Тано сидел рядом с Валергом в кабине фарпа. Здесь в машине он старался ни до чего ни касаться и сосредоточенность в его лице казалась грустью. Остальные дарвиты ехали в багажном отделении – лежали или сидели неподвижно – сама необходимость переезда, разрыва с прежним их поразила…
– Надо же… Удалось! – в который раз повторил Валерг и не понятно, чего больше было в его возгласе – восхищения собой, удивления, недоверия или просто детской наивной радости.
В самом деле – он был первым землянином, проникшим за границу Освоения.
– Дар изменился, – сказал тихо Тано. – Иначе бы ты не прошел… Даже с нами… И при всем сходстве.
– Да уж, конечно… Где тут сходство! Вы питаете такую нежность к Олгерду… – он понизил голос и доверительно прошептал на ухо Тано. – А я его ненавижу…
– Ты боишься его. Вы боитесь того, что вас отличает. Ты – буйной натуры Олгерда, он – твоего разума. Это мешает вам обоим.
– Зато вам ничего не мешает подставлять свои шеи под нож, – обиделся Валерг.
Ниг пробрался из багажного отделения и сел в третье кресло в кабине. Услышав слова Валерга, он загримасничал, задергал ртом и его распухшее в кровоподтеках лицо сделалось еще более жалким. Тано, успокаивая, коснулся его запястья.
– Если мы начнем вас ненавидеть, – спросил Тано, поворачиваясь к Валергу, – разве это поможет?
– Помочь вам может одно – если вы продемонстрируете свою силу. До сих пор Дар выставлял напоказ одни слабости. У бравых лимгардистов и прочей сволочи разгорелся аппетит. Есть люди, у которых беззащитность вызывает желание давить, давить без конца и остановит их только сила…
– И прежде опасность приходила извне, – медленно проговорил Тано. – Это был единственный ее путь. Но кто знал, что Дару может грозить живое? Люди, явившись, вошли бы в нашу взаиможизнь. Но они сразу бросились разрушать и, что самое страшное, делают это все быстрее. Единство нарушено. Мы проиграли вначале и потому не можем возобладать теперь. Да, какой-то процесс идет, и когда-нибудь…
– Ну да, – резко кивнул головой Валерг. – Люди станут добренькими. Но останется ли на Даре к тому времени хоть один дарвит?
Тано вслушивался, но не в слова, а в чувства Роберта. Чего хочет землянин? Почему так волнуется и кричит? Он обещал спасти Дар, он говорил так убедительно, а главное без тени злобы. И Тано сделал то, что никогда не сделал бы прежде – он обещал привести землянина к сердцу Дара… Но сможет ли Роберт отказаться? Нет, не от Земли и людей, но от земного своего сердца, – ведь отпечаток его души ляжет тенью на каждого дарвита, на весь Дар…
– У вас есть два выхода, – говорил Валерг. – Либо вы все до одного погибнете, либо… в один прекрасный момент ваше всеобщее «не убий» рухнет и начнется безумие, в котором вы не будете знать удержу. Будете орать: «как прекрасно убивать!» и пьянеть от криков и крови. А потом вы очнетесь и поползете назад, к истокам, но уже никогда со всей искренностью не будете ни во что верить… Или…
– Или… – повторил Тано и поднял на Валерга глаза – взгляды их встретились.
Уверенный в себе до восторженности землянин и все потерявший дарвит. В глазах Тано была темнота и неподвижность… Но были иные глаза. Взгляд Нига привлек и притянул на себя внимание землянина. На лице юноши застыла нелепая восторженная гримаса, темные выпуклые глаза блестели. Он был готов хоть сейчас двинуться по предложенному пути…
Валерг поспешно отвернулся. Он не хотел, чтобы Тано видел лицо Нига. Но маленькая уловка не удалась: Тано все понял и так, почувствовав тот темный хмель, что затоплял душу юноши.
– Час отдыха, – попросил Тано. – Мы устали, – дарвит не договорил, но Валерг понял – старик хотел отдохнуть от мрачных и жестоких слов, от чувств, которые обрушил на него Валерг.
Неожиданно стало темнеть. Лиловые тучи, столь непривычные для Дара, затянули небо, наступая со всех сторон, и в одну минуту поглотили голубое. Ветер, и даже не ветер, а шквал, пронесся, сгибая деревья. Ветви вскинулись, как руки, посыпались ягоды и плоды, завертелись сорванные листья. С громким треском огромное дерево переломилось и рухнуло поперек дороги. Тано вскочил и подался вперед, вглядываясь сквозь прозрачный нос фарпа в искаженное гневом и отчаянием лицо Дара. Впервые Валерг услышал, как кричат дарвиты – протяжный, похожий на журавлиный, крик пронесся по вездеходу. И тут же зашкалило все приборы – вспыхнули красные аварийные индикаторы, машина вильнула с дороги, ударилась боком о стволы деревьев, перевернулась, и так, на боку, поехала юзом, пока не врезалась носом в упавшее дерево. Валерг едва успел ухватиться за приборную панель – сработали только механические амортизаторы, вся электроника отключилась…
От удара фарп подпрыгнул, как заяц и, спружинив, сел на брюхо. Тут же обе дверцы кабины и задняя стенка багажного отделения открылись и дарвиты бросились врассыпную. Будто только и дожидаясь этого мгновения хлынул дождь совершенно не похожий на обычный, дарский, – струи лились стеною, ветер налетел, ломая ветви, и потоки дождя колебались, как занавес перед началом драмы. Валерг выскочит вслед за дарвитами и видел мокрые фигурки, исчезающие в зарослях.
– Роберт!
Он оглянулся. Аниг махала рукой, будто звала за собой. Валерг нырнул в заросли переполненные дождем. Ветви шлепали по лицу, под ногами текли потоки мутной воды с песком; все мешало, все норовило ударить, будто это не Дар вовсе, а Земля в недобрый час враждовала с человеком. Роберт засмеялся почти радостно, – внезапность бури его ошеломила силой вырвавшегося наружу гнева, буйной красотой никому неподвластной силы. Он ощущал родство с бушующим ураганом…
Белая туника Аниг мелькала впереди, то есть уже не белая, а прозрачная от воды…
– Куда мы бежим? – крикнул Роберт, догоняя девушку.
Она не ответила – вновь махнула рукой, указывая куда-то вперед. Там, на фоне темно-лилового неба рос белый купол, окруженный совершенно земной радостной радугой, будто схваченный в кольцо. Они вбежали внутрь. Но храм не спасал от дождя, струи лились сквозь матовые стены и прошивали пол, сливаясь с бегущим внизу потоком. А между тем Валерг чувствовал под ногами твердость пола. Аниг протянула руки к куполу над головой, будто умоляла своих богов придти на помощь.
– Смотри, смотри что творится! – крикнула она, бросившись к Роберту, схватила его за руки, будто требовала чего-то.
Валерг беспомощно огляделся. Вокруг были лишь белые стены и дождь, дождь…
– Роберт, неужели ты не видишь? – в ее голосе проступила боль.
Она приблизила свое лицо вплотную. В ее глазах, как прежде в глазах Нига, застыла неподвижная точка. Роберт перевел взгляд на стену. На мгновение перед ним возник черный провал с умирающими золотыми огоньками по краю. Что-то клубилось, рвалось с содроганием… Невольно, пытаясь защитить, он прижал к себе мокрое, холодное, как лед, тело Аниг. Губы коснулись сначала мокрых волос, потом лба, щек, собирая холодные капли, что катились по ее лицу, как слезы. Потом он поцеловал ее губы и они раскрылись под его губами, но без всякой страсти – так ловят дождь или ветер… На секунду сердце его замерло, а затем заколотилось, заглушая шум падающей воды и ветра… И тут он понял, что буря в самом деле кончилась, дождь перестал. Капли еще срывались с ветвей, еще шумели потоки среди стволов, но сквозь шорох проступала тишина. Небо очистилось и солнце затопило лес…
