В оснащенной современным оборудованием лаборатории, расположенной в цокольном этаже клиники Санта-Мария, узнали о том, что доктор Гутьеррес идентифицировал животное, покусавшее американского ребенка, как безвредного василиска. Тут же анализ слюны был отложен, хотя первичное фракционирование выявило несколько белков с крайне высоким молекулярным весом и неизвестным биологическим действием. Но дежуривший ночью лаборант был очень занят, поэтому он положил образцы слюны в холодильник.
На следующее утро сменивший его лаборант, как обычно, проверил образцы анализов, чтобы убрать те из них, которые принадлежали выписываемым больным. Увидев, что Боумен Кристину в это утро выписывают, он было выбросил образцы слюны, но в последний момент заметил на одном из них красный ярлык, означавший, что данный образец должен быть передан в лабораторию университета Сан-Хосе. Тогда он вытащил пробирку со слюной из мусорной корзины и отправил ее по назначению.
— Ну, скажи спасибо доктору Крузу, — сказала Элин Боумен, слегка подтолкнув дочь вперед, — Спасибо, доктор Круз. Сегодня я чувствую себя намного лучше. — Тима пожала ему руку и заметила:
— Сегодня на вас другая рубашка.
На мгновение он казался озадаченным, затем улыбнулся:
— Ты права, Тина. Если я всю ночь работаю в больнице, то утром меняю рубашку.
— А галстук не меняете?
— Нет, только рубашку.
— Майк говорил вам, что она наблюдательна, — заметила Элин.
— Я это вижу. — Доктор Круз улыбнулся и похлопал девочку по плечу. — Желаю тебе хорошо провести остаток каникул в Коста-Рике.
— Спасибо. Боумены уже собрались уходить, когда доктор Круз спросил:
— Да, Тина, а ты помнишь ящерицу, которая тебя покусала?
— Ага.
— А ты помнишь ее лапы?
— Ага.
— Были на них пальцы?
— Да.
— Сколько их было?
— Три.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я видела, — сказала Тина. — Ведь все птицы на пляже оставляли на песке следы с тремя пальцами, вот такие. — Она подняла руку с тремя широко расставленными пальцами. — И у этой ящерицы были такие следы.
— У ящерицы были следы как у птицы?
— Ага, — подтвердила Тина, — и походка была у нес как у птицы. Она двигала головой вот так, вверх и вниз. — И девочка сделала несколько шагов, покачивая головой.
После отъезда Боуменов доктор Круз решил передать этот разговор Гутьерресу на биологическую станцию.
— Должен признать, что рассказ девочки озадачивает, — сказал Гутьеррес. — Я сам кое-что перепроверил. И сейчас я уже не уверен, что ее покусал василиск. Совсем не уверен.
— Но кто это мог быть?
— Пожалуй, сейчас я не стал бы торопиться с гипотезами. Кстати, вы слышали у вас в больнице о каких-нибудь еще случаях укуса ящерицы?
— Нет.
— Сообщите мне, мой друг, если услышите.
Марти Гутьеррес сидел на берегу близ мангровых зарослей и наблюдал, как вечернее солнце спускалось все ниже, пока оно не засверкало неровными линиями на глади вод залива и лучи его не забрались под пальмы. Это было на пляже Кабо Бланко. Насколько он мог определить, он сидел недалеко от того места, где двумя днями раньше была та американская девочка.
Хотя то, что Гутьеррес сказал Боуменам о частых укусах ящериц, было правдой, ему никогда не приходилось слышать о том, чтобы василиск кого-то кусал. И тем более о том, чтобы после укуса ящерицы кого-то госпитализировали. Кроме того, область укусов была немного больше области возможных укусов василиска. Тогда, вернувшись на биостанцию в Карару, он заглянул в их маленькую научную библиотеку, но не нашел никакой информации об укусах василисков. Затем он сверился с базой данных Международной компьютерной биослужбы. И опять не нашел никакой информации ни об укусах василисков, ни о случаях госпитализации по поводу этих укусов.
Тогда он обратился к начальнику медицинской службы Амалойи, и тот подтвердил, что девятидневный младенец, спавший в своей кроватке, был укушен в ногу животным, которое его бабка, единственная свидетельница происшедшего, определила как ящерицу. Позже нога распухла, и ребенок едва не умер. Старушка сообщила, что ящерица была зеленой с коричневыми полосами. Пока эта женщина не отогнала ее, ящерица успела укусить ребенка несколько раз.
— Странно, — удивился Гутьеррес.
— Ничего странного, обычное дело, — ответил ему начальник медслужбы и добавил, что слышал и о других случаях укусов. В Васкесе, соседней деревне на побережье, был также укушен ребенок во время сна. И еще один в Пуэрто-Сотреро. Все эти случаи произошли в течение последних двух месяцев. И каждый раз жертвами становились спящие дети или младенцы.
Это новые подробности, складывающиеся в единую четкую картину, привели Гутьерреса к мыслям о том, что речь идет о дотоле неизвестном виде ящерицы. Неудивительно, что это произошло в Коста-Рике. Эта страна, в своем самом узком месте едва достигающая ста двадцати километров, по размерам меньше штата Мэн[3]. И, несмотря на ограниченное пространство, Коста-Рика отличается удивительным разнообразием биологических мест обитания: два побережья — атлантическое и тихоокеанское; четыре отдельные горные системы, включающие вершины высотой более трех с половиной тысяч метров и действующие вулканы; тропические джунгли, горные леса, зоны умеренного пояса, топкие болота и бесплодные пустыни. Такое экологическое разнообразие порождает удивительное многообразие растительного и животного мира. В Коста-Рике втрое больше видов птиц, чем во всей Северной Америке. Более тысячи сортов орхидей. Более пяти тысяч видов насекомых.
В этих местах постоянно появляются новые виды. Подобные открытия случаются в последнее время все чаще и чаще по довольно грустной причине. Коста-Рика теряет свои леса, и обитатели джунглей, лишившись своей естественной среды, переселяются в другие зоны, при этом иногда меняя свои повадки.
Таким образом, появление нового вида было вполне возможно. Но вместе с радостью они доставляли ученым и массу проблем, связанных с возможностью появления новых болезней. Ящерицы были носителями вирусных заболеваний, причем некоторые могли передаваться человеку. Наиболее серьезным из них был центральный энцефалит рептилий, похожий на сонную болезнь и поражающий людей и лошадей. Гутьеррес чувствовал, что ему необходимо обнаружить эту новую ящерицу, хотя бы для выявления возможных заболеваний.
Сидя на берегу и глядя на садящееся солнце, он вздохнул. Возможно, Тина Боумен видела новое животное, а возможно, и нет. Он, Гутьеррес, уж точно его не видел. В это утро он зарядил свой пневматический пистолет стрелами с лигамином и, преисполненный надежд, отправился на побережье. Но день прошел впустую. Ему пора возвращаться, так как совсем не хотелось вести машину в темноте по такой опасной дороге.
