ставя ее в колоннаду стаканчиков.
Вадим ввел команду на сенсорном экране, и в полутемном помещении, которое окружало сейчас их что-то еле заметно щелкнуло. Настроив свет чуть ярче, Вадим снова сел на пол и легонько постучал пальцами по полу.
Через пару секунд из открывшихся вдоль стен норок появились любопытные носы с шевелящимися усиками. Толстые мордочки торчали сразу из тела, минуя шею. Шерстка была рыжей, или белой в пятнах. Встречались черные. У кого-то белый цвет образовывал на лапках носочки, а на мордах маски.
Первое, что узнала Вега, были издаваемые животными звуки – мелодичное похрюкивание и даже мурлыканье.
– Не может быть…
Облокотившись на ладошки, Вега поползла в сторону свинок. Она столько раз видела их на своем чипе, но никогда не видела вживую. И вот они здесь! И не одна, а целая сотня!
– Тёплые… какие тёплые рыжухи! – коснулась она бока одной из свинок, которых вокруг нее собралось около пары десятков. – С ума сойти! Это же… это настоящее животное… – обернулась она, сообщая Вадиму это потрясающую новость с наивным детским восторгом. – А можно на руки взять?!
Вадим кивнул, и Вега вытянула ладошку.
Сразу две свинки начали сражаться за право покататься на человеческой руке. Осмелев, Вега сгребла их обеих, заваливаясь на спину. Другие свинки сразу проявили интерес, копируя поведение собратьев и уже скоро Вега оказалась под теплым пищащим пледом.
– Они довольны! – продолжала она шевелить губами, позволяя свинкам сидеть у нее на лице, – этот звук означает, что им все нравится! – попробовала она копировать посвистывающее мурлыканье.
Когда свинки решили, что внимания для новенькой достаточно, они переключились на брусочки овощей.
Так вот для кого Вадим так старательно нарезал их.
Он брал соломку и протягивал свинкам, поглаживая их по спинкам. Вряд ли животные могли оценить креатив его вырезанных звездочек, но, когда Вега посмотрела на выложенный стаканчиками рисунок сверху вниз, она узнала, что это было.
– Созвездие. Созвездие Лиры! Ты выложил для сотни морских свинок созвездие Лиры, а можно я спрошу – зачем?
– Разве у тебя не вызывает эта картина эстетического удовольствия? Думаешь, им все равно?
– Если я была морской свинкой, мне бы понравилось, – наблюдала Вега за хрумпакющими животными, – пусть я не понимаю смысла.
– Смысл там, – вытянул он руку в сторону самой крупной оранжевой звезды, – пятая по яркости звезда ночного неба и самая изученная из всех. Однажды, она станет северной Полярной звездой.
Когда рыжая морская свинка с взъерошенной челкой опрокинула стаканчик, решив добраться до звёздной сердцевины, Вадим произнес название звезды:
– Имя той звезды – Вега.
– Ты выложил из морковки созвездие с именем звезды, таким же, как моё? У тебя огурцы и свинки… А что еще, Вадим? Может, ты про меня знаешь то, чего я не знаю? Я не какой-то эксперимент, выманивать меня в ЗАСЛОН, как свинок на овощи! Значит так, я забираю их и ухожу!
– Забираешь овощи?
– Могу и овощи, но забираю всех свинок! Я не дам вам тут эксперименты ставить! Ни над кем!
– Вега, ты не так поняла.
– А что я могла понять?! Все это, – делал она гребки руками вокруг себя, – воспроизведение социальной реальности! Начиная с письма про свинок, заканчивая звездой Вегой! Ты выманил меня!
– Я тебя нашел, а не выманил! Я отправил то письмо сразу, как только вышел из крио сна. Я не знал, существуешь ли ты вообще? Куда ты пропала триста лет назад? Куда пропали вы все.
– Ты несешь какой-то бред!
– Вега, тебе нечего бояться, – вытянул Вадим руку, словно пытался успокоить взбесившегося зверя, но именно так она чувствовала себя в эту минуту. – Я знаю про твой чип. Это я его записал! А еще… я знаю, чьи на нем записаны воспоминания.
– И чьи же?
– Так ты не поймешь.
– Имя! Говори мне, чьи они?! Я знаю, что они не принадлежат мне! Я вижу их, чувствую, и плачу! Каждый раз плачу, когда смотрю запись! Кто на той пленке? Кто на ней?
– На ней есть я.
– А еще кто?
– Ее звали Вега. Ее тоже звали Вега, как тебя.
Он перевел взгляд на морских свинок, и Вега все поняла. Поняла, почему радиус съемки такой низкий. Почему вокруг нависала трава, а земляника казалась такой огромной. Это были воспоминания не человека, а воспоминания морской свинки.
– Морская свинка Вега… это ее воспоминания? И это не видео запись, это то, что она видела… с помощью, – посмотрела Вега в потолок, которого тут попросту не было, – нейро разума. О… ты здесь? О, у меня в голове воспоминания морской свинки, ты это слышала?!
О ответила, но слышала ее только Вега:
– Ее воспоминания хранятся в моей памяти, Вега, а так как я была частью морской свинки, ты получила нас обеих.
– Я закачала себе в голову саморазвивающуюся нейросеть и свинку?.. Вадим… – пятилась Вега, – это не наука. Это шизофрения… О, выведи меня отсюда!
Вега обвила себя руками, не понимая, что с ней происходит. Она чувствовала пустоту вывернутого наизнанку айсберга. Внутри лед. Один только лед и ничего другого. Она хотела бы утонуть в забытье. Не вспомнить, а в коем-то веке мечтала забыть все услышанное, но лед, к сожалению, не тонет и Вегу продолжало трясти.
– Подожди! – пробовал догнать ее Вадим, – дай объяснить!
Вскочив на флай борд, Вега вдавила ручку управления. Реактивный мотор накренил платформу сильнее, чем было нужно, и она рухнула вниз.
– Вега!
Вадим ринулся под флай борт, но поймал ее не умело, и Вега упала на коленки, разорвала кюлоты-шпроты и нижнее проекционное трико до крови.
– Прошу, – поднял он ее на руки, – позволь мне все объяснить. Ты должна узнать о себе всю правду.
Она слабо кивнула:
– Кажется, я знаю… – слабо ответила она, – я – морская свинка.
Вега ощутила эргономичный гель универсальной био-софы. У нее тоже была такая год назад, но Вега предпочитала старый потасканный диван, на который и обменяла био-софу.
Био-софа приняла наиболее удобную для параметров Веги форму. Учитывалось все – и высота плеча, чтобы шее было максимально удобно. В районе ног Вега чувствовала подогрев, а под щекой прохладу. Ей не хотелось открывать глаза, не хотелось выныривать из неги снова в реальность.
– О, – услышала Вега голос Вадима, – данные о состоянии здоровья Веги?
– Требуется код доступа, – получил он ответ на свои линзы дополнительной реальности.
– Код доступа, – захлопнул Вадим крышку прозрачного нейробука, – Матрикариа. То есть ромашка на латыни.
– Как
