Полковник скривился и снова промокнул лысину.
Согласно тому же БУСу, размещать “Шилки[5]” следовало чуть в стороне от колонны — но где их здесь разместишь? На обочинах, чтобы гусеницы полетели через сто километров? Тьфу! Не война, а барррррдак!
Два серых штурмовика проскочили в “окно” между РЛС, затем скрылись в узком проходе между грядами холмов, вырвались на степной простор и перешли на сверхзвук. Оба шли в режиме огибания местности и пилота только потряхивало на особенно резких поворотах. Смысла ворочать перчатку пока не было, но и любоваться пейзажем удавалось с трудом — только что появившееся на горизонте дерево через секунду уже мелькало где-то под брюхом, а по сторонам вообще переливалось сплошное зеленовато-мутное месиво. Смотреть на карту, по которой бодро бежал треугольник курсора, тоже особого удовольствия не доставляло — ну курсор, ну бежит… и что с этого? — и только где-то в глубине души билось осознание того, что курсор этот означает не что иное, как самого пилота, мчащегося к цели со скоростью два с половиной маха[6]…
— Что-то ты не в духе, Владимир Петрович? — с ехидцей поинтересовался зампотех. — Никак перебрал вчера? Не желаешь ли полечиться?
— У тебя одно на уме! — досадливо пробурчал полковник. — Не до того.
— А что такое? — искренне удивился зам. — Все вроде в порядке. Вышли успешно. Идем нормально. А что дистанцию не соблюдают — так радуются, сволочи, что вырвались. И тебе бы радоваться, да дырочку вертеть в кителе! Под орден. Эх, жаль «Героев» уже не дают, а то бы и “золото” повесили.
— Тьфу!
Тем не менее рациональное зерно в идее зампотеха было. Не он ли, полковник Самохин, чуть ли не единственный командир во всем контингенте, не допустил ни особо кровопролитных побоищ, ни, тем более, — захватов оружия и техники? Не он ли пользовался авторитетом и у начальства, и у солдат, и даже — он усмехнулся — у противоположной стороны?
Теперь бы еще вывести полк целым и невредимым… тьфу-тьфу.
Смеешься зампотех, да? Суеверным, говоришь, стал? А как тут не станешь, если все хорошо, все просто прекрасно, но вот известное “жопное чувство” кричит и стонет, и такое впечатление, что стонет оно не перед каким-нибудь шальным выстрелом вон, скажем, с того бугра, а, по крайней мере, как перед артналетом…
Странная тишина повисла над дорогой — странная, дикая и невозможная. Словно и не ревели двигатели бронетехники, не матерился в рацию зампотех, не хлопал брезент на ветру… — мозг отфильтровывал привычно-безопасные звуки, и оставлял только мерзкое чувство приближения чего-то быстрого, страшного, злого и явно враждебного.
— Семеныч! — внезапно решился полковник. — Приготовиться к отражению атаки с воздуха!
— Ты чего, Владимир Петрович? — зампотех вытаращил глаза. — Какой атаки? С какого воздуха? Время неподходящее для учений…
— Выполняй! — рявкнул комполка, борясь со странным ощущением — то ли действительно — глюк, то ли…
Зампотех, молча пожав плечами, снова развернулся к рации, поднес к губам микрофон — и замер.
— Всем частям! — вдруг, сначала затрещав, истерически заголосил динамик. — Всем частям и подразделениям! Повысить бдительность! Приготовиться к отражению атаки с воздуха! Внимание, объекты засечены визуально, повторяю, засечены визуально! Радары их не берут, будьте…
Окончание фразы потонуло в грохоте.
Справа промелькнули первые горы, штурмовики снизились еще больше (“куда больше?” — проскочила где-то в подсознании трусливая мысль), земля окончательно превратилась в серое расплывчатое пятно, на лобовом стекле выскочила полоса из ярких прямоугольничков, так же молниеносно покрылась рамками, что-то запищало в наушниках, и машина вылетела прямо в лоб вытянувшейся войсковой колонне.
Пронзительно зашипели движки, и сразу несколько дымных следов вырвались из-под брюха самолета. Несколько машин, оказавшихся чуть в стороне — пилот не успел даже рассмотреть их, — полыхнули сразу. Штурмовик прошел над обочиной дороги, оставляя за собой шлейф падающих десятикилограммовок, взмыл над холмом, притормозил, и пилот ощутил нетерпеливое подрагивание сенсорной перчатки.
Компьютер сделал свою часть работы и передавал управление человеку.
Первыми загорелись “Шилки”, затем две черных тени промелькнули над колонной, а прямо за ними по обочинам дороги протянулись две дымные змеи разрывов. Ударная волна от сверхзвука оглушила людей, волна от разрывов сорвала брезент с грузовиков, осколки насквозь прошивали борта БТРов, заклинивали двигатели — и в результате после первого же захода колонна замерла, вытянувшись на дороге, как отличная тренировочная мишень на полигоне.
Как сидящая утка.
Чудом уцелевший, оглушенный, отброшенный в сторону комполка с трудом поднял голову и успел заметить, как две хищные тени снижают скорость и разворачиваются для второго захода.
Второй заход штурмовики сделали полностью на ручном управлении — никакой компьютер не помог бы разобраться в царящем внизу хаосе, вычленить достойную цель среди беспорядочно мечущихся в дыму фигурок, накрыть случайно уцелевший грузовик или БТР.
Пилоты развлекались — поднимались наклонной горкой, внимательно рассматривая дорогу, разворачивались, старательно наводили машины… а заканчивался маневр стандартной короткой очередью и еще одним разорванным на части пехотинцем.
Кто-то попробовал выстрелить по воздушным мишеням из автомата — самолет вздрогнул, нырнул в сторону, вниз, и, развернувшись чуть ли не на месте, всадил в безумца еще одну ракету — после чего снова деликатно отдал управление пилоту.
Тот засмеялся.
Чудесная, послушная и страшная в своем совершенстве машина вызывала странное чувство, похожее на опьянение, на любовь, и на все остальные приятные ощущения сразу. Было невероятно легко двинуть руку в перчатке чуть вперед, загнать скачущего человечка в перекрестие прицела, нажать кнопку — и почувствовать еле заметное дрожание, с которым барабаны пулеметов записывали на свой счет еще одну человеческую жизнь. Чувство, сходное с религиозным экстазом, заполнило душу пилота, он снова и снова жал на гашетку, а компьютер с радостной готовностью подсвечивал цель за целью.
— Эй, парень, очнись! — вдруг прозвучало в наушниках. — Хватит, погуляли! Оставь ребятам!
Голос напарника звучал немного натянуто — словно он тоже поддался гипнозу убийства и разрушения, и вырваться из него стоило ему немалых усилий. Впрочем, наверняка так оно и было.
— Каким… ребятам?.. — с трудом выдавил из себя пилот.
Пальцы так и тянулись к гашеткам, компьютер с надеждой обвел рамочкой БТР, который почему-то посчитал уцелевшим — но слишком требовательно звучал голос в наушниках.
