— Сам пришел.
— Сам?
Вальдар рассказал. И про зомби, и про заклинания от запаха. Рибейра явно впечатлился.
— Подожди, Капитан! Ты хочешь сказать, Ришье обвел тебя вокруг пальца? Тебя?!
— Да.
— Ловкий малый, — оценил Рибейра. — И наглый. Не знаю, каков парень в настоящем деле, но он мне уже нравится. Лисий Хвост, значит?
— Да. Не забудь...
— Будь спокоен, Вальдар. Я за ним присмотрю. Кстати, о покое... Янку наказывать будешь?
Вальдар вздохнул:
— А куда деваться? Дисциплина — на то и дисциплина, чтобы для всех.
— Хочешь совет?
Вальдар поднял бровь.
— Посади ее на одну банку с Ришье, — сказал Рибейра. — Погребет часок...
— Сдурел?
— Ничего, она девочка крепкая.
... — Напротив, сударыня. Я боюсь женщин. Опаснее существ... впрочем, ладно, — Ришье усмехнулся, налег грудью на весло. По загорелому лицу катился пот. — Мужчина, который не боится женщин, — он потянул весло на себя, перевел дыхание. — Дурак или сумасшедший. Или мужеложец...
— Что там?
Рибейра пожал плечами:
— Любезничают.
— Чего-о?
— Ну, грызться им уже надоело. Теперь просто беседуют. Если дыхания хватает.
— А Станис?
— Слышишь ругань?
Вальдар прислушался. Точно. Характерный разговор нескольких мужчин, у которых что-то не заладилось.
— Что они делают? — не понял Вальдар. — Какие еще сети?
Рибейра улыбнулся, как сытый кот.
— Ласточка вылезет потная-потная, верно? Злющая! А что нужно женщине, чтобы почувствовать себя женщиной? Вода. За неимением ванны подойдет и купальня. Вот ее солдаты и сооружают. А Станис командует. Вообще-то нужно всего несколько жердей и сеть... Спустить с кормы и...
— Жерди? Откуда?
— Пики тоже подойдут. Надеюсь, не утопят.
Разговор за стеной стал громче — почти до крика.
— Иди, — сказал Вальдар. — Пошли им на помощь Янкиных амазонок. А то они скоро Станиса за борт уронят... Чтобы любовный жар остудил.
— Давно пора. Все равно ему ничего не светит.
— Почему? — удивился Вальдар. — Я думал, Станис смотрится выигрышнее Лисьего Хвоста.
— Простыми словами?
— Желательно.
Рибейра ненадолго задумался.
— Скажем так: Ришье кормит ее с ладони и по зернышку, а Станис... О, наш Станис сразу распахнул ворота амбара. Ешь, мол, любимая... Тут выбор очевиден...
— Да?
— Да, Вальдар, да. Она все-таки Ласточка, а не корова.
Мышцы болели. Все. Словно превратились в студень. Ришье сел на палубу, прислонившись спиной к фальшборту. Бродиган расположился рядом.
— Знаешь, что интересно, Ришье... Из всей рыцарской компании я не могу изобразить только двоих. Вернее, изобразить как раз могу — внешние признаки, привычки, любимые жесты, выражение лица... Но это все ерунда. Воплотиться, надеть личину, сыграть — не могу. Фальшь чувствую.
— Это тебя тревожит?
— Не то, чтобы тревожит... раздражает. Распаляет. Вызов моей профессиональной гордости, как-никак.
— Я один из тех, кого ты сыграть не в состоянии? Как приятно... Кто второй?
— Станис. Ты удивлен?
— Я ожидал услышать другое имя. Впрочем, неважно... Продолжай, Адам, ты меня заинтриговал.
— Понимаешь, я часто думаю: мы знаем о каком-то человеке почти все... но знаем ли мы человека? Должна быть какая-то сердцевина... не знаю... Вот бывает так — человек вроде плох с виду совершенно, а сердцевина у него — светлая и твердая. Только как узнать?
— А бывает наоборот, правильно? — сказал Ришье. — Когда с виду все здорово, а сердцевина — гнилая.
— Бывает.
* * *
На входе в замок его обыскали. Угрюмый гейвориец с татуировкой на лице — заставил сдать шпагу и амулеты. Тщательно прощупал подкладку василькового камзола, заставил снять сапоги... — Только ты мне их потом сам наденешь! — пригрозил Ришье. — Не видишь, я ранен. Варвар проворчал в ответ что-то маловразумительное...
Повязку на левой руке гейвориец чуть ли не обнюхал.
— Снимай! — приказал наконец.
— Иди-ка ты, любезный, к чертям собачьим, — предложил Ришье. Если снимут бинты — не страшно. А если ковыряться начнут? — Ты своими немытыми руками мне в рану залезешь, а я потом — ложись и помирай, что ли? Иди за начальством, бестолочь. Скажи, парламентер от Капитана Висельников пришел... Или мне еще раз повторить?
Полчаса спустя Ришье вошел в дворцовый покой. В кресле сидел плотный русоволосый человек в черном камзоле без украшений. Анджей по прозванию Мертвый Герцог. С виду ничего жуткого. Ворот камзола распахнут на бледной груди. Русоволосый читал книгу.
— Парламентер? — человек поднял взгляд. — От Вальдара? Как твое имя, посланец?
Ришье вздрогнул. Губы Герцога улыбаются, а глаза — как лежалые мертвецы...
— Репутация — великая сила, — согласился Анджей. — Но почему Вальдар не пришел ко мне сам, лично? — Мертвые глаза с припухшими веками прищурились, словно в насмешке. — Я солдат, он солдат. Разве нам не договориться?
— Это ваши с Капитаном трудности, — Ришье пожал плечами. Движение отозвалось болью в левой руке. — Мое дело простое. Я парламентер.
— То, что ты пришел сюда, размахивая белым флагом, еще не делает тебя бессмертным... Не боишься? Это мне нравится. Ты, несомненно, храбрый сукин сын, Ришье... А я люблю храбрых сукиных детей.
— Что не мешает вам развешивать их на деревьях, как груши? Что с людьми Капитана?
— О них не беспокойся. Впрочем, почему бы и нет... Хочешь посмотреть?
«Тебе это нужно, Лисий Хвост?» Ришье кивнул. Анджей подошел к дверному проему, снял со стены факел. За мной, показал жестом, и двинулся вперед по узкому коридору.
— Знают люди, на что идут — как думаешь, Ришье? — спросил Анджей, не оборачиваясь. — Простая задачка, а решение — ох, какое непростое. Вот ты командир, за тобой идут люди — это их выбор? Или все-таки твой? Подумай. Кстати, сомневаюсь, что люди Капитана выбрали бы колья и петли...
— Другие способы казни показались им... не такими интересными? — спросил Ришье.
— А ты еще и наглый, — отметил Анджей с каким-то даже удовольствием. — Мне нравится. Давай, не отставай... сам все увидишь...
Честь переступить порог Герцог доверил гостю, шагнул следом... Сад внутри крепости? Слышали, видели... Сперва Ришье решил, что статуя ожила. Тьфу, ты! Огромный гейвориец отсалютовал и вновь замер. Как Анджею удалось добиться такой дисциплины от варваров?
— То, что о вас говорят — правда? — спросил Ришье, оглядываясь. Внутренний садик, зеленая трава, остриженные деревья. Желтовато-серые голыши в высокой траве...
— Что именно? — Анджей споткнулся. — О, черт!
— Знаешь, Ришье, — сказал он, шагая медленнее и глядя под ноги. — Обо мне столько говорят... Я уже сам не всегда помню, где правда, где вымысел. Иногда это приятно. Чаще — скучно.
