— Перед тем как попросить Вас об этом не переживать, мне следует кое-что подкорректировать. Мой отец стал вторичной жертвой землетрясения, когда был послан ИАИ в качестве ликвидатора.
Саяма перевел дыхание. Он поднял пустую левую руку. На этом изрубцованном левом кулаке на среднем пальце виднелось женское кольцо. Жемчужное украшение слабо сверкало в тускло освещенном коридоре.
Ооки по ходу движения повернулась, чтобы на него посмотреть.
Саяма тоже смотрел на кольцо, не глядя на учителя:
— «Следуй туда, где ждут те, кто тебе дорог», хм?
Проговорив слова через силу, Саяма ощутил, будто что-то движется у него в груди, слева.
То была боль.
Она была подобна скрипу.
Она приближалась.
И тогда Саяма увидел, что Ооки смотрит на него с побледневшим лицом.
— Саяма-кун. Т-ты в порядке?
Он попытался ответить «да», но понял, что не может дышать. Когда его тело наклонилось вперед, он почувствовал, как его вдруг поддержали чьи-то руки.
Ооки подхватила его сзади.
— А…
Когда он услышал голос Ооки, все телесные ощущения вернулись.
Сначала пришла слабость. Но затем он почувствовал, что снова может дышать, и со спины и ног заструился пот.
Он вернул силу ногам, чтобы встать, но Ооки все еще слегка придерживала руки рядом с ним.
— Т-ты в порядке?
— Со мной все хорошо.
— Серьёзно? Окей? Ю а окей?
— Ай эм Окей, но это неправильный английский, — похоже его тело возвращалось в норму. Он кивнул и сказал, — Я в порядке, так что не переживайте. Похоже, у меня случаются стрессовые ангины от этой темы.
— Тогда зачем ты согласился об этом говорить?
— Разве Вы не сказали, что хотите знать? Вы и вправду ужасный учитель, если об этом забыли.
— Ох, да, но…
Как только Ооки начала отчаянно махать руками в отрицании, Саяма вновь улыбнулся.
— Зачем Вы пытаетесь отрицать? Подумайте об этом. Я волен говорить всё, что хочу. И вы вольны поддержать меня, когда я упаду. Я бы сказал, вы сделали благое дело. Вы не согласны? Но позвольте мне сказать одну вещь, — Саяма убрал правую руку от груди. — Моя мать всегда говорила мне, что надеялась на меня, будто я смогу однажды что-нибудь свершить. И мне любопытно, а сделала ли она в своей жизни что-либо. И вот сейчас ребенок, выросший слушая это, не имеет ни малейшего представления, что ему делать. И потому я должен спросить: что же мне делать?
— Теперь понятно. Значит, ты не знаешь, что тебе делать, — Ооки кивнула, и её плечи опустились. Она взглянула на Саяму, и со всей серьёзностью произнесла, — Я начинаю понимать, почему ты впадаешь крайности по любому поводу.
— Я не могу пропустить этого мимо ушей. Кто это, по-вашему, впадает в крайности?
— Что? Ты меня не слышал? Это что у тебя там, нос вместо ушей?
Левая рука Саямы отвесила молниеносный щелчок по лбу той, что задавала вопросы с такой серьёзностью.
— Ааааай, — застонала Ооки, присев.
Саяма поднес руку к подбородку и произнес:
— Некоторые учителя могут говорить ужасные вещи о своих учениках.
●
В итоге, Саяма не покинул общежитие вплоть до начала пятого.
Ушло немало времени на то, чтобы одеться в костюм-тройку, доставшийся от дедушки, и подготовить печать и диктофон, необходимые для официальной записи. Он написал свое время ухода на регистрационном столе в общежитии и ушел.
Солнце по-прежнему сияло в небесах.
Он шёл сквозь мощёную площадку между школьными корпусами и общежитием. Ее обычно использовали как факультетскую стоянку. Он направлялся к главным воротам.
Срезав напрямик и повернув за корпус второго года, он услышал пение птиц в листве.
Прислушавшись к ним, Саяма обратил внимание на два звука, которые не являлись чириканием.
Первым была органная музыка, доносящаяся из музыкальной комнаты на втором этаже школьного здания.
— Silent Night…
Он вспомнил, что обычно слышал его по выходным. Однако, это первый раз, когда он смог определить, откуда точно исходил звук. Он задался вопросом, кто же это играет, но исполнение было настолько безупречным, что он решил, это не ученик.
На фоне играющего органа, приближался иной звук.
Это был шум мотоциклетного мотора. Если точнее, низкий тон 4-тактного двигателя.
Поняв, что он доносится от главных ворот, Саяма пробормотал:
— Изумо и Казами.
Затем он вышел на асфальтовую дорогу к западу от здания школы.
Он взглянул вперед на учительский корпус, обширную спортплощадку и центр боевых искусств, и обнаружил двух человек верхом на мотоцикле, вынырнувших из-за угла клубного здания. Несмотря на обилие выхлопов, черный прогулочный мотоцикл плавно двигался вдоль дороги.
В седле мотоцикла виднелись хорошо сложенный парень в легком коричневом пиджаке и коротковато стриженая девушка с черным рюкзаком за спиной. Спина, оголенная безрукавкой девушки, была развернута в сторону, где стоял Саяма.
Мчась на мотоцикле, парочка переговаривалась.
Неожиданно, парень обратил внимание на Саяму. Дружелюбная улыбка окрасила его довольно худощавое лицо.
— Эй, — произнес он с поднятой рукой.
Затем он остановил мотоцикл рядом с Саямой.
Парень был выше 180 сантиметров и довольно широкоплеч, потому без труда поддерживал вес мотоцикла одной ногой.
Девушка мягко покачнулась и примостилась на спине у парня.
Парень улыбнулся, когда девушка оперлась на него.
Он поднял глаза и промолвил:
— Куда это ты намылился, Саяма-полудурок? Опять изрыгать оскорбления на кого-то?
Саяма приложил руку ко лбу и вздохнул.
С голосом, предвещающим бурю, он произнес:
— Изумо, в отличие от тебя, мой мозг работает нормально. И я никогда ни на кого не изрыгаю оскорблений, грязный ты ублюдок.
— Ну да, конечно. Спасибо, что сохраняешь свою манеру поведения и во время весенних каникул.
— Не стоит благодарностей. Но, в самом деле, нужно ли трем членам школьного совета вести подобный разговор?
Молодой парень, Изумо, на это горько улыбнулся.
— Разумеется, нет, — он кивнул.
Девушка, опиравшаяся ему на спину, повернулась в их сторону:
— Саяма, ты направляешься в ИАИ, да?
— Так и есть. Казами, Изумо, а что вы?
— Я просто рулил в общежитие, чтобы позабавиться с Чисато… кх!
Едва он это сказал, голова Изумо вздернулась вверх. Девушка по имени Казами подхватила его голову и челюсть сзади. Болезненный звук раздался от шеи Изумо, и он мягко упал навзничь.
— Каку, он не об этом спрашивает. Саяма хотел узнать, откуда мы приехали.
Голова Изумо прилегла отдохнуть на коленях Казами, и парень перестал двигаться.
