Георгий Гуревич - Борьба с подземной непогодой

Как это можно понять? Только так: на дне пещеры жидкая лава. Она прибывает, и уровень ее поднимается. Весь канал под пещерой заполнен лавой, поэтому его не удалось обнаружить. Лава обычная — базальтовая. Она не выделяется среди окружающих ее пластов твердого базальта. Чтобы отличить жидкую лаву от застывшей, нужна специальная съемка. До сих пор Виктор не производил таких съемок. Но можно попробовать.

Станция взволнована. Лава стоит на высоте двух километров. За несколько дней она поднялась на три метра. Скоро она заполнит пещеру и подойдет к пробке вплотную. Что произойдет тогда? Не приближается ли извержение?

По вечерам в столовой не утихают споры. Спорят Грибов, Виктор, Спицыны — муж и жена У каждого свои мнения. Иногда даже летчик вступает в разговор, но большей частью он поддерживает Виктора кивками. Тася разрывается — она согласна с Виктором, но сочувствует Грибову. Грибов говорит спокойно, чуть свысока, с легкой иронией. Он держится, как учитель, разъясняющий ошибки самоуверенному ученику. Виктор горячится, сердится, размахивает руками.

— Как вы не понимаете? Это же очень просто, — кричит он. — Лава поднимается, вскоре она заполнит пещеру, переплавит или вышибет пробку… и путь открыт.

— А где у вас газы? — спокойно возражает Грибов. — По-вашему, лава уже на пороге, а вулкан еле-еле курится. Все-таки нельзя, дорогой, отбрасывать всю прежнюю науку. Горелая сопка действует не первый раз, механизм вулкана был выяснен задолго до появления ваших приборов. Вы сами знаете, читали не раз: события здесь начинаются легким землетрясением, затем следует взрыв, извержение пепла с молниями, с грозой, с бомбами, при этом излияния лавы ничтожны, очевидно, она с трудом доходит до вершины. Потом, через несколько месяцев, гора прорывается сбоку, и лава стекает через новый выход. Итак, мы ждем землетрясения, которое откроет путь газам. Таков обычай у этой машины, которая называется Горелой сопкой.

Хладнокровная рассудительность Грибова подавляет Виктора. Виктору не хватает умения спорить. Почему-то лучшие возражения он находит после полуночи, когда все уже спят Тогда он тихонько встает, зажигает лампу и торопливо записывает в дневник:

«Это верно, что вулкан — машина, причем машина, больше всего похожая на паровой котел. Попробуем разобраться в механизме этого природного котла.

Топка находится где-то в глубине, внутреннее тепло земли плавит лаву. Лава разогревает газы, они выделяются из нее, поднимаются вверх, в пещеру. Пещеру можно сравнить с цилиндром. Подземные силы выдавливают лаву. Она тоже проникает в цилиндр Лава сжимает газы, теперь она действует, как поршень. Пещера закрыта сверху каменной пробкой, допустим, это клапан. Когда же газы сжаты до отказа, они вышибают клапан. При этом часть лавы выливается, как шампанское, когда выбита пробка.

Хуже всего, если пробка слишком прочна. Тогда дело кончается плохо. Бывали случаи, когда целые вулканы взлетали на воздух. Это как бы взрыв котла с засорившимся клапаном.

Может ли Горелая сопка взорваться на этот раз? Подсчитаем, какое нужно давление газов для того, чтобы развалить гору. А впрочем, считать нужно не так. По прошлым извержениям мы знаем, что большая часть лавы выливается через боковые кратеры. Горелая сопка лопается сбоку и при этом давление не так велико — не больше 600 атмосфер. Интересно, какое давление над лавой сейчас?

Пожалуй, прав был Сошин, чье изречение Виктор записал у себя в дневнике: «…Противники придираются к ошибкам, они указывают нам, над чем надо работать.» Если бы Грибов не высказывал сомнений, Виктор нипочем не взялся бы за очень трудное и сложное определение плотности газов в пещере. А результаты получились многозначительные. Давление газов в пещере доходило до 510 атмосфер. Оно было гораздо выше, чем в самом совершенном паровом котле. А так как паровой котел, называющийся Горелой сопкой, лопался при давлении в 600 атмосфер, Виктор сделал неожиданный вывод: извержение начнется вот-вот, числа 20-25 декабря, и, возможно, газы прорвутся не через верхний кратер, а сбоку, сквозь стенки вулкана.

Нельзя отбрасывать всю прежнюю науку, — твердил Грибов. — Извержение Горелой сопки проходит всегда одинаково. Вулкан — это машина, машина не может действовать каждый раз по-новому.

И вечером, как обычно, Виктор отвечал ему в своем дневнике: «Да, вулкан — машина, но машина, которая работает без наблюдения человека. Ее никто не чистит, не смазывает, не регулирует. Вулкан работает нерасчетливо — он сам себе засоряет выход. Все ужасы извержений происходят из-за неисправности клапана. На Гавайских островах вулканы с незастывающей лавой, извержения сводятся там к колебаниям уровня лавы в кратере. Изредка лава переливается через край. Наш вулкан не такой аккуратный, это неряха, который валит мусор на крыльцо, а потом не знает, как выйти из дому. Если это машина, то во всяком случае, неисправная машина. Это паровой котел с засорившимися трубами. Если клапан не откроется, котел лопнет. Конечно, хотелось бы угадать, где он лопнет. Впрочем, по прошлым извержениям известно, наш котел лопается сбоку. Возможно, лава уже пробивает дорогу наружу, просачивается между пластами. И если проследить возникающие ответвления, можно узнать, где прорвется новый кратер.

Виктор действительно попробовал найти эти ответвления наудачу, направляя лучи трех видов под центральную камеру. Он напрасно потерял на этом 3 — 4 рабочих дня и снова решил продолжать методическое обследование вулкана.

Между тем, подошло 20 декабря. Наступило и прошло 21-е число, за ним 22-ое. Все сотрудники станции — те, которые верили Виктору и те, которые не верили, с волнением следили за Горелой сопкой. Всю ночь на крылечке скрипел снег. Это кто-нибудь из зимовщиков, накинув шубу на плечи, старался разглядеть на фоне звездного неба снежный конус горы.

24-го Тася после завтрака загородила дверь стулом и объявила, что сегодня полет отменяется. Даже Грибов заколебался. Видимо, и он в душе верил в предсказание Виктора. Извержения ждали весь день, и ночью почти никто не спал. То же было и 25-го числа. Но вот пришло утро 26-го, а вулкан все также безмятежно курился, как будто знать ничего не хотел о предстоящем извержении. Виктор сконфуженно молчал. За обедом Грибов торжественно объявил, что «светопреставление» переносится на следующий год.

— Но ведь я же называл примерные числа, — слабо защищался Виктор.

— Я тоже могу назвать примерные числа, — посмеивался Грибов — В среднем извержения бывают один раз в семь лет. Первого января наступает седьмой год. В течение года начнется извержение, в крайнем случае, через год, или через два.