Странный летун наконец-то выдохся и прекратил атаку. Поднимаясь вверх, он, казалось, успокоился. Несколько мгновений покружил над головой, прицеливаясь, и снова рухнул вниз.
– Назад! – резкий окрик остановил непонятное существо.
Безобразный многоклюв забил крыльями, пытаясь задержать падение. Остановился на полпути к Дмитрию и, неторопливо планируя, пролетел мимо. Поднимая в воздух тучу цифр, уселся неподалеку.
– Тупые твари! – загудел знакомый голос над головой, хотя никого вокруг не было.
Слыша негромкое шуршание за спиной, Дмитрий обернулся и увидел Емельяна, выходящего прямо из нуль-единичной насыпи.
– Странное дело, – продолжил бородач, приветствуя Потемкина коротким кивком. – Сотни переселенных вирусов, и ни одного разумного.
– Как это? – удивился Д митрий. – Неужели один Вирусапиенс?
– Один.
– Кстати, а где он сейчас?
– На ферме. Натаскивает своих «пташек». Мне иногда кажется, что он делает всё, чтобы они не умнели. Может, боится конкуренции?
– Не отправляй людей к Бейруту, – поспешно попросил Дмитрий, вспоминая пустые глаза людей на улице. – Там аморф!
– Не переживай! Давно уже не отправляем – нет смысла. Бейрут говорит, что они очень быстро теряют стабильность и вместе с ними теряет стабильность программатор. Сейчас мы только освобождаем людей от вируса, и то только самых нуждающихся, чтобы он не мог отключить их.
Из серой пустоты послышался тяжелый топот, и перед изумленным Дмитрием появилась легкая повозка, запряженная тройкой страшных рысаков. Покрытые квадратными плитами брони, непохожие друг на друга, ощерившиеся шипами, торчащими во все стороны, многоклювы чем-то напоминали мультяшного Змея Горыныча. С громким хрипом они резко затормозили прямо перед Потемкиным.
– Привет, Либерис! – Вирусапиенс быстро сошел с нелепой повозки. – Опять без меня не справляетесь?
Дмитрий кивнул, решая, что сказать.
– Не мнись!
– Помнишь, ты утверждал, что Демон тебя боится? – спросил Дмитрий.
Вирусапиенс кивнул.
– Нам нужно, чтобы ты доставил гуорка к Бейруту, – продолжал Потемкин.
– А в чем подвох?
– Аморф!
– Не понял, – нахмурился вирус.
Дмитрий раздраженно дернул головой.
– Что тут непонятного?! Нужно протащить плазмоид, фаршированный информацией, в лабораторию Бейрута и вернуться назад, – возмутился он. – А лаборатория сейчас внутри пузыря, который проглотил дом хакеров, и через который ни одна живая душа, ни один предмет не может проникнуть. А времени все меньше. Кажется мне, что счет идет уже даже не на дни – на часы. Если не успеем, останемся без семени и без Бейрута. Только ты обязательно должен вернуться назад.
– Нет, ну я тебе поражаюсь, Либерис! Ну доставлю я вашего гуорка к Бейруту, а дальше что? Когда я вернусь в Сеть, что с семенем станет? Или ты думаешь, что Демон, однажды увидев меня, бросится наутек и больше не вернется? Да ужж! – противно зажужжал вирус. – Человеки!
Дмитрий хлопнул себя по лбу: «действительно, а что дальше?» Нужно признать – об этом он не подумал.
– Тогда тебе придется остаться с Бейрутом, пока он не придумает, как обойтись без тебя.
– А как придумает, значит, то меня прочь?! – зашумел Вирусапиенс, недовольно замотал головой.
– А ты как хотел? – заинтересовался Дмитрий, видя, что собеседник чего-то не договаривает.
– Может, я останусь в программаторе, как постоянная защита от Демона? Кхмм! – вирус отвел глаза.
– Столько вытерпеть, чтобы избавиться от зловредной программы, непонятно когда и непонятно кем встроенной в наш организм. Такую кашу заварить! – Дмитрий обвел рукой мертвую пустыню. – Едва не погубить весь мир, чтобы после этого добровольно вернуть тебя назад? Ну уж нет!
Неожиданно заговорил Емельян.
– Что ты с ним возишься? Разве любая из этих лошадок не подойдет? – кивнул он на запряженных многоклювов.
– Конечно! – улыбнулся Вирусапиенс, вприщур разглядывая Потемкина. – Я, наверное, забыл тебе сказать, что нынешние симбионты совсем не так действуют на Демона, как я. И не так, как хотелось бы вам. А если уж быть совсем точным, то они слишком тупы, чтобы вообще действовать на него.
Дмитрий с подозрением посмотрел на Вирусапиенса. На какое-то мгновение ему показалось, что тот врет.
– Ты же говорил, что они нужны тебе для борьбы с проявлением Демона в сети, а теперь получается, что они ему не страшны.
– Он не врет, – ПервоДим на секунду возвратил Потемкина в реальный мир. – Ведь Демон не боится людей с вирусом в организме. Вспомни очередь. Видимо, твой визави чем-то отличается от всех своих сородичей. А если он исключение из правил, то у нас нет выбора и нужно соглашаться с его условиями. Пока!
– Что значит «пока»? – возмутился Дмитрий. – Ты предлагаешь обмануть его?
– И много в вашей реальности таких идиотов-идеалистов? – не скрывая иронии, спросил ПервоДим, и Дмитрий ощутил усиленное в миллионы раз удивление множества своих отражений, которых он в очередной раз мысленно назвал многоДимами. – В нашем мире ты бы и дня не прожил на свободе.
– В вашем такие прагматики, как ты, проживают свои дни в сумасшедшем доме! – отмахнулся Дмитрий, но тут же вспомнил о душевных муках ПервоДима, и ему стало стыдно, ровно до тех пор, пока тот не вобрал в себя его эмоции.
Возвращаясь в Сеть, Дмитрий уперся взглядом в рвущихся на свободу скакунов, терзающих узду множеством клювов, и тихо пробормотал:
– Ну уж нет! Тогда лучше его.
– Хмм! Никуда вы без меня не денетесь! – засмеялся довольный Вирусапиенс. – Давай, Емеля, коннектиться к гуорку. Время не ждет – нужно влезть в этот плазменный помидор, и кажется мне, что это будет совсем не просто.
* * *
Дмитрий молча рассматривал странную троицу. Взлохмаченный, с мешками под глазами и нечёсаной бородой, Емельян устроился в компьютерном кресле, спиной к составленным друг на друга системным блокам. Перед ним висел Русса. И завершал фантасмагорическую картину Пугачев. Восседая в позе лотоса, он прикрыл глаза и вытянул руки перед собой так, что они едва на касались боков гуорка, отчего казалось, что тот держится в воздухе только благодаря его усилиям.
Второй час друзья колдовали над Руссой. Что они делали, для Потемкина оставалось загадкой, однако не нужно было быть великим аналитиком, чтобы догадаться, что у них пока ничего не получается. Емельян медленно повернул голову, переводя взгляд с монитора на поверхность плазмоида, и, повторив в двести сорок пятый раз «черт!», посмотрел на Пугачева.
