- О том, как странно устроен мир.
- Странно? Что же в нем странного?
- Мне совершенно не понятно, как вы, люди, так страстно любящие жизнь, делаете все возможное, чтобы приблизить смерть.
- Я что-то не очень хорошо вас понимаю. Кто стремится приблизить смерть? Я?
- Нет, не вы. Роберт Гудмейер, ваш отец герр Кегль, профессор Геллер.
- Ну, не обращайте на них внимания. Что касается моего отца, то он просто выжил из ума.
Эльза залилась громким веселым смехом и положила руку на плечо Леонора.
- Он просто старый дурак. Все деньги, деньги, еще раз деньги. И страх, что эти деньги отберут у него какие-то коммунисты.
- А зачем ему деньги? Разве вам не хватает?
- Что вы, Леонор! Если бы мой милый глупый папочка в один прекрасный день взял бы их все из банка, то ими можно было бы оклеить все двадцать комнат нашей виллы в Горовитце и еще осталось бы на приличную жизнь десяти поколениям его потомков.
- Так в чем же дело?
- А вот в чем... - Эльза повертела пальцем у лба. - Историческая традиция, наследственный идиотизм, беспричинный страх. И еще черт знает что. Но только не думайте, что я такая. Наше поколение совершенно иное. И мне так противно, что мой отец впутался в эти грязные атомные дела из-за денег.
Эльза вдруг обняла Леонора и, прижавшись к его щеке, шепотом произнесла:
- Мне так не хочется умирать от атомного взрыва, Леонор...
Он осторожно отстранил девушку от себя.
- А какая разница, от чего умирать. Ведь умирать все равно придется.
- Но лучше позже, значительно позже. Хочется пожить, многое увидеть, многое почувствовать. Жизнь интересна и прекрасна, ведь правда, Леонор?
- Н-наверное, - неуверенно произнес он.
Эльза резко отодвинулась от него и сказала:
- Вы какой-то странный, Леонор. И в гимназии вы были странным. И здесь. Неужели вам безразлично, когда умирать?
Он ничего не ответил.
- Скажите, вам не страшно умереть?
- Нет, - едва слышным шепотом произнес Леонор.
- И даже от атомного взрыва?
- Нет.
- Боже мой, вы врете!
- Нет, не вру. Я просто не знаю, что такое "страшно".
Глаза девушки наполнились ужасом. Леонор смотрел на нее спокойно.
- И вы не пожалеете расстаться с этим голубым небом, с этими цветами, с этой аллеей?
- Я не знаю, что такое "пожалеть"...
-- И вам безразлично то, что рядом с вами я?
- Я не понимаю, что такое "безразлично"...
- Ну допустим, вы не понимаете. Но ведь любили вы кого-нибудь?
- Я не понимаю, что такое "любить"...
Эльза поднялась из-за столика и сделала несколько шагов в сторону.
- Боже мой. Вы ужасный человек. Вы страшный человек. Для чего вы живете?
- Чтобы решать сложные задачи. Чтобы разбираться в запутанных технических и научных проблемах.
- Для чего все это?
- Я просто иначе не представляю смысла жизни.
- И вам не кажется, что это...
- Я понимаю, что я не похож на всех. Но я ничего не могу поделать. Есть слова, которые я понимаю. Я так же, как и все люди, понимаю, что такое теорема, что такое логика, что такое доказательство, что такое машина, что такое реакция... Но есть слова, смысл которых для меня не ясен. Я не знаю, что такое любить, что такое привычка, что такое страх...
- Ну а свобода? Вы понимаете, что такое свобода? Я больше всего на свете люблю свободу.
Леонор на мгновенье задумался.
- Недавно я видел это слово на плакате, который перед зданием института носила толпа людей. На нем было написано "Свобода от атомной опасности". Я долго думал, что это значит. Мне кажется, что я понял...
- Что?
- По-видимому, - начал он неуверенно, - это такое положение, когда атомная война не помешает людям любить, увлекаться, наслаждаться жизнью... Когда смерть наступит не от взрыва, а от чего-то другого, например от болезни или просто от старости... Когда вы сможете жить без того, что вы называете страхом.
- О, да вы все прекрасно понимаете, Леонор, - обрадовалась Эльза и снова села с ним рядом. - Вы просто оригинальничаете, правда?
Он покачал головой.
- Я это выучил, как учат слова иностранного языка.
После длительного молчания Эльза вдруг спросила:
- Какие минуты вашей жизни для вас самые приятные?
- Когда я пойму что-нибудь очень сложное или когда решу какую-нибудь очень запутанную задачу.
- Наверное, все из области физики и математики?
- Почти да. Правда, сейчас я стараюсь понять нечто другое.
- Что?
- Может быть, это для вас будет смешно. Я стараюсь понять смысл существования людей. В моей голове не укладывается, как они могут жить, будучи такими противоречивыми существами, такими, я бы сказал... неразумными.
- Боже мой! Как я была бы счастлива, если бы вы разобрались в этой, как вы ее называете, проблеме. Я уверена, что вам удастся. И тогда...
- Что тогда?
- Тогда вы бросите работу у Гудмейера и у моего отца...
Эльза снова положила руку на плечо Леонора и мечтательно продолжала:
- Кровожадные старцы скоро вымрут. Останутся только те, кто любит жизнь. Может быть, вы, Леонор, когда-нибудь полюбите меня. И мы с вами уедем далеко-далеко. Мы будем совершенно свободны. И счастливы...
На устах у юноши заиграла едва заметная улыбка. Он нервно сжал руки.
- Вы знаете, Эльза, мне временами кажется, что я скоро, очень, скоро разберусь во всем. И тогда я найду правильное решение.
- Пожалуйста, Леонор! Найдите его хотя бы ради меня. Я очень вас прошу...
VII
Эрнест Холл, немного пошатываясь, делал неудачные попытки поддерживать фрау Гейнтц под руку. Но в конце концов дело обернулось так, что под руку взяла его она, и тогда они зашагали более уверенно. Намерение Холла было предельно простым: проводить мать к сыну и вернуться в клуб. Но после нескольких минут ходьбы ему захотелось узнать у немки, а что представляет собой ее сын, этот странный парень Леонор, с которым он так неудачно пытался завязать дружбу. Он долго не знал, с чего начать разговор, но тут вспомнил Эльзу и спросил:
- Это верно, что Леонор женится на Эльзе?
Фрау Гейнтц остановилась и приподняла вуалетку над шляпой.
- С чего это вы взяли, мистер Холл?
Тот многозначительно пожал плечами.
- Мне неизвестно, чтобы Леонор выражал желание жениться. Я хорошо помню, что об этом он не говорил даже мне... Эльза? Да, я знаю эту девушку. Она не может найти себе место в жизни, хотя ее отец крупный промышленник. Но Леонор? Нет, я не верю, чтобы он собирался жениться. Вряд ли. Тем более что он не здоров...
Холл по-американски грубовато хихикнул.
Фрау Гейнтц отстранила его руку.
- Да, да, мистер Холл. Именно это я и имею в виду. Дело в том, что Леонор болен, и семейная жизнь не для него. Вспомните Ньютона. Он тоже пожертвовал личной жизнью ради науки.
