— Мысль глубокая, — заметил Хэрольд, — но что все это значит?
— Не следует относиться к этому слишком серьезно, Просто мои слушатели любят, когда я изъясняюсь высокопарным стилем.
— И все-таки мне нравятся ваши лекции. Некоторые ваши слова напоминают мне те странные картины, которые иногда появляются в моем воображении. Никогда бы не подумал, что человек может задумываться над такими вещами. Я имел в виду, что для меня они вообще не существуют.
— А что же тогда существует? — поинтересовался Профессор.
Хэрольд задумался.
— Ну, сначала надо представлять, чем ты хочешь заняться, а потом думать, как идти к этой цели.
Профессор кивнул.
— Правильно, но неужели у вас нет внутреннего голоса, который за всем следит и подвергает сомнению все ваши решения?
— Нет, не думаю.
— Тогда, возможно, вы — социопат, человек не способный на чувства, констатировал Профессор.
— Полагаю, что вы снова ошибаетесь, — невозмутимо ответил Хэрольд.
— Тогда, скорее всего, вы — Новый Человек, — сказал Профессор таким тоном, что невозможно было определить шутит он или говорит серьезно.
— Может быть. А сейчас давайте поищем что-нибудь съедобное.
— Психическое раздвоение личности, — объявил Профессор. — Благодарите Бога, что вы неагрессивны.
Они шли развалинами нефтеочистительного завода, который тянулся на несколько миль. Он не действовал уже много лет. Трубы поржавели. Асфальт на гигантских автостоянках потрескался. Завод казался кладбищем мертвых машин. Хэрольду было непонятно, зачем здесь использовалось столько много техники.
Пройдя завод, они достигли местности, где переплетенные автострады образовывали развязку в форме листка клевера, но теперь они все поросли травой и даже небольшими деревьями. Рядом с шоссе 95 росли маленькие яркие цветочки. Поросшая автомагистраль своими правильными кольцами напоминала сад, спланированный каким-то великаном.
Потом они добрались до невысоких зеленых холмов. Прошли их и спустились к полям, через которые шла тропинка к невысоким строениям.
— Это Мэйплвуд, — сказал Профессор.
В центре городка находилось длинное и низкое здание, которое могло одновременно вместить в себя сотни, а может быть и тысячи людей. Такого Хэрольд еще никогда не видел.
— Это торговый центр — самая большая святыня американской жизни, объяснил профессор. — Для американца он был тем же самым, что для римлянина атриум или рыночная площадь для испанца. Здесь собирались люди, чтобы исполнить ритуал покупки еды и назначать свидания лицам противоположного — хотя и не всегда — пола.
— Профессор, — сказал Хэрольд, — у вас действительно очень странные взгляды на многие вещи. Лучше пойдемте в город и поговорим с горожанами. Может у них найдется что-нибудь съестное.
Из города доносился барабанный бой, оповещая про появление чужаков. Большинство маленьких американских городков были отрезаны от остального мира и пользовались барабанами, потому что их когда-то в незапамятные времена использовали индейские племена, а прирожденная клановость требовала от белых, цветных и латинов делать так, как полагается настоящему племени. То есть, использовать барабаны.
У местных жителей это получалось неважно, ведь здесь в основном жили белые, у которых не хватало для такого дела чувства ритма. Но они относились к нему очень серьезно и с большим энтузиазмом.
— Вы прибыли как раз вовремя для великой потакавы, — сказал один из представителей местной власти, выходя из толпы и обращаясь к чужакам.
— Прекрасно, — сказал Хэрольд. — А что такое потакава?
— Потакава, — охотно принялся объяснять тот, — это старинное индейское слово обозначающее День Сезонной Распродажи. В этот день, согласно давним традициям нашего племени можно было что-нибудь купить со скидкой.
— Тогда мы действительно пришли вовремя, — согласился Хэрольд.
— Мы всегда рады покупателям-чужеземцам, — уверил их представитель власти. — Ваше появление — большая честь для нашей деревни.
— Вроде, нормальные люди, — высказал свое мнение Хэрольд, когда они через некоторое время уже отдыхали в тихой местной гостинице. Они поели жареного мяса опоссума и угрей со стручками перца.
Городок назывался Мэйплвуд, то есть «Кленовый лес», гостиница «Кленовая поляна», а комната, в которой они остановились — «Кленовый зал».
— А доски-то сосновые, — обратился к Профессору Хэрольд, постукав костяшками пальцев по стене.
— Это не имеет никакого значения, — ответил старик. — «Мэйплвуд» не означает какой-то определенный вид древесины — в данном случае, кленовый, — а наоборот, является абсолютно противоположным названием данного города.
— Да, — вздохнул Хэрольд, — мне надо еще многому научиться. А что мы будем делать дальше?
— Насколько я понял, от нас ждут, что мы совершим какую-нибудь покупку, — высказал свое предположение Профессор.
— Ну, это не так уж и сложно.
— Самое главное — купить то, что нужно, иначе мы нанесем им оскорбление.
— Но не убьют же они нас за это?
Профессор пожал плечами.
— Кто знает? Кого тут интересует судьба каких-то чужеземцев? Жизнь здесь ценится недорого.
— Тогда, — сказал Хэрольд, — пойдемте и купим то, что нужно. А что это может быть?
— Эта вещь меняется каждый год, — хмуро объяснил Профессор.
В эту секунду в комнату просунулась голова знакомого им представителя власти.
— Время делать покупку, — широко улыбаясь, сообщил он.
Хэрольд с Профессором встали и пошли за ним к ярко украшенному супермаркету. Их сопровождающий был при полном параде — по традиции племени он надел дорогой шерстяной пиджак, брюки фирмы «Голливуд» и туфли, изготовленные на известной фабрике «Том Макэнн». Так одевались в больших городах крупные бизнесмены, исполняя никому не понятные теперь действия еще тогда, когда существовали те большие города.
Втроем они зашли в супермаркет. Полки в магазине были пустыми. Сначала Хэрольд удивился, но Профессор напомнил ему, что они всего лишь принимают участие в символическом ритуале покупки. Настоящие товары не здесь, а во дворе, где им придется делать выбор между жизнью и смертью.
За супермаркетов стояли ряды палаток, напоминая восточный базар. На манер индейских вигвамов, они были сделаны из искусственных оленьих шкур, натянутых на металлические каркасы и покрашенные под дерево. Перед каждой палаткой скрестив ноги сидел хозяин, а рядом стоял кто-то из его семьи жена, сын или дочь, — чтобы в любую секунду помочь обслужить покупателя. По давней индейской традиции к покупателям относились с большим уважением.