- О боже мой! Сэм Трейси! - воскликнул он. - А что это за фраер с тобой приперся?
- Привет, Барни. Это Тим Хаттон. Мы оба из "Джорнела". И брось эти словечки, мы и без них напишем о тебе так, что будешь доволен.
Донн захохотал.
- Входите. В Хайалиа я привык к сленгу и не могу отвязаться. Я словно Джекил и Хайд. Ну, входите же!
Трейси еще не до конца успокоился. Когда Хаттон прошел в комнату, он задержался позади и дернул Донна за рукав. Игрок широко распахнул свои большие карие глаза.
- Что такое?
- Что ты здесь делаешь?
- Устроил себе каникулы, - объяснил Донн. - И хочу немного поиграть. Я много слышал об этом городе.
- Это единственная причина?
- А-а, понял. Ты думаешь... - он снова захохотал. - Слушай, Трейси, однажды ты меня выпотрошил, но больше этот номер не пройдет. Я почистил свою картотеку, понял?
- Я тоже, - довольно двусмысленно заметил журналист. - Честно говоря, мне неприятно, что пришлось тогда просить у тебя эти деньги...
- Деньги... - Донн пожал плечами. - Их легко заработать. Если думаешь, что я зол на тебя, забудь. Конечно, я не прочь бы получить от тебя те бабки и закрыть наши счеты, но, черт возьми, я в жизни никого не убил.
Сделав это успокоительное заявление. Донн проводил Трейси в комнату.
За столом сидели двое мужчин - местные акулы игорного бизнеса - и смотрели на Хаттона, показывавшего фокусы с картами. Фотограф развлекался от души. Сигарета почти обжигала ему нижнюю губу, а он тасовал и перекидывал карты с удивительной ловкостью.
- Видишь? - спросил он.
- Может, перекинемся? - предложил Донн, обращаясь Трейси. - Мы так давно не играли между собой.
Трейси заколебался.
- Ну, ладно. Одну или две сдачи... но я не собираюсь рисковать. - Он знал, что Донн играет честно, иначе отказался бы сразу.
Виски стояло на столе. Донн налил и раздал стаканы.
- Я немного играл в самолете, но хочу проверить, действует ли мое счастье в Калифорнии. У меня была полоса удач в Хайалиа. Ваше здоровье!
- Сколько за вход? - Хаттон весь сиял.
- Пятьсот.
- Ого!
- Пусть будет сотня... для начала, - усмехнулся Донн. - Идет?
Хаттон кивнул и достал бумажник. Трейси сделал то же самое, пересчитал банкноты и часть обменял на жетоны. Оба местных молча пили виски.
Первый кон был небольшим, и взял его Донн. Хаттон забрал следующий, а Трейси - третий, приятно полный голубых жетонов.
- Еще одна сдача, и я выхожу, - заявил он.
- О... - протянул Хаттон.
- Оставайся, если хочешь, - сказал Трейси. - Игра идет честная, но Донн мастер своего дела.
- И всегда был таким, - вставил Донн. - Даже в детстве. Останься еще, Сэм. .
Трейси пробовал дотянуть до стрита, но бесполезно - Донн выиграл. Он забрал кучу жетонов, а репортер встал.
- Вот и все, Барни. Сделаем это интервью и побежали. Или я один пойду, если Хаттон хочет еще поиграть.
- Останься, - повторил Донн, глядя Трейси в глаза.
- Извини, но...
- Послушай, Сэм, - решительно заметил Донн, - у меня такое чувство, будто ты мне кое-что должен. Почему ты не хочешь честно поиграть? Я слышал, ты твердо стоишь на ногах. К чему эта излишняя осторожность?
- Э-э... ты настаиваешь? - нервно спросил Трейси.
Донн усмехнулся и кивнул. Репортер сел и угрюмо уставился на карты.
- Думаешь, крапленые? - спросил Донн. - Хочешь сам раздать?
- Ты не играешь краплеными картами, - согласился Трейси. - О, черт возьми! Дай-ка еще жетонов. Было бы о чем беспокоиться.
Он опорожнил бумажник.
- Чек возьмешь? - спросил он через четверть часа.
А полчаса спустя уже подписывал вексель.
Игра была быстрая, резкая и рискованная. Она была честной, но от этого не менее опасной. Законы причинности то и дело получали солидные пинки. Некоторые люди обладают талантом к карточной игре, этаким шестым чувством, основанным на хорошей памяти и прекрасном знании психологии. У Донна такой талант был.
Счастье склонялось то в одну, то в другую сторону. Вход в игру становился все дороже, и вскоре Трейси снова начал выигрывать. Они с Берни неплохо заработали на этой игре, и через полтора часа только он и Хаттон оставались за столом. Не считая, разумеется, Донна.
Один раз Трейси показалось, что партнер блефует, и он проверил, но ошибся. Тем временем ставки росли. Наконец. получив неплохую карту, он пошел вверх. Донн принял и Хаттон тоже. Трейси заглянул в свои карты и выдвинул на середину стола столбик жетонов. Затем выписал еще один чек, докупил жетонов и добавил. Хаттон спасовал. Донн принял и добавил.
Передвигая на кон последние жетоны, Трейси вдруг осознал, что полностью опустошил свой счет. Одновременно в кармане брюк он почувствовал необычное тепло.
Книга!
Может, на обложке появился номер очередной страницы? Трейси не знал, радоваться ему или беспокоиться. Заглянув в горевшие возбуждением карие глаза Донна, он понял, что тот хочет добавить в очередной раз.
А ему нечем было отвечать.
Он резко поднялся.
- Прошу прощения. Сейчас вернусь. - сказал Трейси и, прежде чем Донн успел возразить, направился в ванную. Как только дверь закрылась, он вынул книгу из кармана. На сверкающем белом фоне виднелись черные цифры: 12.
А сообщение гласило: "Он блефует".
- Чтоб меня черти взяли! - буркнул Трейси.
- Это неизбежно, - заметил тихий голос. - Однако такая способность к предвидению встречается не часто. Верно Бельфагор?
- Да брось ты! - прозвучал хриплый ответ. - Вечно эта болтовня. Нужно действовать быстро, резко и кроваво.
Трейси огляделся, однако не заметил ничего необычного. Нащупав за спиной ручку, он открыл дверь и вновь вышел в комнату, где ждали Донн и все остальные.
Правда - он заметил это, как только повернулся - это была не та комната.
Точнее говоря, это вообще не было комнатой, а напоминало оживший сюрреалистический пейзаж. Над головой было серое пустое небо, а плоская равнина с удивительно искаженной перспективой тянулась до небывало близкого горизонта. Тут и там лежали странные предметы, присутствие которых не имело никаких разумных оснований. В большинстве своем они были наполовину расплавлены.
Прямо перед Трейси сидели рядком три существа.
Одно было худым человеком с большими ступнями и головой единорога, второе - угрюмым голым гигантом с кривыми рогами и львиным хвостом. А третье... ого! Печальные глаза вглядывались в Трейси с украшенной короной головы. Кроме этой головы из пузатого тела на двенадцати паучьих ногах росли головы жабы и кота - воплощенная адская троица. '
Трейси оглянулся. Дверь через которую он сюда вошел по-прежнему была на месте, однако то была просто дверь стоявшая без поддержки и дверной рамы. Более того, она была заперта снаружи, в чем он убедился, дергая за ручку.
