— Эй, пацаны, держу пари, мы могли бы продать этот кусок желе. Держу пари, мы загоним его Билли Вилкинсу для его „Рептильей фермы“.
— Как мы дотащим его туда?
— Заставим идти. Эй, слизень, ты умеешь ходить?
— Я умею перемещаться, само собой, но я не буду рисковать, переваливаясь на паре ходулей из плоти, подняв голову в воздух, как это делаете вы. Я не привык передвигаться вверх тормашками.
— Ну, тогда пошли. Мы продадим тебя Билли Вилкинсу для его „Рептильей фермы“. Если ты ему подойдешь, он поселит тебя в водоем с большими черепахами и аллигаторами. Как думаешь, они тебе понравятся?
— Я одинок в этом затерянном мире, — ответил я с грустью в голосе, — и даже ваша компания, неошелушившиеся личинки, лучше, чем ничего. Мое стремление — найти семью и обосноваться здесь, чтобы спокойно провести остаток жизни. Возможно, обнаружится совместимость между мной и видами, о которых вы упомянули. Я не знаю, что они из себя представляют.
— Эй, пацаны, вообще-то этот слизень неплохой парень. Я бы потряс тебе руки, слизень, если бы знал, где они у тебя. Пошли к дому Билли Вилкинса и продадим его.
II
Мы пошли к дому Билли Вилкинса. Мои друзья были поражены, когда я поднялся в воздух, и решили, что я сбежал от них. Но у них не было причин не доверять мне. Без них я мог бы добраться до Билли Вилкинса, используя интуицию, но и тогда я бы все равно нуждался бы в надлежащем официальном представлении.
— Эй, Билли, — заговорил мой самый громкоголосый друг по имени Сесил, — сколько дашь за слизня? Он летает, разговаривает и вообще неплохой парень. Ты соберешь больше туристов на шоу, если в нем будет участвовать говорящий слизень. Он мог бы петь, рассказывать истории и, держу пари, играть на гитаре.
— Ну, Сесил, я дам вам двадцатку на всех и попытаюсь позднее выяснить, что это такое вы мне принесли. Предчувствие подсказывает мне в настоящий момент, что я могу позволить себе рискнуть с этой штукой. Я всегда могу замариновать его и демонстрировать публике как настоящую почку бегемота.
— Спасибо, Билли. Счастливо оставаться, слизень.
— До свидания, господа, — ответил я. — Хотелось бы, чтобы вы навестили меня как-нибудь вечерком, после того как я освоюсь с новым окружением. Закачу дикую вечеринку для вас — сразу же, как только выясню, что такое дикая вечеринка.
— Боже мой, — промолвил Билли Вилкинс, — оно разговаривает, оно действительно разговаривает!
— Мы же сказали тебе, что оно умеет говорить и летать.
— Говорит, оно говорит, — повторил Билли. — Где этот проклятый художник? Юстас, беги сюда! Нам нужна новая вывеска.
Черепахи в водоеме, в который меня определили, придерживались здоровой незамысловатой философии, которая отсутствовала у ходячих личинок. Но они были медлительны, им не хватало внутреннего задора. Их нельзя посчитать неприятной компанией, но в то же время они не доставят мне душевных волнений и не дадут сердечной теплоты. В этом отношении ходячие личинки вызывали во мне больше интереса.
Юстас оказался черной личинкой в отличие от остальных, которые были белыми; но, как и у них, у него отсутствовала собственная внешняя оболочка, и так же, как и они, он передвигался, переваливаясь на ходулях из плоти с поднятой в воздух головой.
Не то чтобы я неискушенный или не видел двуногих раньше. Но я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь сможет обыденно воспринимать зрелище двуногого, путешествующего на свой своеобразный манер.
— Хороший денек, Юстас, — произнес я вполне любезно. Глаза у Юстаса были большие и белые. Он представлял собой более благообразный экземпляр, нежели другие личинки.
— Это ты говоришь, брат? Скажи, ты действительно можешь разговаривать? Я решил было, что мистер Билли дурачится. Теперь просто сохрани это выражение на минуту и позволь мне запечатлеть его в памяти. Я могу нарисовать все, что когда-нибудь запечатлел в памяти. Как тебя зовут, нескладеха? Есть у слизней имена?
— Оно совсем иного рода. У нас имя и душа, — полагаю, вы так это называете, — неразделимы и не могут быть представлены в виде звуков. Мне нужно что-нибудь в вашем стиле. Какое-нибудь хорошее имя.
— Брат, я всегда был неравнодушен к Джорджу Альберту Лерою Эллери. Так звали моего деда.
— Нужна ли еще и фамилия?
— Конечно.
— Что предложишь?
— Например, Макинтош.
— Прекрасно. Ее и возьму.
Пока Юстас рисовал на натянутом полотне мое изображение, я поговорил с черепахами.
— Этот мир называется Флорида? — спросил я одну из них. — Так было написано на дорожных знаках.
— Мир, мир, мир, вода, вода, вода, бульк, бульк, бульк, — ответила одна из них.
— Хорошо, но верно ли, что данный конкретный мир, в котором мы находимся, носит название Флорида?
— Мир, мир, вода, вода, бульк, — ответила другая.
— Юстас, я не могу ничего добиться от этих камрадов, — пожаловался я. — Этот мир называется Флорида?
— Мистер Джордж Альберт, вы находитесь прямо в центре Флориды, величайшего штата во вселенной.
— Путешествуя, Юстас, я постоянно слышу оговорки насчет величайшего во вселенной. Однако это мой новый дом, и я должен воспитывать в себе лояльное отношение к нему.
Я поднялся к верхушке дерева, чтобы дать совет двум юным птахам, которые пытались вить гнездо. По-видимому, это было их первое предприятие в жизни.
— Вы все делаете неправильно, — заявил я им. — В первую очередь нужно проникнуться мыслью о том, что это будет ваш дом, а потом придумать, как сделать ваш дом самым красивым.
— Именно так строили их всегда, — сказала одна из птичек.
— Фактор утилитарности должен присутствовать, — согласился я. — Но преобладающим лейтмотивом должна быть красота. Низкие стены и парапет могут создать впечатление расширенной перспективы.
— Именно так строили их всегда, — сказала другая птичка.
— Не забывайте о новейших разработках, — напомнил я. — Просто скажите себе: «Это самое современное гнездо в мире». Всегда говорите так о любом проекте, который начинаете. Это вдохновит вас.
— Именно так строили их всегда, — сказала птичка. — Иди и свей свое гнездо.
— Мистер Джордж Альберт, — позвал Юстас. — Мистеру Билли не понравится, что вы летаете вокруг деревьев. Вам следует оставаться в водоеме.
— Я только подышал немного воздухом и поболтал с птицами, — сказал я.
— Вы можете разговаривать с птицами? — спросил Юстас.
— А кто-то не может?
— Я могу немного, — сказал Юстас. — Я не думал, что кто-то еще может.
Но когда Билли Вилкинс вернулся и выслушал отчет о моих полетах, меня поместили в змеиный дом — клетку, все стенки и крышка которой были крепко сцеплены друг с другом. Моим соседом по клетке оказался мрачный питон по кличке Пит.
