Радженду Суреша бросили на улицах Калькутты в возрасте шести лет. Он отказался поведать Прабиру о своих воспоминаниях до этого, и Прабир заявил, что его прошлое покрыто пеленой амнезии. «Я могу оказаться как сыном проститутки, так и наследником одной из богатейших семей города».
Элеонора была удивлена: «Неужели богатые родители не пытались тебя разыскать?» Прабир намекнул на коварные помыслы злобных родственников и неудавшееся фальшивое похищение.
Радженда нищенствовал почти пять лет, пока не столкнулся с Индийской рационалистской ассоциацией. (Не в кругу семьи — в Прабира вдолбили это чуть не с пеленок — ассоциацию нельзя называть, используя аббревиатуру, если за этим быстро не следуют соответствующие разъяснения)[5]. Ввиду ограниченности ресурсов ассоциация не могла предоставить Радженде кров, но предложила бесплатное питание два раза в день и возможность присутствовать на занятиях в одном из классов. Этого оказалось достаточно, чтобы избавить его от голода и спасти от власти Бешеного Албанца, чьи прислужники прочесывали город в поисках детей и прокаженных. Албанец являлся Прабиру в его ночных кошмарах — слишком беспокойных, чтобы поведать о них Элеоноре — в которых сутулое, сморщенное существо преследовало его повсюду, пытаясь омыть ноги тряпицей, вымоченной в крови ягненка. ИРА заявляла своей целью избавление страны от сумятицы с головах, вызванной тяжким наследием суеверий, а заодно и от расовых и половых ограничений, которые поддерживали эту сумятицу. Еще до того, как они запустили свои социальные программы — питание и обучение беспризорников, обучение женщин навыкам ведения бизнеса и самообороны — рационалисты Калькутты взялись за всевозможных гуру и пророков, целителей и магов, наводнивших город, и разоблачали их как мошенников. В возрасте двенадцати лет, Радженда стал свидетелем, как один из основателей движения, Прабир Гош, бросил вызов местному святому, зарабатывавшему себе на жизнь лечением змеиных укусов, предложив тому спасти собаку, запертую в одной клетке с коброй. На глазах тысяч исполненных энтузиазма верующих, святой минут пятнадцать водил ладонями над бедным агонизирующим животным, бормоча все более преисполненные отчаяния молитвы и заклинания, прежде чем признал, что не обладает вообще никакой магической силой и что каждый, кого укусит змея, должен незамедлительно обратиться за помощью в ближайший госпиталь.
Радженда был впечатлен такой, пусть и запоздалой, честностью; некоторые шарлатаны продолжали блефовать и неистовствовать еще долгое время после утраты веры в них. Но еще больше его впечатлила сила наглядной демонстрации. Было общеизвестно, что далеко не все змеи ядовиты и что неглубокий укус или крепкий организм могут позволить человеку пережить встречу с весьма ядовитыми созданиями. Репутация святого зиждилась на том, что он «лечил» людей, которые выжили бы в любом случае и при этом о каждом чудесном исцелении возвещалось трубным гласом, чтобы оно было приукрашено и пересказано сотни раз, в отличие от печальных, но неудивительных смертельных случаев. Но простое испытание прояснило все сомнительные моменты: змея была ядовитой, укусы глубоки и многочисленны… и жертва умерла на глазах тысяч свидетелей.
За время последовавшей минуты молчания, Радженда нашел свое призвание. Жизнь и смерть были для него тайной, но не существует тайн, которые нельзя разгадать. Первые попытки разобраться в этих материях, полагал он, наткнулись на препятствия, казавшиеся непреодолимыми и оставившие после себя костенеть и вырождаться ошибочные системы знаний. Что и служило источником религии. Но кто-то, где-то все еще искал подлинную веру; кто-то все еще находил в себе силы, чтобы не прекращать задаваться вопросом: правда ли то, во что я верю? Это было наследие, на которое он претендовал. Индуисты, мусульмане, буддисты, сиддхи, джайнисты, зороастрийцы и христиане, от самых искренних в своем самообмане мистиков до самых циничных мошенников так и не сделали большего, чем пародия на поиск истины. Он поставит правду превыше всякой веры и отыщет секрет жизни и смерти.
Он станет биологом.
Четыре года спустя Радженда работал счетоводом на складе, по вечерам учился, а по воскресеньям помогал в школе ИРА. Именно тогда Радха Десаи начала вести там занятия по самообороне для женщин. Он каждую неделю видел, как она появляется, одетая явно в форму для занятий карате; привозил ее мужчина лет тридцати с небольшим, совершенно не похожий на слугу. Радженде понадобился месяц, чтобы выяснить, что она не замужем и не помолвлена — шофером оказался ее старший брат, а единственной причиной, почему она сама не водит, была боязнь испортить машину.
Прабиру было сложно сохранять невозмутимый вид, когда он рассказывал о знакомстве своих родителей, но он знал, что это одна из тех вещей, о которых Элеонора обязательно хотела услышать, даже если он избегал деталей и что-то выдумывал на ходу. По версии Прабира, Радженда заставил нищих, занимающихся в классе, скандировать таблицу умножения в такт с выкриками Радхи, доносящимися со двора, когда она считала приседания и отжимания, благодаря чему он не пропускал ни одного ее слова, не пренебрегая при этом своими учениками. А затем, когда перед самым ланчем она проходила мимо окна его класса, он старательно пялился в пол или прикрывал глаза рукой, изображая мигрень, стараясь не встречаться с ней взглядами и не выдать себя выражением лица все понимающим деткам.
Мать Прабира описывала своих родителей как «лицемерных псевдо-социалистов высшего среднего класса». Для их дочери преподавание карате женщинам из касты неприкасаемых и тесное общение с печально известными атеистами должно было считаться прогрессивным и смелым. Разговор с родителями о том, что она вышла замуж за счетовода, который младше на три года и сам проложил себе путь из трущоб наверх, отнюдь не напоминал непринужденную беседу на вечеринке. Ее отец был еще достаточно мягок, просто сказав: «Этого следовало ожидать, учитывая ее окружение».
Радха изучала генетику в университете Калькутты. Они тайно встречались в кафе или парках ранним утром, до начала рабочего дня Радженды и задолго до начала ее занятий, но ей всегда могли послужить оправданием занятия карате. Радженда все еще пытался одолеть университетскую программу по биологии и Радха помогала ему. Их отдаленной целью было стать исследователями и работать вместе. Когда-нибудь и где-нибудь. Прабир был уверен, что это была любовь с первого взгляда, хотя никто из родителей ни разу даже не упоминал об этом — но была еще биология, которая соединила их еще крепче, чем обычную пару влюбленных. Прабир фыркал, сдерживая смех, когда описывал тайные встречи на скамейках парков, руки, теребящие страницы учебников и повторение вслух жизненного цикла клетки. Хотя все это и развлекало и смущало его и он то и дело ощущал уколы совести, он не чувствовал себя в действительности вором и предателем, раскрывая не принадлежащие ему секреты. Несмотря на то, что все это придумывалось для Элеоноры, попытки представить себе жизнь его родителей стали для Прабира чем-то очень похожим на взгляд в глаза Мадхузре и попытки осознать, что же он там увидел. Правда в этом случае у него не было воспоминаний, которыми он мог бы руководствоваться: только книги и фильмы, инстинкт и догадки, а еще сдержанные признания родителей.
