не составило исключения. Только когда мы подлетали к Атроник-сити, центру Пояса астероидов, между мной и моими внутренностями возникло молчаливое соглашение: если я не беру в рот ни капли, желудок оставляет меня в покое.
Атроник-сити производит на человека с Земли такое же гнетущее впечатление, как и турецкие бани при ярком свете. Город разбит на скальном осколке планеты и напоминает изделие сварщика-подмастерья. Снаружи он закрыт металлическим колпаком из нержавеющей стали в форме мужской шляпы, черным и грязным, а внутри состоит из четырех ярусов КПЖ — Комплекса поддержания жизни.
Под самым куполом, на верхнем уровне — стоянки для роллеров и тягачей; там же — конторы по определению металлов, служба виз, промышленная полиция и все такое прочее. Нижние уровни были встроены прямо в тело планетоида. Второй занимал завод «Атроник», на третьем расположились магазины и центр развлечений, а самый нижний представлял собой жилой блок. Уровни сообщались лифтами, окрашенными в цвет хаки. Все вместе напоминало со стороны какую-то гигантскую нефтеперегонную установку.
Во всех случаях «Деметра» не повезла бы меня дальше. Корабль направился к другим деловым центрам Пояса астероидов, а мои два чемодана и я провалились в лифте на четвертый, жилой уровень.
