— А ты все-таки решительный парень, — пробормотал Акоп, опустив глаза. — Я тоже таким бы был. Только у меня сил не хватило отказаться от того, что предложил мне Евгений Валерьевич…
Я понял, что он хотел этим сказать. И стало вдвойне понятней, почему Евгений Валерьевич так невзлюбил этот Театр. Еще бы, в каждом человеке видеть пример своей неудачи. Видеть, что ты ошибся. И не раз, и не два, а много раз…
— Я, правда, пришел не только для того, чтобы рассказать тебе о нашей неудаче, — сказал Акоп, выпив еще. Теперь Акопа тоже немного пошатывало, и он положил локти на стол. — Я пришел за советом. Наши профессора выложили такую идею, что твой дар может проявляться
совершенно неосознанно. Сам собой. Ты и сам можешь этого не заметить…
— Я понял тебя. Ты думаешь, что я могу неосознанно дать подсказку, что делать дальше?
Акоп кивнул.
Слишком детское утверждение. По-моему, наивно с его стороны надеяться на то, что один человек может спасти всю планету. Тут надо действовать сообща. Не просто принимать какие-то одиночные решения и действовать, как тебе хочется, а всем вместе. Единой силой… К тому же, он не уверен на все сто. Так что все это может оказаться лишь пустой тратой времени.
— Смотри сюда. — Акоп порылся в нагрудном кармане рубашки и выудил какой-то листок, развернул его и разгладил ладонью на столе. — Сейчас я прочитаю тебе кое-что, а ты скажешь свои соображения насчет услышанного. Идет?
— Не стоило тогда меня спаивать, — на всякий случай предупредил я.
— Все под контролем, — успокоил Акоп. — Водка расслабляет работу мозга. Может, какая мысль и проскочит невзначай.
— Тебе решать, — пожал я плечами, закусывая хлеб огурцом. В основном для того, чтобы сбить какой-то неприятный привкус во рту. Словно не водку пил, а соляру или еще что похлеще.
— Главаря у сумеречных зовут Штамм. Кличка, оно и понятно. Настоящего имени мы не знаем. Как и того, где он в данный момент находится. Правда, точно известно, что он у них вожак и идеолог.
— Что-то вроде Ленина двадцать первого века? — ухмыльнулся я.
— Что-то вроде, — согласился Акоп, мусоля в пальцах листок. — Именно Штаммом разработан весь план по захвату Земли. На него опираются сумеречные как на вождя. Знаешь, ведь ни одно общество не обходится без вождей. Вот и у них такой. Если бы нам удалось взять Штамма, то, возможно, сумеречные и остановились бы.
— Ты думаешь? Разве сумеречные не найдут себе другого Штамма?
Акоп разлил еще по стакану. Его лицо просто горело красным, но он явно хотел напиться вдрызг. Залпом выпил, шумно и с хрипом выдохнув горлом:
— Все дело в том, что найти его им не удастся. Сумеречные — такой же слаженный механизм, как и игроки Зари. У них нет идеологов, потому что они все равны изначально. Каждый выполняет свою определенную функцию. Появившийся вождь разрушил их понятия о честной игре и сделался в их глазах вторым Создателем. Они его и вправду сейчас обожествляют. Потому что Создателя Сумерек для них уже нет. Он уже не откликается на их просьбы.
— Неужели, все так серьезно?
— Именно!
После четвертого стакана в голове начался прилив. Меня замутило, и я прислонился к стене, стараясь расслабиться. Все, больше пить не буду. А то отключусь, и тогда весь Акопов метод коту под хвост. Слишком расслаблять мозг тоже не надо.
— Ничего не всплывает? — поинтересовался Акоп.
Я отрицательно покачал головой, чувствуя, что движения мои становятся плавными и расплывчатыми. Только бы не отключиться.
— Еще могу добавить, что у Штамма ярко выраженная мания величия. Он чрезмерно любит повелевать. Всеми. Не знаю, как он попал в ряды игроков, но именно эта черта, возможно, послужила причиной для начала операции по захвату Земли. — Акоп замолчал, чего-то ожидая.
Ясно чего. Что я вдруг приму какое-нибудь верное решение, и оно станет единственно правильным. И мы победим! И вновь будет мир во всем мире, чтоб его…
Я глупо хихикнул, зажимая рот рукой. В голове было пусто, как никогда, и хотелось лечь и поспать. Прямо здесь, на столе. А почему бы, собственно, и нет. Я же не супергерой! Я не могу не пьянеть от такого количества!
— Иногда мне даже нравится вот так управлять жизнью и смертью людей, — вяло произнес я первое, что пришло в голову, — ощущать, что только от тебя зависит, каков будет их следующий день. Очень необычные ощущения! — Кто так говорил? Кажется, тот самый докто-ришка из больницы, в которую я отвез Генку. Как он там сейчас? Может, его уже и в живых нет. Умер от одного единственного взгляда Вероникиного телохранителя.
— Что ты сказал только что? — вдруг вытянулся Акоп. Неловким движением он столкнул со стола пустую бутылку, и я пьяно рассмеялся:
— Нравится ему управлять жизнью людей, понимаешь?! Оч-чень, как грится, необычайные ощущения! Не поверишь, Акопыч, но это единственное, что сейчас мне приходит в голову… Я, наверное, слишком много выпил…
— Ты знаешь, что сейчас сказал, — тихо и без запинки произнес Акоп. Он перегнулся через весь стол, и вдруг лицо его оказалось всего в нескольких сантиметрах от меня. И расплылось. — Ты только что сказал лозунг Штамма! Слово в слово! Именно этим лозунгом он заставляет сумеречных верить, что они и есть властелины мира!
— Подумаешь, — буркнул я, — велика важность. Может, тот докторишка был всего лишь рядовым сумеречным. Я что, знал тогда, кто есть кто?
— Докторишка, значит… Как он выглядел? — поинтересовался Акоп, вновь присаживаясь на табуретку.
Я пошатнулся, пытаясь пожать плечами:
— Не помню. Кажется, была борода и толстые очки. Они его очень старили.
— Какого цвета борода?
— Н… не помню я. Зачем надо было меня спаивать, чтобы потом проводить допрос? — Из горла сама собой вырвалась икота.
— Верно, мой просчет! — ответил Акоп и вдруг схватил меня за шиворот и перетащил через стол. На пол со звоном упала бутылка. За ней последовала и вторая.
И откуда у него только силы взялись?! Я, к примеру, даже шевелился уже с трудом.
Акоп поднял меня за шиворот и потащил прямиком в ванную комнату.
— Ты у меня сейчас все живо вспомнишь, — пробормотал он, и только когда из крана на мою голову ударила струя холодной воды, я понял, что он хотел сделать.
— Пусти, идиот! Убью! — заорал я заплетающимся языком.
Акоп что-то прохрипел в ответ, все сильнее опуская меня на дно раковины. Холодная струя немного протрезвила.
— Ну! — заорал Акоп прямо на ухо. — Какого цвета у него борода?!
— Иди к черту! — Я толкнул его в живот локтем и отпихнул к противоположной стенке. Затем резко развернулся и со всей силы ударил его по лицу. Вернее, подумал, что ударил. Акоп легко увернулся, и его широкая ладонь звонко хлопнула по моей щеке:
