Юный Кришна, которому не терпелось опробовать полученное от Вишну-Защитника оружие, решил устроить разминку. Он отодвинулся в дальний угол плато и стал запускать вращающиеся диски. Индра отбивал их алмазным копьем, Яма - своим посохом, а Михаил и Гавриил - огненными мечами. Марс потоптался на месте, бросил взгляд на Зевса-Юпитера, потом решительно выхватил меч из ножен и присоединился к молодежи.
Юпитер и Перун уже спорили о сравнительных достоинствах различных напитков. Перун, пряча улыбку в отвислые усы и с хитроватым смирением потупив взор, расписывал великолепные качества индусской сомы, Юпитер же горячась доказывал, что ничего не может быть лучше выдержанного нектара и марочной амброзии.
Внезапно черная тень пала на плато. Казалось, в небесах открылся темный, ведущий в неведомые бездны туннель. Из этой черной дыры тянуло ледяным холодом. Затем из нее вынырнул свирепого вида детина, одетый в звериные шкуры и с боевым молотом на плече. Это был представитель Скандинавии Тор-разрушитель. Варвар был страшно недоволен и заявил об этом прямо и громогласно. Какого, в самом деде, Асмодея отрывают его от любимого занятия - Вечной Охоты на полях Валгаллы? Но, услышав, что речь идет о сражении с Князем Тьмы, он понял, что его ждет развлечение не хуже и, успокоившись, присоединился к разминке младших богов.
Уголки губ аристократа Шивы слегка дрогнули в незаметнейшей презрительной улыбке. Тору на это было наплевать. Варвар был по натуре демократ и любил полиберальничать с молодежью. Он, крякнув, перехватил поудобнее обеими руками рукоять молота.
- Ну-ка, - сказал Тор Кришне, - наддай!
Кришна наддал так, что диски из его рук вылетали сплошной лентой. Сверкание огненных мечей и блеск алмазного копья превратились в пламенные завесы, вроде полярного сияния, а молот Тора, парируя диски Кришны, рассекал воздух с гудением и чуть ли не с ревом.
Перун и Зевс-Юпитер ожесточенно спорили о достоинствах и недостатках излюбленных видов оружия - молнии шаровой и молнии линейной. И, кажется, на этот раз они схватились всерьез. Юпитер, гневно нахмурив брови, с прямотой римлянина заявил, что нет ничего лучше доброй старой линейной молнии и тот, кто считает иначе, совершенно не разбирается в оружии. Перун, уже не ухмыляясь, откинув голову чуть назад, щурил внимательные глаза и утверждал, что для поражения скрытых целей не придумано ничего лучше шаровой молнии. Никто не хотел уступать, и в ход шли взаимные попреки и оскорбления. Перун держал руку на древке своего радужного лука, глаза обоих богов метали молнии, пока только фигурально, но уже немного оставалось до мига, когда в ход пойдут настоящие.
- Прекратите, - презрительно произнес Шива, и за все время это были, кажется, его первые слова, - прекратите, господа! Стыдитесь - перед младшими богами! Ведь вы спорите об одном и том же.
Его не слушали. Холерик Зевс-Юпитер завелся и, согласно известной поговорке, всем своим видом показывал, насколько он не прав.
- Прекратите! - уже закричал Шива, но тщетно.
Сверкнули первые вспышки, первые раскаты сотрясли небеса и горы. Незаметная перемена произошла на плато. Сгинули невесть куда младшие боги вместе с Тором, и небо было уже не синим, а черным, ночным. Громовые удары сотрясали окрестные скалы, а вспышки молний выхватывали из мрака кипящие грозовые тучи и темные фигуры двух громовержцев. Впрочем, трудно было сказать наверняка - возможно, это были просто две скалы.
Молнии сверкали почти беспрерывно, освещая черные рваные тучи, сквозь которые местами проглядывало черное звездное небо, и вот, наконец, эту мешанину светил и облаков прорезал тонкий луч, похожий на луч лазерного прожектора - Шива открыл свой третий, боевой глаз.
Еще раз послышался его гневный голос:
- Прекратите! Вы спорите об одном и том же!
8
Мощный удар грома заставил проснуться Вячеслава Агинского. Он открыл глаза и повернулся Пикну. За окном бушевала гроза, полыхали молнии, пламенели раскаты.
- Гроза, - подумал Агинский, - опять гроза, как тогда.
Он был один в комнате общежития и избегал смотреть на две пустые кровати с панцирными сетками, на которых не было ничего, кроме скатанных в рулоны матрасов.
Послышался совсем уже оглушительный раскат.
"Прямо над головой, - помыслил Агинский. - Перун вдарил или Юпитер. Это же надо такому присниться! Целая космическая опера. Как там Шива кричал: "Вы спорите об одном и том же..."
С быстротой молнии пронзила его мозг некая мысль, заставившая его подскочить и сесть на постели. Спина прямая, глаза и рот широко раскрыты, дыхание прерывистое.
- Ух ты! - сказал он вслух. - А ведь это ответ!
Он вскочил с кровати и подбежал к окну.
- Ведь точно! Так оно и есть! Все сходится!
Вячеслав распахнул окно, и в комнату ворвались дождь и ветер. Он с наслаждением вдыхал упоительный воздух, огромным усилием воли подавляя в себе желание броситься к ближайшему автомату и звонить среди ночи следователю Холмскому.
Наконец он закрыл окно, плюхнулся в постель и заснул сном человека, сделавшего доброе дело.
9
Утром, едва только Холмский занял свое рабочее место, пред ним предстал техник-наладчик Вячеслав Агинский.
- Я все знаю, - выпалил он не здороваясь. - Могу вам рассказать, как все было.
Следователь невольно приподнял брови.
- Это только гипотезы или у вас есть и доказательства?
Вопрос заставил Агинского несколько приглушить тон, но уверенности не отнял.
- Нет, доказательств, в обычном смысле, у меня нет. Но вы послушайте и сами поймете, что иначе быть и не могло.
- Что ж... - следователь врубил диктофон и приготовился внимать.
- Последний раз мы с вами разговаривали два дня назад. И знаете, все это время я голову ломал - что же у нас произошло. С одной стороны, я ни на секунду не мог поверить, что Колька... то есть Морозов мог убить Лихачева, а с другой стороны - обстоятельства действительно странные. А у вас, кстати, какие-нибудь новые факты есть?
Следователь покачал головой:
- Ничего нового. Стою на мертвой точке.
- А Морозов? Что-нибудь говорит?
- Все то же. А когда просишь объяснить все несуразицы - замолкает угрюмо, и ничего из него не выжмешь.
- Да... Так вот, согласитесь, что самая простая версия - это что Лихачева действительно убила молния. То есть не прямо, а из-за того, что ключ после взрыва ему в голову попал.
- Да, это самое напрашивающееся объяснение, но...
- Вот именно, но! Все упирается в необъяснимое поведение Морозова. Давайте еще раз восстановим события.
Значит так, мы вчетвером - Лихачев, Морозов, Ступов и я - сидим в своей комнате и забиваем козла. Тут нас вызывают в цех. Я и Лихачев подымаемся, идем по вызову. Морозов и Ступов остаются. Морозов садится у телевизора, чтобы за нами наблюдать, Ступов собирает костяшки. В цехе я переключаю манипуляторы и остаюсь у стойки управления. В общем-то, мне больше там делать нечего, но я остаюсь на всякий случай. Лихачев в пятнадцать сорок шесть приступает к осмотру манипулятора. По телевизору за ним наблюдают три человека - Морозов, начцеха и начсмены. Примерно в это же время в нашу комнату влетает шаровая молния и, именно когда она проходит мимо ящика, чуть ли не касаясь задней части кинескопа, Морозов срывается с места и с криком: "Мишка!" бросается из комнаты. Это было в пятнадцать сорок семь. По его словам, в это мгновение на экране он увидел убитого Лихачева и кого-то склонившегося над ним, кого он не узнал. Оба наших начальника ничего такого на своих экранах не наблюдают. Они видят, как в пятнадцать сорок восемь (то есть через минуту) на экранах появляется Морозов и задает Лихачеву тот самый вопрос: "Ты жив?!". На что Лихачев, естественно, реагирует удивлением. Морозов в замешательстве ретируется, подходит ко мне и рассказывает про шаровую молнию.
