И протянул руку.
Сомов пожал эту руку - она была холодной, как трубы в кессоне. И кивнул, мол, все будет нормально, а если и нет, то и это ничего.
Калуца помог напялить "колпак", проверил соединения в разъемах и сказал глухо.
- Ты... Соберись... Постарайся забыть, что тут у нас происходит. Как будто бы лег спать и готовишься видеть сны. Знаешь, там будет момент... Страх какой-то дикий и боль, но не физическая а такая, знаешь ли... В общем, постарайся.
Сомов кивнул и откинулся в кресле.
- Я тебя буду усыплять сейчас, а потом ты проснешься и сразу начнется... Готов?
- Готов, готов, - буркнул Сомов, - Быстрее, если можно!
Веки немедленно отяжелели и глаза закрылись сами собой.
Откуда-то из подсознания выполз воробей на ветке и снизу кошка. Воробей весело чирикал, кошка делала приседания и вертела хвостом...
"А я не верю в переселение душ, - сказал кто-то. - Вот не верю, и все тут! "
" Какой же ты, к черту, ангел тогда?"
Воробей улетел, а кошка разочарованно мявкнула.
" Этот воробей - ангел? - подумал Сомов. - Какой же он, к черту, ангел?! "
Кошка медленно удалилась в кусты, и следом за тем наступила ночь. Небо потемнело, сделалось объемным, а звезды походили на искры от костра.
"Вон видишь светящаяся точка летит - это орбитальная база."
"Это спутник?" - спросил Сомов и удивился, какой у него детский голос.
"Конечно спутник. Пойдем, тебе пора спать. Надя, забери Женьку - ему спать пора."
"Не пора, не пора", - захныкал Сомов.
"Уже ночка на дворе", - произнес знакомый до боли голос. Чьи-то мягкие руки подхватили Сомова, подняли куда-то высоко-высоко и понесли.
"Мамочка, я хочу на звезды смотреть и на спутники".
"Завтра будешь смотреть".
"Я сейчас хочу!"
"Сейчас надо спать"
"А давай сейчас будет уже завтра", - предложил Сомов.
"Нельзя. Если сейчас будет завтра, тогда завтра будет непонятно что".
"Неси его в постель, а то ишь какой разговорчивый", забурчал мужской голос.
"Мамочка, я не хочу засыпать, мне будет страшно!"
"Надо поспать, сынок..."
И он уснул.
Сомов начал просыпаться, но глаза не открывались, хотя и были широко открыты.
"А-а, - догадался Сомов, - это темнота. Ничего страшного просто темнота и все"
Это была не темнота. Сомов не понял, что это такое, понял только, что отныне он больше ничего не увидит и не услышит. На него навалился горизонт и стал душить...
Такого животного страха Сомов не испытывал никогда. Он был один во всей вселенной. Кроме него в этой вселенной не было ничего. Ни Земли, ни Солнца, ни звезд, ни галактик, ни времени, ни пространства. Ничего. Вселенная состояла из одного Сомова, и он не мог ничего предпринять, потому что для этого нужны были какие-то сущности, отличные от него самого, лежащие вне его сознания, а таких сущностей не обнаруживалось. Теперь все происходило внутри него.
"Наверное, это и есть смерть, - подумал он. - Но почему мама так хотела, чтобы я уснул?.. Неужели она..."
Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Темнота не исчезла, но теперь Сомов мог что-то осязать, хотя чем именно он это делает - было непонятно.
"Больно! - сказал кто-то отчетливо. - Нет сил это терпеть..."
В огромной черной луже копошилось нечто бесформенное. Оно лезло на Сомова, а он не мог двинуться с места и обреченно ждал, когда нечто вылезет из лужи... Мозг затягивало паутиной. Паук!
"А-а-а, - зарычал Сомов, - гнида! Что же ты делаешь!"
На паука этот крик не подействовал. Он методично опутывал мысли Сомова своей липкой паутиной, деловито сновал из угла в угол, потом останавливался, шевелил длинными членистыми ногами, и глаза этого паука все время надувались, превращаясь в шары, похожие на шары от биллиарда. А вместо цифр на этих биллиардных шарах были написаны иероглифы.
"Вот и все, - подумал Сомов. - Эти иероглифы обозначают смерть. Кто мне это говорил?.."
Мозг его начал плавиться и растекаться по бесконечной плоскости.
Глава 14
- Отличный кабинетик, - одобрительно констатировал Спиридонов, потыкав пальцем в обшивку кресла. - Был бы у меня такой - я бы тогда и не рыпался.
- А вы присаживаетесь, Василий Васильевич, присаживаетесь. Когда это кресло обоймет ваши телеса, вы, уверяю вас, ощутите неземное блаженство, - предложил Калуца благодушно.
Эти два деятеля мировой культуры отлично спелись, а уж после вчерашнем попойки на квартире Сомова их вряд ли чем можно было разлить. Тем не менее, сегодня Спиридонов встал необычайно свежим и прямо с утра принялся потирать руки. "В отпуск пойду! - мечтательно заявил он. - Ох, на Адриатическое побережье, ох, к молодухам на пляж. А, Гиря? Как там нынче молодухи на пляжах?" - "В полной боевой готовности, шеф", - ответствовал я и принял таблетку от головной боли.
Голова у меня не сказать, чтобы раскалывалась, а просто побаливала. Тупо и односторонне. В правом виске. А между тем, сегодня предстояло узнать, что же случилось на "Вавилове" после духовной смерти Сомова-младшего и волшебного переселения в его тело Сомова-старшего.
Вчера нас разогнала Мариша. Калуца был недоволен.
"Моя дочь себе этого не позволяет", - заявил он Сомову.
"У каждого своя метода, - ответил Сомов невозмутимо. - Ты - тиран, а я свою дочь выдаю замуж..."
На этом встреча я завершилась. Было решено собраться с утра в кабинете Калуцы.
- Вот, - сказал Калуца, доставая из своего сейфа папку утрашающего вида. - Здесь копии всех материалов и документы. Оригиналы - у Шеффилда, а это можете забрать и приобщить. Полистайте, там имеется хронология событий на "Вавилове".
- Что значит "полистайте", - возмутился Спиридонов, - не было такого уговора. Я, может быть, все желаю закристаллографировать на предмет... э-э... выявления вранья.
- Фу! - сказал Калуца брезгливо. - Знали бы, с кем имеем дело - не связывались бы... Хорошо, сличайте...
Он уселся за стол стол и потер лоб.
- Значит так. После этого сеанса я некоторое время подвергался истязанию Сомова-старшего в оболочке Сомова-младшего... Этот симбиоз впредь буду именовать просто Сомовым. Препирались мы с ним около часу, и он непрерывно требовал, чтобы я пересадил его обратно, хотя это уже вряд ли можно было осуществить. Сомов-старший еще раз пришел в сознание, обозвал меня "мерзавцем" и "ублюдком", после чего... Я, разумеется, плюнул на Сомова, который находился в шоке, увидев себя со стороны, и занялся реанимацией, но, увы, ничего сделать не удалось. Вскрытие, как вы, наверное, догадываетесь, я не производил, однако медицинское заключение о смерти составил по всей форме - его копия имеется в папке.
- Странно, - произнес Спиридонов.
- Что странно?
- Странно то, что именно это заключение, а вернее, его копия, оказалась в этой папке, а никаких иных документов там не оказалось.
