По рядам учеников пробежал смешок. Всем в деревне было известно, что Парис всегда был отчаянно скверным стрелком.
— На западе, где озера, живут рыбоеды, — продолжал Парис. — Еще дальше есть деревня моллюскоедов, моллюсков они едят, там отмель большая, а в горах на востоке живут яйцееды, те птичьи яйца собирают. В нашей же местности живут драконоеды, тут во всех деревнях спокон веку ели драконов, и нам отступать от обычаев не должно. Перво-наперво не трогаем самок — у них ободок вокруг глаз не красный, а желтый, их легко отличить, а вот если гребень не топорщится и дух тяжелый, так это старая самка, потомства от нее не будет, и такую самку брать можно. Второе: сколько случаев было с ротозеями! Зашепчут кое-как зверя и ведут через Трескучий лес, а он как завалит сослепу дерево да как очнется… Опытный шептун еще до охоты намечает удобнейший путь к деревне, и это надо знать. Третье: к зверю нужно подходить всегда и только спереди, а не сзади и не сбоку, потому что дракон должен шептуна видеть, иначе он его не поймет, а если и поймет, то неправильно…
— Кха! — дал знать о себе Леон. Увидев его, Парис обрадовался.
— Вот, — ликующе провозгласил он, указывая на Леона одной рукой, в то время как другой оглаживал клочковатую бороду, — смотрите! Леандр, тебя это особо касается… Филет, ущипни его! Вот так. Вот перед вами взрослый охотник, не то что я, старик, а давайте спросим, много ли драконов добыл он за год? Все знают: только одного и довел до деревни, а от троих едва унес ноги, и всё потому, что ребенком ленился учиться ремеслу шептуна… Что, Леон, подучиться пришел? Это ты правильно надумал, учиться никогда не поздно, я тебя поучу… Нет? Ну ясно, я знаю, ты считаешь себя хорошим шептуном. Что же не пошел за драконом к празднику? Линдор и Ацис с Фавонием еще с ночи ушли, так ты бы им помог, а то они, глядишь, без тебя не справятся… Хлоя, видать, не пустила? Жаль, жаль. Женщина серьезная. Зато ты, конечно, рассчитываешь показать себя на вечернем состязании?
Ядовитый сморчок явно издевался. Ученики хихикали.
— У меня окно разбили, — сказал Леон.
Смех разом смолк. Парис приложил ладонь к уху:
— Как?
— Камнем, — буркнул Леон.
— Тьфу ты, я не о том! — рассердился старик. — Повтори еще раз.
— Окно у меня разбили! Окно! Мальчишки разинули рты.
— Еще раз, прошу тебя.
Леон повторил еще раз. Потом не удержался и выложил подробности.
— Где?
— В доме. В спальне. Вдребезги. Глаза Париса сделались круглыми.
— Драконий хвост! То самое стекло? То, что прозрачное? Из Города? Леон кивнул.
— Дела… — Парис покачал головой. — Ну и времена пошли ныне, не думал, что доживу до такого. И следов нет, говоришь? Дела… Никогда не видел, как бьется стекло, надо бы пойти посмотреть… А вы чего сидите? — накинулся он на учеников. — Не понимаете, что ли, дело серьезное. Хватит с вас на сегодня. Филет, гони отсюда Леандра, пока он не заснул, пусть дома спит! Марш, марш, двум взрослым людям поговорить надо…
Ученики веером рассыпались по площади. Каждый нес весть, уже, несомненно, широко известную в деревне. Леон мог бы поклясться, что слышит отсюда вопли Хлои.
— Стало быть, камнем, — задумчиво проговорил Парис, теребя клок бороды. — Или все-таки не камнем? Может быть, ветром, а? Хотя нет, ветра не было…
— Да камнем же, камнем! — не выдержал Леон. — Драконий хвост! Камнем, говорю тебе! Принести показать? Он и сейчас в стенке торчит…
— Тогда я знаю, что это такое, — решительно заявил Парис и поскреб лысину. Ветвистые морщины на его лице разгладились. — Это преступление.
— Как?
— Преступление, говорю.
Леон заморгал. Слово было знакомое, но что оно означало, Леон забыл. Когда он был подростком, то ходил в школу и узнал все, что нужно в жизни. Но этого в школе не проходили.
— Ты думаешь? — спросил он, стараясь не выдать своего невежества. — Такого, наверно, уже лет сто не было.
— Такого в нашей деревне вообще никогда не было, — уверенно заявил Парис, — да и в соседних тоже. Даже не знаю, что тебе посоветовать. С окном-то мы тебе поможем, соберем общий сход и решим дело, это каждому ясно… Слушай, а может, сообщить в полицию?
— Куда? — удивился Леон. — Да разве это их касается?
Парис пожал плечами.
— Точно не скажу. По-моему, это касается каждого. Тут вопрос тонкий… Видишь ли, конечно, трудно утверждать наверняка, только есть такое мнение, что преступления тоже по части полиции, если толковать расширительно. Так сказать, в рамках общего поддержания порядка. Думаю, не откажут помочь, если попросить, а?
— Можно и попросить, — сказал Леон. — А это удобно?
— Если неудобно, тогда извинишься, — убедительно произнес Парис. — Почему бы не попросить?.. Драконий хвост! Опять забыл, какой они пользуются линией! Погоди, сейчас свяжусь с Гагием из Мирты, он должен помнить…
Леон смолчал и начал считать про себя. Очевидно для всякого, Парис пускал пыль в глаза — спросить о полиции можно было и поближе. С минуту шептун, закатив глаза, вхолостую шевелил губами. Затем крякнул с досады.
— Не отзывается, спит, должно быть. Может, ты помнишь?
Леон энергично помотал головой.
— Значит, придется лоцировать, — заключил Парис. — Ты сам-то сможешь? Впрочем, что я говорю — по тебе и так видно, что не сможешь, я бы после такого тоже не смог… Ладно, не мельтеши, я сам.
Некоторое время он оставался неподвижен. Потом хлопнул себя по лбу.
— Забыл! И это забыл, ну что ты будешь делать! Они же сами придут! У нас праздник, вот они и придут, уже небось на подходе. Угощать-то кого будем? Судить состязания кто будет? Сказителей — Хранительница, шептунов и стрелков — полиция, всегда так было, сам знаешь, а философов и мудрецов на этот раз — Умнейший. Он уже тут, я видел. И полиция будет.
— Умнейший? — от удивления Леон на секунду забыл о неприятностях. — А где он?
— Зачем тебе? — ревниво поинтересовался Парис. — Если просто посмотреть хочешь, тогда посмотри, не жалко, а если с вопросами приставать, так он этого не любит. Знаешь, какой он: гостевых домов не жалует, сядет где-нибудь на крылечке и сидит, людей не видит. Обещал, что заночует у нас. К тебе-то он теперь не пойдет, раз у тебя стекла нету, чего ему у тебя делать? Я-то его хорошо помню, ты еще в соплях ходил, от горшка два вершка, а он и тогда был Умнейшим, только шел он в тот раз не на север, а на запад, где рыбоеды живут, а за ними моллюскоеды, потом киселееды, река у них Молочная, называется так, а на деле просто мутная, пьешь — на зубах скрипит, а дальше, вдоль моря, говорят, и вовсе гнилоеды какие-то живут, только я в них не верю, я бы и ходить по гнили не стал, не то что есть, да и никто не станет, зато у них там, говорят, не Хранительница Знаний, а Хранитель, всё не как у людей, и согласия между ними нет, вот он туда и шел, в ту сторону как пойдешь — так до самых озер от деревни до деревни как раз день пути, удобно… — Парис перевел дух и снисходительно посмотрел на отвалившего челюсть Леона. — Что, думаешь, стар стал, болтаю много? А ты не думай, я не болтаю вовсе, а упражняюсь. Сам Умнейший мудрецов судить будет. А и кого судить-то, по правде сказать? Меня да старого Титира, так я его враз переспорю. Что было раньше, дракон или яйцо, а? Нимб или Простор? Я еще много чего знаю. Вот полезно перед состязанием печень летяги съесть, после нее слова хорошо выскакивают и не путаются. Ты меня не слушай, что я тут про стрелков говорил, я ведь шептунов учу, а стрелков не я, один ты у нас какой-то странный: сам не знаешь, кто ты такой — стрелок или шептун… вот если подстрелишь для меня летягу, то хорошо будет, я тебе все же совет дал, а с окном вся деревня тебе поможет, так и знай…
Парис говорил бы и еще, но ему помешали. По главной улице с радостным визгом неслась ребятня. Следом осторожно ступал Линдор, статный высокий мужчина с пропыленным лицом. Он пятился задом, осторожно прощупывая ногой почву, иногда оглядывался, чтобы не споткнуться, глаза его были полузакрыты, губы шевелились, а в пяти шагах за ним, нависая над шептуном кошмарной пятнистой мордой, тяжко переваливался на задних лапах громадный — Леону еще не доводилось таких видеть — дракон-самец. Короткие передние лапы зверя были сложены на груди, роскошный фиолетовый гребень едва подергивался, свисающий из пасти язык достигал земли. Дракон спал на ходу. Мощный, одетый в несокрушимую броню лесной гигант, способный одним махом разрушить деревню, предназначался для вечернего праздника и покорно следовал за человеком. Длинный голый хвост чудовища, похожий на крысиный, только в тысячи раз больше, чертил в пыли улицы глубокую борозду. За хвостом шла толпа.
Дойдя до площади, процессия остановилась.
— Тише, вы! — надсаживаясь, закричал на малышню Парис, мгновенно потеряв интерес к Леону. — Разбудите!
Дракон открыл один глаз и злобно посмотрел на Париса. То же самое сделал и Линдор. Толпа попятилась. Стало слышно, как на другом конце деревни мяукает кошка. Две девушки, чинно ведущие к площади Хранительницу, пискнув, увлекли ее в проулок.
