Эндер наблюдал, как в Сети разворачиваются споры, смотрел, как организуются команды и как «умеренные» под предводительством Локка раз за разом извлекают пользу из подстрекательств Демосфена.
И сейчас, продолжая баламутить общество в поддержку Эндера, именно Демосфен фактически наносил Эндеру наибольший вред. В глазах всех тех, кто опасался влияния Демосфена, – то есть для всего мира за границами Америки – Эндер был не героем, а монстром. Вернуть его домой, чтобы он возглавил ястребов Америки в неоимпериалистическом угаре? Позволить ему стать американским Александром Македонским, Чингисханом, Адольфом Гитлером, завоевывающим мир или заставляющим весь мир объединиться против него в жестокой войне?
По счастью, Эндер отнюдь не жаждал становиться завоевателем. А потому потеря шанса на попытку им стать нисколько его не задевала.
Тем не менее ему хотелось бы получить шанс объяснить Демосфену кое-что.
Хотя… Вряд ли этот человек согласился бы остаться в комнате с героем-убийцей один на один.
Мэйзер никогда не обсуждал с Эндером сам процесс, но о Граффе они говорили.
– Хайрам Графф – законченный бюрократ, – однажды сказал Мэйзер. – Он всегда продумывает на десять ходов дальше остальных. Притом не важно, какую должность он занимает. В своих целях, чтобы обеспечить интересы – как он их понимает – человечества, он способен использовать кого угодно. И не важно, выше они его, или ниже, или вообще незнакомцы, с которыми он никогда не встречался.
– Рад, что Графф использует свои способности во благо.
– Не знаю, во благо ли, – заметил Мэйзер. – Он использует их в целях, которые считает благими. Но не уверен, насколько он хорош в том, чтобы знать – что есть благо.
– На занятиях по философии мы, по-моему, все же сошлись на том, что благо, «хорошо» – бесконечно рекурсивный термин: все определения в конечном счете сводятся к нему же. «Хорошо» хорошо потому, что оно лучше плохого… хотя, в сущности, причина, по которой лучше быть хорошим, чем плохим, зависит от того, как определить это самое «хорошо»… Ну и так далее.
– Надо же, чему современный флот учит своих адмиралов.
– Вы тоже адмирал, и посмотрите – кем стали вы.
– Наставником дерзкого пацаненка, спасшего человечество, но ничего не делающего руками.
– Иногда мне хочется быть дерзким, – признался Эндер. – Я об этом мечтаю – о том, чтобы восстать против власти. Но даже когда я настроен на это совсем решительно, я все равно не могу избавиться от ответственности. Люди на меня полагаются, вот что меня контролирует и удерживает.
– Значит, у тебя нет никаких амбиций, только долг? – спросил Мэйзер.
– У меня и долга-то сейчас нет. Поэтому я завидую полковнику… мистеру Граффу. Всем этим планам. Целям. Задаюсь вопросом: что он планирует для меня?
– Ты так уверен, что он что-то планирует? Планирует для тебя, я имею в виду?
– Может, и нет, – ответил Эндер. – Он потратил уйму усилий на то, чтобы заточить этот инструмент. Но теперь, когда инструмент никогда больше не потребуется, мистер Графф, пожалуй, может отложить меня в сторону и никогда обо мне не вспоминать. Пусть ржавеет.
– Может, и так, – сказал Мэйзер. – Такую возможность не следует отбрасывать. Графф, он… он совсем не сахар.
– Если только ему не нужно быть приятным.
– Если только ему не нужно казаться таким, – уточнил Мэйзер. – В его духе нацепить такую маску и обставить все так, чтобы ты сам захотел сделать то, что он от тебя хочет.
– Он так заполучил вас сюда, чтобы вы меня обучали?
– О да, – со вздохом сказал Мэйзер.
– А сейчас? – спросил Эндер. – Полетите домой? Я знаю, у вас есть семья.
– Праправнуки. И прапраправнуки. Жена уже умерла, а последний ребенок из тех, что еще жив, по словам внуков, уже в маразме. Они не слишком на то напирают, потому что смирились с тем, что их отец или дядя прожил долгую жизнь и теперь глубокий старик. Но я-то как могу с этим смириться? Я никого из них не знаю.
– Чествованию героя по возвращении не окупить потерянных пятидесяти лет, да?
– Чествованию героя… – пробормотал Мэйзер. – Да ты хоть знаешь, что значат эти слова? Они еще не решили, судить ли меня вместе с Граффом. И думаю, вполне могут и засудить.
– Значит, если вас обвинят вместе с Граффом, вас с ним и оправдают, – сказал Эндер.
– Оправдают? – уныло откликнулся Мэйзер. – Нас не посадят в тюрьму, ничего подобного. Но нам объявят выговор. Внесут запись в личное дело. Граффа, по всей видимости, лишат звания. Тех, кто инициировал это судилище, никак нельзя выставить дураками. Они просто обязаны оказаться правыми.
Эндер вздохнул:
– Значит, вас обоих накажут за их гордость. А Графф может поплатиться и карьерой.
Мэйзер рассмеялся:
– Да ладно, это не так страшно. В моем деле была куча выговоров, еще до того, как я побил жукеров во время Второго нашествия. Мой карьерный путь просто выстлан этими выговорами и замечаниями. А Графф? Вооруженные силы никогда не были для него карьерой. Это лишь средство получить влияние и власть, которые нужны для воплощения его планов. Сейчас это средство утратило актуальность, поэтому он не прочь вылететь из рядов.
Эндер кивнул и хихикнул:
– Готов спорить, так оно и есть! Наверное, Графф планирует все это как-то использовать. Те люди, которым для чего-то нужно, чтобы он вылетел… он воспользуется той виной, которую они чувствуют, в своих настоящих целях. Получит от них утешительный приз, который окажется его действительной целью.
– Ну, вряд ли они смогут наградить его медалью за то же, за что судили на трибунале, – сказал Мэйзер.
– Они отдадут ему его проект по колонизации? – спросил Эндер.
– Не знаю, не знаю – совсем не уверен, что чувство вины простирается настолько далеко, – ответил Мэйзер. – Переоборудование и переоснащение флота в колонизаторские корабли обойдется в миллиарды, и притом нет никакой гарантии, что на Земле вообще сыщутся добровольцы, согласные покинуть планету навсегда. Не говоря уже об экипажах кораблей.
– С этим огромным флотом и его экипажами все равно надо что-то делать. Корабли должны куда-нибудь лететь. А те солдаты Межзвездного флота, которые выжили на завоеванных планетах? Думаю, Графф получит свои колонии – он не станет возвращать корабли домой, он отправит им на подмогу новых колонистов.
– Вижу, ты неплохо отточил аргументацию Граффа.
– Вы тоже, – сказал Эндер. – Держу пари, вы и сами полетите с ними.
– Я? Я слишком стар, чтобы быть колонистом.
– Вы станете пилотом, – объяснил Эндер. – Пилотом колонизаторского корабля. И снова улетите. Ведь вы уже проделали это однажды – почему не повторить еще раз? Субсветовая скорость, она выведет корабль к одной из бывших планет жукеров.
– Может быть.
– После того как вы всех потеряли, чего вам еще бояться? – спросил Эндер. – Кроме того, вы верите в то, что делает Графф. Это же всегда было у него в планах, ведь так? Распространить человечество, вывести его за пределы Солнечной системы, чтобы мы не оставались в заложниках судьбы одной-единственной планеты. Разлететься по звездным системам как можно дальше, чтобы мы стали неубиваемы как вид. Великий проект Граффа. Вы тоже считаете, что он стоит усилий.
– На этот счет я ни слова не проронил.
– Когда его обсуждают и приводят аргументы Граффа, вы никогда не кривите лицо.
– Ну надо же, теперь ты думаешь, что способен читать по выражению моего лица. Я маори, мое лицо прочесть невозможно.
– Вы лишь наполовину маори, и я изучал вас несколько месяцев.
– Мои мысли ты читать не можешь, даже если бредишь, будто умеешь прочитать выражение моего лица.
– Колонизация – последний оставшийся космический проект, имеющий смысл.
– Со мной не говорили насчет того, чтобы я пилотировал корабль, – заметил Мэйзер. – Для пилота я староват, знаешь ли.
– Будете не пилотом, а командиром корабля.
– Если мне доверят целиться в унитаз, когда я решу помочиться, меня уже можно считать счастливчиком, – сказал Мэйзер. – Мне не доверяют, и мне предстоит идти под суд.
– Но когда суд закончится, от вас им будет не больше пользы, чем от меня. Им придется отправить вас куда-нибудь, как можно дальше, чтобы МФ снова стал безопасным местом для бюрократов.
Мэйзер отвел взгляд и помолчал, но у Эндера возникло ощущение, что старик собирается сказать что-то важное.
– Эндер, а как насчет тебя? – наконец спросил он. – Ты бы полетел?
– В какую-нибудь колонию? – со смехом спросил Эндер. – Мне всего тринадцать. Что толку от меня в колонии? Пахать и сеять? Вы прекрасно знаете мои навыки. В колонии они бесполезны.
Мэйзер издал короткий лающий смешок:
– О как, значит, меня ты отправляешь, но сам не летишь?
– Я вообще никого никуда не отправляю, – заметил Эндер. – А уж себя – тем более.
– Тебе все равно придется заняться в этой жизни чем-нибудь.
