- И?..
- Это скопление находится в шестидесяти пяти миллионах световых лет от того места, где сейчас крутятся звезды Алтеи. Эти звезды удаляются от Девы со скоростью тридцать пять километров в секунду, но векторы их движения не расходятся. Следовательно, эта система сформировалась не в Деве, причем сами звезды недостаточно стары, чтобы добраться сюда откуда-нибудь еще. И я утверждаю это, невзирая на то, что Альфа - красный гигант - очень стара. - Гамбини наклонился к Гарри и сказал тоном заговорщика: - Есть и еще кое-что, что тебе не помешало бы знать.
Гарри ждал продолжения, но Гамбини после продолжительного молчания соскользнул со стола и сказал:
- Пошли в мой кабинет.
Стены кабинета были покрыты панелями из красного кедра и украшены наградами, которые физик получил в прошлом. Была там и Нобелевская премия за 2002 год за работу над плазмой высоких энергий, и диплом Человека Года за 2003 год, присвоенный Джорджтаунским университетом, награда колледжа Белот за изобретение особо точного спектрометра и дюжина других.
До перехода в НАСА Гарри работал в Казначействе и перенял у тамошних чиновников привычку вывешивать в своих кабинетах свои дипломы, но то, что он увидел здесь, ни в какое сравнение не шло. У него всего-то и было, что награда Казначейства «за исключительные успехи», диплом за программу трехдневных курсов повышения квалификации, благодарность от учащихся старших классов средней школы в федеральном округе Колумбия за проведение семинара на тему выбора профессии и прочее в том же духе. Гарри все это спрятал в коробку, а на стене кабинета повесил лишь фото горного ландшафта. И больше ничего.
Кабинет Гамбини широкой стеклянной перегородкой выходил в Г-образный коридор оперативного пространства Проекта. Толстый ковер покрывал пол. Каждая горизонтальная плоскость в кабинете была завалена книгами и распечатками, длинная лента распечатки - в несколько ярдов - свисала со спинки кресла хозяина. Войдя в кабинет, Гамбини включил проигрыватель, стоявший на книжном шкафу, и музыка Баха тут же заполнила комнату.
Гамбини жестом предложил Гарри сесть, но сам не смог заставить себя последовать примеру гостя.
- Бета, - произнес он, подходя к двери, чтобы плотнее прикрыть ее, - выбрасывает рентгеновские лучи в достаточно регулярном режиме. Это длится все время, пока мы ведем наблюдения. Детали не имеют значения, но интервалы между пиками удивительно постоянны. Во всяком случае, были до этой ночи. Я знаю, что Чарли сообщил тебе о полном прекращении поступления сигнала где-то около полуночи.
- Да. Именно поэтому я тут и нахожусь.
- Передача не велась ровно четыре часа семнадцать минут и сорок три секунды.
- Это важно?
Гамбини улыбнулся.
- Умножь на шестнадцать, и ты получишь время орбитального вращения Беты. - Он явно ждал бурной реакции Гарри, и когда ее не последовало, был разочарован. - Гарри, - сказал он, - это не может быть простым совпадением. Приостановка прохождения сигнала означает попытку привлечь внимание. Умышленную, Гарри. А продолжительность перерыва должна продемонстрировать наличие разумного контроля. -
Глаза Гамбини сверкали, губы раздвинулись, обнажив острые белые зубы. - Гарри, - выкрикнул он, - это сигнал МЗЧ! Свершилось!
Гарри непроизвольно поежился. МЗЧ означал «Маленький Зеленый Человечек». Такой шуточной аббревиатурой называли долгожданную передачу из другого мира, которую так долго искали работники СЕТИ, обшаривая волны космоса почти сорок лет. Когда два года назад началась программа «Скайнет», ее первой задачей было выявление планет земного типа вне Солнечной системы и поиск среди них таких, где спектрограф обнаружил бы следы присутствия кислорода. Свидетельство жизни. Результаты были разочаровывающими.
- Эд, - сказал Гарри, тщательно подбирая слова, - я думаю, нам не следует делать слишком поспешные выводы.
- Черт бы тебя побрал, Гарри! Я не делаю никаких поспешных выводов! - Он хотел продолжать, но взял себя в руки и сел. - Послушай… - Он вдруг успокоился. - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Но пойми - ничто не имеет значения, кто бы и что бы там ни думал. Для сомнений нет места. - Эд бросил вызывающий взгляд на Гарри, явно требуя возражений.
- И пока это все доказательства? - спросил Гарри. - Все, чем мы располагаем? А может, сигналу что-нибудь помешало?
- Это были бы совсем невероятные совпадения, Гарри. - Улыбка Гамбини была образцом терпения. - Но… да, есть и еще кое-что. - Его челюсть непрерывно двигалась, а выражение лица было такое, будто помесь хитрости и нетерпения пытается прорваться изнутри сквозь толстую кожу.
- А именно?
- Постоянство сигнала, который мы получали раньше, зарегистрировано нашими записями. Если не считать незначительных изменений в интенсивности и в ширине диапазона пульсаций. Основные параметры передачи не менялись за все время наблюдений. Почти всегда в серии было пятьдесят шесть пульсаций, а серии разделялись интервалами в три с половиной секунды. Фактически чуть меньше. - Гамбини встал, обошел стол и воздел руки к потолку. - Черт меня побери, я и сам не могу в это поверить. Тем не менее сегодня утром, когда передача возобновилась, общий характер сигнала сохранился лишь в главном. Возникли важные изменения. Кое-какие пульсации исчезли, но они ушли только из дублирующих серий. И всегда одни и те же. Ну как если бы ты взял Третий концерт, проиграл бы его раз, а потом еще несколько раз, каждый раз опуская несколько нот, но оставляя пробелы, чтобы общая длина серии не претерпела бы изменений. И ты продолжал бы повторять это снова и снова, сначала проигрывая полную версию, а потом измененную, причем изменения были бы те же самые. - Из верхнего ящика стола Гамбини вынул блокнот и вверху страницы написал число 56.
- Вот нормальное число пульсаций в серии, - сказал он. - А в сокращенных их только сорок восемь.
Гарри покачал головой.
- Извини, Эд. Я чего-то туго соображаю.
- Ладно, забудем. Все это лишь метод, чтобы получить периодическую дробь. Особенный интерес представляет расположение исчезнувших пульсаций. - И написал в блокноте: 3, 6, 11, 15, 19, 29, 34, 39, 56. Серые глаза Гамбини остро глянули в глаза Гарри. - После окончания этой серии мы получаем другую, с пятьюдесятью шестью пульсациями, а затем все повторяется снова.
Гарри кивнул, будто понял.
- А теперь давай повтори это по-нашему, по-простому. Гамбини выглядел как человек, только что схвативший крупнейший приз в лотерее.
- Это код! - вскричал он.
Когда впервые стал действовать проект «Скайнет», Гамбини начал разговаривать так, будто надеялся в самом ближайшем времени разгадать все загадки Вселенной. Жизнь на других планетах, сотворение мира, проблема темной материи - все это должно пасть к ногам Новейшей Технологии. И разумеется, все пошло совсем не так, как ожидалось. Все упомянутые проблемы остались нерешенными. Гамбини с точки зрения философии больше всего интересовал вопрос о том, какую роль играет в космосе жизнь. И «Скайнет» позволил ученым обнаружить планеты земного типа, что крутятся вокруг далеких звезд. Гамбини и Маевский, Уиллер в Принстоне, Рим-форд в Калтехе, тысячи других во множестве мест рылись в отчетах и поздравляли друг друга. Планеты плавали повсюду! Сравнительно скромное число солнц оказались столь нищими и столь стерильными, что не имели сопутствующих планет. Даже системы из нескольких солнц неизвестно каким образом обзавелись планетами и умудрились удержать их. Образовались целые семьи миров! Часто они болтались на эксцентричных орбитах, что, как считалось, создает нестабильность среды и препятствует возникновению жизни. И все же планеты существовали! Теория формирования планет получила мощную энергетическую подпитку. И как-то в прошлом году воскресным апрельским вечером, в маленький юбилей открытия «Скайнета», Гамбини сказал Гарри, что у него не осталось сомнений: Вселенная кишит жизнью!
