Он сдвинул на лоб ковбойскую шляпу и указал на коридор, по направлению к своей комнате:
— Дом.
— Ну-ка, повтори!
— Дом!
Герти так и покатилась от смеха.
— Герти, — донесся снизу голос матери. — Ты еще в жизни не видела такой огромной тыквы. Хочешь посмотреть?
— Мамочка, я играю с… с…
— Не шали. Не шали, будь хорошей, — быстро забормотал инопланетянин.
Для вящей убедительности он схватил куклу и заломил ей руку. Он знал, что это действует на не в меру разошедшегося ребенка подобно выключателю.
И действительно, девочка мигом затихла.
Стараясь не шуметь, он повел ее но коридору, остановившись на мгновение, чтобы полюбоваться из-за перил на мать Герти, которая сидела за столиком в прихожей и просматривала корреспонденцию.
Вокруг стройного существа сияла ласковая аура радужного света, на краешке которой ученый несколько секунд понежился.
— Идем же, монстрик, — шепнула Герти.
Она затащила его в заваленную хламом комнату Эллиота. Дверь в чулан стояла нараспашку, и девочка втолкнула страшилу в убежище. Тут же снизу послышался голос Эллиота.
— Привет, я пришел.
Герти забралась в чулан к пришельцу из иных миров. Взяв в руки «Скажи правильно», она надавила на кнопку с буквой «Б». На дисплее возникла буква, подобно которой на Земле еще не видывали. Да и голос, раздавшийся из коробки, произнес вовсе не привычное и родное «Б», а…
— …Блип.
Или нечто, очень похожее, во всяком случае — совершенно бессмысленное; компьютерный чародей кротко улыбнулся, отчего стал совсем похож на черепаху.
— Неужели мой «Скажи правильно» сломался? — недоуменно спросила девочка.
— Нет, — ответило древнее существо. Ему удалось успешно перемодулировать сигнал, разрушив все связи в ячейках памяти и запрограммировав их на новом, ласкающем слух лексиконе.
Дверь в чулан распахнулась, и влетел Эллиот.
— Эллиот, — промолвил инопланетянин.
У мальчика отвисла челюсть.
— Я научила его разговаривать, — похвасталась Герти.
— Ты заговорил! — не веря своим ушам, воскликнул Эллиот. — А ну, еще разок!
— Эллиот…
— Ну а ты можешь сказать — Ип?
— Ип, — покорно повторил инопланетянин.
В дверь комнаты трижды постучали.
— Это Майкл, — успокоил Эллиот. Они выбрались из чулана, и одновременно в комнату вошел Майкл.
Старый ботаник посмотрел на него и открыл рот:
— Скажи правильно: «Механик».
— М-е-х-а… Что ты сказал?
Эллиот фыркнул.
— Мы научили его разговаривать.
— Это я научила! — возмущенно поправила Герти.
Майкл шагнул вперед.
— Чему еще тебя научили?
— Скажи правильно: «Досада».
— Это все, на что он способен — просить что-нибудь правильно сказать?
Престарелый скиталец скромно потупил очи. Он еще не слишком хорошо воспринимал речь детей на слух, но знал, что самое необходимое объяснить сумеет: например, не забывать кормить его вовремя печеньем и «М amp;М» и стащить у матери ультравысокочастотный тюнер.
Беседу прервал телефонный звонок, и затем голос Мэри:
— Эллиот, тебя!
Эллиот вышел в коридор, снял трубку параллельного аппарата и понес в комнату, волоча длинный шнур.
— Привет, Эллиот, — ухо резанул гнусавый, дребезжащий голос. — Это Лэнс. — Эллиот насторожился, почувствовав опасность. Ведь если Лэнс ему когда и звонил, то лишь для того, чтобы наврать, сколько выбил очков, играя в «Астероиды». А теперь — так и копает, так и вынюхивает, и несет всякий вздор про Сатурн, гору Олимп на Марсе, загадки космоса… Да, Эллиот, космос, космос и только космос. Словно в мозгах засело. Странно, да? Тебе вообще не кажется, что происходит что-то непонятное? Вот сегодня…
— Я занят, — резко оборвал Эллиот, швырнул трубку на рычаг и вытер пот со лба. Лэнс явно что-то унюхал, это очевидно.
Старому ученому, телепатически присутствовавшему при разговоре, это тоже было ясно. Он все еще ощущал вибрацию биополя не в меру любопытного ребенка: от такого жди… скажи правильно: «Неприятности».
Время дорого. Он указал на телефон, потом — на окно.
— Что? Что ты хочешь, Ип?
Инопланетянин показал на телефон, на окно и махнул рукой в сторону неба.
— Звонить домой.
— Ты хочешь… позвонить домой?
Он кивнул:
— Ип звонить домой.
— Нет, Эллиот, не стоило обзывать учителя ползучим гадом.
— А чего он взъелся? Я просто пошутил.
— Что с тобой творится в последнее время?
— Со мной все в порядке, мам. Всего лишь фаза такая. Это пройдет.
— Не строй из себя психиатра. — Мэри выбрала диетический крекер и с хрустом вонзила зубы в безвкусное печенье. Есть хотелось до сумасшествия, но она держалась из последних сил: уступи искушению, и в один присест она могла бы уплести целую булку с маслом и малиновым джемом. А как еще бороться с бесчисленными треволнениями, безымянными и теми, у которых есть вполне определенное имя — такое, как Эллиот?
— Мамочка, а ты настоящих чудовищ видела? — спросила Герти.
— Сколько угодно, — бодро ответила Мэри и подумала: «Более того, я побывала замужем за одним из них».
— А я дружу с взаправдашним чудовищем, — заявила Герти.
Эллиот мгновенно выхватил у сестры куклу и свернул ей шею.
— Эллиот! — завизжала Герти, но тут же осеклась. Прости, я забыла…
— Бога ради, Эллиот, — взмолилась Мэри, — не будь садистом.
Герти захлюпала носом и стала гладить пострадавшую куклу, а рассвирепевший Эллиот смотрел на нее уничтожающим взглядом. Мэри взяла ломоть хлеба, густо намазала маслом и увенчала несколькими ложками джема. Разделавшись с внушительным сооружением, она вдруг ощутила себя настолько растолстевшей и отяжелевшей, что в утешение приготовила и с жадностью проглотила еще один бутерброд, не уступавший первому.
— Мам, — сказал Майкл, — так и всю булку съесть недолго.
— Замолчи, — приглушенно бросила Мэри и потянулась к хлебу, но Майкл проворно убрал булку подальше, Герти схватила джем, а Эллиот спрятал масло.
Она посмотрела на детей.
— Спасибо.
— Мама, которая объела весь мир, — продекламировал Майкл.
— Верно, верно, — пробормотала Мэри и сорвалась мыть тарелки, отгоняя прочь предательские мысли о бутерброде.
— Не подпускайте меня к еде. Спрячьте ее как можно дальше.
Так они и сделали. Попрятали еду за спины, отнесли наверх и скормили Ипу.
«Скажи правильно» было не узнать: выпотрошен, схемы перебраны, подсоединены по-новому и то тут, то там заляпаны малиновым джемом. Вместо «механик», «досада» и других земных слов прибор выдавал теперь звуки, воспринимавшиеся на слух как нечто вроде «дуп-дупл», «скигл», «цлок».
