Юдиф потушил сигарету.
- Да, мне он не нужен, да и мусорщикам тоже.
- Мусорщикам? - переспросил Тимоти. - Так вот кто вас нанял, теперь понятно, зачем. А то я так и не смог догадаться, кому же я так мешаю жить.
Юдиф переложил пистолет в левую руку.
- Им самым. Привилегия есть привилегия: перед смертью можешь знать все. А насчет сынишки не волнуйся, как только твое сердце перестанет биться, я отправлю его домой без единой царапины, даже если они будут иметь другие планы.
Тимоти грустно усмехнулся.
- Вот уж не думал, что придется сказать спасибо человеку, который отправит меня на тот свет. Ну, так что, охотник, будем беседовать, или ты уже передумал предоставить мне последнее слово?
Юдиф опять утвердительно покачал головой
- Я считаю, что предсмертные откровения, особенно при ясном уме, поучительнее для человека, чем все образование в целом.
Тимоти удивленно хмыкнул.
- В этом есть что-то разумное, может, ты по-своему и прав. Я не уверен, правда, что это относится ко всем. Но в лучших случаях это должно быть изложение, аккумулирующее в себе весь жизненный опыт. Ладно, поскольку меня уже ничего не интересует, хотя я многое мог бы спросить, я хочу хотя бы сообщить тебе, ибо больше некому, что ты делаешь. Не, не то, что ты думаешь, я знаю, ты меня убьешь, и это тут ни при чем. А информация о подробностях твоих поисков и стратегии тех, кто тебя нанял, ставшая известной за миг до конца, бесполезна. Так же, как и мои заботы о сыне. О нем и без меня позаботятся, не зря же я застраховывался всякими там полисами и заверенными изъявлениями воли.
Я говорю о том, что произойдет вследствие твоего выстрела. Да, я загрязнял окружающую среду, и именно я, если тебе интересно, забросал когда-то Африку этими контейнерами с радиацией. В святые, наверняка, не гожусь и не буду прикрываться тем, что скажу дальше, как оправданием того, что делал. Я делал это ради денег и власти и осознаю это полностью. Это потом уже я стал вкладывать деньги то в одно, то в другое, но сути это не меняет. Власть и ее атрибуты - истинный двигатель моей деятельности, и иначе быть не может. Наглая ложь то, что декларированная свобода человека есть его право, независимо от строя страны и политики в целом. Это она, политика, подчиняет себе свободу, а не наоборот. Любая страна, даже та, что пуще всех кичится этой свободой, каждый день в быту и на службе, в любом своем уголке грубо нарушает ее.
Свобода возможна лишь в той степени, в которой ей позволяют быть законы, ее регламентирующие. А истинно свободная личность всегда, как ты и говорил, идет в разрез с каким-нибудь уставом, правилом, законом. Если ты хочешь быть свободным полностью, ты должен быть молчаливым и скрытным, влиятельным и богатым, а в придачу еще и не слишком тупым. Вот почему я стал использовать свой ум для того, чтобы, получив деньги, иметь все это и иметь максимально расширенную свободу. А уж о полной свободе не может думать никто, кроме Господа Бога, да и то с поправкой на дьявола. Там, наверху, а ты мне поверь, я бывал повыше тебя на этой лестнице свободолюбия, гораздо больше видно и много понятнее. И вот как-то я, неожиданно для себя, проведя не первый год в грязных делах своих, понял одну небольшую, но важную истину.
Мой друг, я позволю себе так тебя называть, хотя это звучит издевательски, в мире нет ни эталона свободы, ни эталона добра. Равно как и зла, истины и прочих важнейших вещей. Они существуют лишь в нашем воображении. Это мы их выдумали, как первую и последнюю черточку на спидометре постоянно едущего автомобиля. Весь наш мир - это грань между. Жизнь в нем может колебаться, может даже сильно колебаться, то туда, то сюда, но предельных отметок никогда не достигнет. Осознав это, я стал проще смотреть на свои занятия. Я знал, что, если я засыплю цветущие сады смертельными химикатами, то согласно закону, в действии которого мне было уже глупо усомниться, где-нибудь кто-то оросит пустыню или засадит новый участок леса. Если я утоплю десять тонн стронция в океане, то мусорщики обязательно, независимо от того, узнают они об этом или нет, посадят или устранят кого-нибудь такого же, как я. Он может быть менее или более опасным, чем я, но этот факт неизменно свершится. Вечный баланс сохраняет среди нас, загрязнителей, только сильнейших - это как естественный отбор. Да это он и есть, только вместо матушки-природы вроде бы экологические службы и законы. А на самом деле за этим всем- этот вечный закон, то есть, опять же, природа.
Вот так я узрел все это, ну, и, разумеется, как и всякий гомо-сапиенс, болван тщеславный, возомнил, что безграничная сила моего разума объяла разом всю теорию. Вскоре, однако, мне пришлось разочароваться. Как я и говорил, мы в силах зрить лишь часть чего-то, я узрел, естественно, лишь основу. Познал правило, но даже не догадывался об исключениях. А они существуют. Да еще и какие! Пять лет назад служба экологии завалила одного из весомых загрязнителей, и, усиленно анализируя суммарную обстановку по этому вопросу, я поразился: в сдвигах к лучшему не было никакого прогресса. Я проверял все страны, все континенты, воды, воздух, разные космические радиации - все тщетно. Нажав на газ, экологи остались на том же месте, с той же скоростью, и даже не потому, что машина мира забуксовала. Действие, произведенное на педаль, каким-то чудом аннулировалось, не передавшись ни одному рычагу тяги, хотя сама педаль при этом была реально нажата.
Это заставило меня пересмотреть всю теорию в целом. Не найдя в ней ничего, что говорило бы о ее несостоятельности, я взялся вновь за проверку частностей. И что же?! Я снова увидел, что, задержав груз промышленного мусора в Европе, закон баланса вдребезги разбивает небольшой танкер о скалы Аляски. Имея деньги и власть, я не ощущал информационного голода, в отличие от всяких статистических ведомств и институтов. Перед моим кошельком распахивались даже двери разведок и спецслужб. Это все давало мне сведения о глобальной картине происходящего. В извечном законе произошло чудо, и я был его свидетелем, я один, ибо никто больше этого не заметил. Иногда мне казалось, что я схожу с ума, думая об этом. Это было на грани понимания сегодняшнего развития науки и теории.
Спустя год я решил, что если произошедшее возможно, то оно может иметь свои исключения, являясь исключением как таковое тоже. И я пошел на дерзкий эксперимент. Подобно обезумевшим ученым, не ведающим, что творят в пылу достижения поставленной задачи, я совершил ужасную вещь. Нет, не по меркам законности, по меркам закона баланса. Продав за огромную сумму европейской разведке одного из самых влиятельных китов моего бизнеса, я с невежественным трепетом ожидал повторения предшествующего эффекта, дабы занести это, как устойчивое и неизменное отклонения от закона. Но случилось ужасное. Для того, чтобы заметить это, мне даже не нужны были все мои агенты, разбросанные по всему миру. Из-за непонятно почему возникшего повышения активности солнца увеличилась солнечная радиация. И экология в целом ухудшилась во много раз больше за какой-то миг, чем она пострадала бы от действий этого человека до его естественной смерти. Он оказался крупнее по масштабу, чем предыдущий, а посему нарушение закона было более сильным, и смогло сдвинуть его в отрицательную сторону.
