7. Результат
Спасение близилось.
Хотя, увы, таблетки также не вернули ни капли ТЕХ ОЩУЩЕНИЙ. Была великая радость, великое спокойствие, сменявшееся приливом сил и обостренной жаждой жизни.
Затем настала очередь «стекла», то бишь ампул. Андрей вмазал по венам, сначала под руководством инструктора, потом сам, решительно покинув этот мир. Препарат за препаратом, укол за уколом. Он целенаправленно и бесстрашно увеличивал дозу. Он исступленно искал ТОТ ДЕНЬ, но тщетно: получал лишь эйфорию, отличный сон, работоспособность, иначе говоря, все то, что ему было не очень-то и нужно. Он перепробовал многие лекарства, как естественного, так и синтетического происхождения (опиаты и опиоиды – по меткому выражению знакомого эндокринолога), однако существенных различий не почувствовал. Было просто хорошо, ничего больше.
Тогда Андрей поставил себе галлюциноген. Банальный «диэтиламид лизергиновой кислоты», в просторечии называемый ЛСД. Не медицинского, разумеется, происхождения. Голландский, если не наврали. И были райские сны, в которые врывалась тяжелая сказка, и очнувшись, было ясно, что опять – не то, не то…
НЕ ТО.
Наркотики не давали главного, что давал страх – балансировки между реальным и ирреальным, оглушающего чувства зыбкости мира. Наркотический Космос оказался ненастоящим. Впрочем, Андрей уже не расстраивался этому обстоятельству и очень быстро перестал что-либо искать, довольствуясь тем, что есть. Он выздоравливал. Недели через три он сделался законченным наркоманом, а к весне, когда его уволили из Университета, приказал себе – пора!
Пришло время плюнуть им в микроскопы. Снизу-вверх – пусть отмывают свои стеклышки.
Дальнейшее запомнилось не вполне отчетливо. Жеваные куски кинопленки, вырванные из бесконечного черно-белого сериала. Сгустки концентрированного ужаса, фрагменты бреда, наслоившиеся один на другой. Однако абстинентный синдром с ласковым названием «ломка» – это не поход в кинозал. Это медленная смерть, растянувшаяся на век. Андрей знал, что век продлится не более пятнадцати-двадцати дней, потому и решился на такое.
Он не оставил себе выбора, растратив все дозы и не подкупив новых. Он заперся в квартире и лег на диван в большой комнате, заставив мать и жену быть сиделками, поочередно сменяющими друг друга. Почему, кстати, Зоя не бросила мужа? Еще месяц назад, когда он из больного бронхитом превратился в душевнобольного? Чудо. Судьба хранила этого человека. Рассказ о том, что Зоя вытерпела, и что передумала мать, мог бы составить второй том романа, если бы нашелся желающий это прочитать. Итак, выбора не было: ненависть и любовь насквозь пропитали Андрея мечтой о свободе.
«Эксперимент над экспериментаторами».
Что было самым трудным? Ожидание кошмара, скрашенное все возраставшей дрожью рук, или сам кошмар? Или невероятной силы насморк, обрушившийся одновременно с лихорадкой, или боли в мышцах, начавшиеся почему-то со скул? Упомянутые симптомы были последними, которые Андрей успел осознать. Следующие беды грянули все разом. Хватило нескольких часов, чтобы потерять не только счет времени, но и знание того, как вообще может чувствовать себя нормальный человек. Липкий пот, пахнущий непонятно чем, изнуряющее сердцебиение, вспыхивающие и гаснущие приступы дрожи – казалось, это было всегда. Над диваном специально висел отрывной календарь, чтобы женщины-сиделки отсчитывали листочки-дни, однако такое средство моральной поддержки не пригодилось. Страдающий раб ничего вокруг не видел.
На второй день скакнула температура, к болям в мышцах и суставах добавились колики в кишечнике, съеденная за неделю еда выходила в виде поноса, мутило, регулярно подкатывала рвота – слишком много всего и слишком сразу, чтобы заметить и приплюсовать. Андрей ничего не ел. Также не спал, по крайней мере, ночью. Только днем забывался, ненадолго и урывками. «Инъекция… – трясся он, – не нужен мне ваш страх… дайте шприц…» Он трясся и ждал: единственное, что он понимал и помнил, было слово «ждать». Умирал и воскресал, вновь умирал и вновь воскресал…
Как Андрей сумел выдержать? Да очень просто: у него не было возможности позвать спасителя-бородача, не было сил самостоятельно добраться до выхода из квартиры. Как он додумался до такого жуткого плана освобождения? А никак – по-другому попросту и быть не могло. Когда главным врагом человека становится его собственный мозг, нет ничего естественнее взять в союзники все остальные системы организма.
Через две недели Андрей почувствовал облегчение. Еще через две недели – полностью встал на ноги. Только сон долго не удавалось наладить. Мелочи! И невроз подружился с ним на всю оставшуюся жизнь. Обычные потери наступательного боя.
Он победил.
Звонить по какому-то там секретному телефону было в высшей степени нелепым, поэтому первое, что Андрей сделал, обретя долгожданную свободу – вытащил проклятую бумажку из секретера и разорвал в клочки. Воспоминания о ТОМ ДНЕ – нет, просто о том дне! – не вызывали теперь в душе никакого отклика, кроме стыда и удивления. Страх, правда, сохранился, ведь невроз и страх – это почти одно и то же. Но картины пережитого потеряли былую яркость, полностью лишились колдовской мощи.
Он похудел на десять с лишним килограмм.
Клин выбивают клином – универсальное правило. Не получается «переломаться» от одного наркотика, «переломайся» от другого – что Андрей и сделал. Вместо страха – морфин, вместо пистолета – шприц. Смени наркотик, и продолжай борьбу… Он победил!
Эксперимент, очевидно, провалился.
Или наоборот, закончился успехом?
Результат – он ведь при любом раскладе результат.
Андрею было плевать, честное слово. Эксперимент закончился, а жизнь продолжалась. И на возможность нового появления в этой реальной жизни полуреального Саши – тоже было плевать. Кто Саша такой? Какими мотивами руководствовался? Испытывал ли чувство вины? Друг детства, если начинать припоминать, сильно изменился после командировки в Киев. И повысили его до звания «майора» именно в Киеве. И злосчастную плаценту вшивает филиал именно Киевского института. Имеет ли все это хоть какую-то связь, случайности это или очередной клубок закономерностей? Украинская разведка против российской контрразведки, вербовка, «неприятности», двойной агент, участие в программе испытаний психотронного оружия – отличный сюжет, как раз для нового фильма! Можно, однако, и по-другому – российская разведка против украинской контрразведки… Кино для слабоумных. Ничуть не более умное, чем преступный эксперимент над ничего не подозревающим преподавателем Технического университета. Кто снимет вторую серию?
