— Тебе полезнее выспаться.
Пришлось лечь.
Не я диктовал условия. К тому же багажник машины нельзя назвать уютным местечком. Я устал. Я лег на кровать, голова у меня кружилась. Зато когда проснулся, в двух шагах от меня в стандартном невысоком кресле сидел Лендел — несчастный, униженный чтец Консультации. Стриженая голова с оттопыренными ушами нелепо торчала из высокого воротника какой‑то очень уж казенной серой куртки, на которую заменили его кричащий костюм. В таком безобразном одеянии он чувствовал себя вдвойне несчастным.
— Нам не выбраться, Эл, — безнадежно сказал он, увидев, что я открыл глаза. — Они схватили меня прямо на улице. — Лендел, кажется, был по–настоящему потрясен. — Нам не уйти отсюда. Здесь только две комнатки — твоя и моя напротив. И это девятый этаж и никаких пожарных лестниц! — Хотел бы я увидеть чтеца Лендела на пожарной лестнице! Он бы ее обгадил сверху донизу, все девять этажей. А лицо его было поцарапано, левый глаз заплыл.
— Тебя били?
Он с ужасом кивнул.
— Что с нами будет? — Я еле его расслышал.
— Наверное, ничего хорошего.
— Но я не участвовал ни в каких акциях Консультации!
— Зато ты отнимал деньги у конкурентов. И обманул фирму “Счет”. Не удивлюсь, если нами занимаются именно они. Согласись, у них есть право на тебя обижаться.
— Но я только чтец! Неужели они убьют меня?
— Не хочу тебя разочаровывать.
— Но я чист, чист! — зачастил он. Его трясло. — Я не хочу умирать. Подтверди, что я чист, они мне помогут. А если я выйду отсюда, я помогу тебе!
— Подай сигареты.
— Но я чист!
— Тогда чего ты боишься?
— Они мне не верят!
Я рассмеялся. Они ему не верят!
А я верю шефу или Берримену? Я откровенен с ними ровно на столько, сколько требует общее дело. Но никогда — больше. Мы связаны не доверием, даже не откровенностью, а всего лишь чувством опасности. Мы не можем верить друг другу. Верить кому‑то — это как посадить себя на поводок. Я вот поверил Джой, она выглядела такой беспомощной, и результат налицо. “Лендел — дурак, — сказал я себе. — Опасный дурак. От таких следует держаться подальше. Он не понимает, что все только начинается. Его смерть никому не нужна, это было бы слишком просто. Он еще не понимает: агенту Лесли нужны не наши жизни. Он обозлен. Ему нужно что‑то более важное”.
Конечно, Лендел был жалок, но я не собирался сбрасывать его со счетов.
В какой‑то момент Ленделом можно пожертвовать, как пожертвовала мною сестра Берримена. Убедившись, что охраны у дверей нет (длинный коридор с двух сторон перекрыт закрытыми лифтами, уйти было некуда), я начал прокручивать в голове варианты возможной игры, но зацепок не было. К тому же Лен–дел мне мешал. Он не хотел уходить в свою комнату (единственная дверь напротив). “Тебя не бьют? — спросил он быстро. — Почему?” И побледнел от волнения. Он никак не мог понять, что главная вина его заключалась в том, что он просто без разрешения поменял хозяина. Но такое не прощается. Он с полным основанием мог беспокоиться за свою судьбу. Эксперт, похищенный Консультацией, — вот где, наверное, следовало искать корень наших бед. Остальное — дело второе. Кто‑то жертвовал Ленделом, кто‑то мною. Кто‑то подставил под удар эксперта, кто‑то меня.
— Эта фирма, я имею в виду “Счет”. Что ты о ней знаешь?
Лендел испуганно уставился на меня.
— Да успокойся. Я не о твоем прошлом. Я не могу пока помочь тебе, но топить тоже не собираюсь. Расскажи мне о том, что ты принес шефу.
Может, он и рассказал бы, но дверь распахнулась.
— Ты правильно мыслишь, Миллер. Мы тоже начинаем с откровенных рассказов. — Лесли насмешливо прислонился к косяку. — Но со мной беседовать интереснее. Как ты считаешь?
Я кивнул.
— Тогда иди за мной.
В крошечном кабинете (этажом выше) Лесли даже в росте прибавил.
— Не будем терять времени, правда? Начнем прямо с твоей работы, Миллер. Она устраивает тебя?
Я пожал плечами:
— Она меня кормит.
— Ну да. Что тебе еще ответить? А то, что твоя работа противозаконна? И не дает удовлетворения? И держит тебя в вечном страхе? И, наконец, не окупается? Преступление ведь никогда не окупается, Миллер.
— Промышленный шпионаж — это часть большого бизнеса, и я его делаю лучше других. Если смотреть на наш труд здраво, мы приносим пользу обществу, — улыбнулся я. — Мы перераспределяем информацию. Отнимаем ее у кучки глупых, тормозящих общее дело предпринимателей и делаем достоянием многих.
— Приятная мысль, — холодно заметил Лесли, — но в корне неверная. Ты заметил, что я, например, не спрашиваю, часто ли ты пускаешь в ход оружие? Я сейчас о другом. Мне просто жаль твою голову. Я с удовольствием бы закрыл глаза на твое прошлое, согласись ты со мной. — Он испытующе поглядел на меня. — Есть масса более достойных занятий. Достойных твоего ума, Миллер. Твоя деятельность могла бы стать строго законной, а? Тебе не пришлось бы укрываться под чужими фамилиями и постоянно думать о надежном укрытии.
Помолчав, он подвел итог:
— В другом случае — исчезновение. Полное и бесследное.
— А как же с законностью?
— Не тороплю тебя с ответом, Миллер. — Мои насмешки его нисколько не задевали. И правильно, он ведь выигрывал. — Даю тебе несколько дней. Пока мы будем вести переговоры с твоим шефом, можешь думать. Королевский срок, правда? — Он явно о чем‑то хотел спросить. — Отсыпайся, у нас ты в полной безопасности. — И наконец спросил: — С каких это пор ты переквалифицировался в цифровика?
“Они были в моей квартире, — понял я. — Видели бумаги и книги, связанные с компьютерами”. Теперь я не сомневался: Лесли работал на фирму “Счет”. Кому, как не ей, бояться цифровиков, этой элиты промышленного шпионажа? Я, например, восхищался проделками нашего цифровика Кронера–младшего. Однажды он раскрыл секретный зуммерный код “Пасифик телефон энд телеграф компани”. Пользуясь печатающей приставкой к своему телефону, он произвел крупный заказ на поставку телефонных и телетайпных аппаратов и выгодно сбыл их, оставшись вне досягаемости как закона, так и собственной службы безопасности компании “Пасифик”. Но, конечно, настоящие Цифровики гоняются вовсе не за прибылью, хотя в конечном счете добиваются огромных прибылей. Настоящих цифровиков интересует информация, причем та, которая хранится не в механических сейфах, а в запоминающих устройствах компьютеров. Но я не цифровик. Я химик. Так я и сказал Лесли.
Он улыбнулся и выставил на стол крошечный магнитофон.
