– Гм-м…
Наши ноги плетут запутанную сеть из шагов, скольжений и перемещений. Одна его рука снова на моей спине, вторая сжимает ладонь. Бедра иногда соприкасаются, щиты звенят в такт стремительно несущейся музыке.
– Будьте осторожней с подобными высказываниями, моя леди. Они достаточно напуганы. Еще чуть-чуть, и начнется неконтролируемая защитная реакция.
– Принято к сведению.
– Не показывайте своего страха, иначе будет уже реакция: «Ату ее!»
– Ясно.
– Конклав – неподходящее место для демонстрации чувства юмора и индивидуальности. Чем ближе к человеческому идеалу поведения вы будете, тем лучше.
– Спокойствие и самоконтроль?
– А также наблюдательность, разумность, сообразительность. Стабильность. Постарайтесь показать, насколько полезными вы можете быть. Намекните на возможность незаметно привязать к вам веревочки, можете даже позволить кому-нибудь пару раз за них дернуть. Ваша «скрытая» уязвимость – то, что позволит им чувствовать себя уверенней, а значит – сговорчивее.
Мои крылья летают вокруг нас рваными клочьями тумана, прикосновение сгустков энергии к его коже вызывает где-то внутри волны озноба. Не – у него, у меня. Опять не о том думаю. Аут-те!
– Скажите, дарай-князь, есть хоть малейшая возможность, что эта авантюра… получится?
– Это действительно авантюра. Приди вы с подобным предложением чуть позже или на несколько лет раньше, я бы первым высмеял абсурдность идеи. Но сейчас… Сейчас в Эйхарроне что-то вроде внутреннего… кризиса. За ваше предложение могут ухватиться как за последнюю соломинку.
Задумчиво киваю. Я примерно представляю, о каком кризисе идет речь, но, похоже, положение прекрасных арров еще хуже, чем можно было предположить. На этот раз они борются не с внешним врагом, а с плодами своей собственной глупости. Знакомая ситуация. Тут действительно будешь хвататься за любую соломинку.
Движения Аррека все так же отточены и безупречны.
Самоуверенный индюк!
Яростно прищуриваюсь:
– Великая Бездна, дарай-князь, вы ведь заранее знаете, каким будет результат этого голосования!
Он отведает на мою вспышку наимерзейшей из своих ухмылок. В голосе слышатся мурлыкающие интонации сытого кота.
– Скажем так, моя леди, я над этим работаю.
И почему эти слова вызывают у меня такие отвратительные предчувствия?
Остаток танца мы молчим. Я отчаянно трушу. Что чувствует Аррек, остается тайной за семью печатями.
* * *
Не знаю, кто из моих ангелов-хранителей проявил заботливость, но перед судьбоносной встречей с Конклавом Эйхаррона меня оставили одну (скрытых наблюдателей можно не считать). Прекрасно.
Усаживаюсь на пол, подогнув под себя ноги. Руки на коленях. Пальцы расслаблены. Спина прямая. Подбородок поднять. Крылья свободно парят в теплых потоках воздуха.
Глаза закрыть. Остальные каналы ощущений игнорировать. Вдох. Выдох. Расслабиться. Я полностью расслаблена. Все напряжение, накопленное за тридцать с лишним лет жизни, оставляет мое тело. Мышцы расслаблены, расслаблены мысли и чувства. Нет ничего. Есть чистый лист. Есть только я. Все остальное – причудливый сон.
У моего «я» есть тело. Какое? Придирчиво изучаю этот сгусток материи, носитель моей личности. Сейчас здесь три сердца, их пульсация создает запутанный рисунок. Некоторое время прислушиваюсь. Затем добавляю еще два маленьких органа, выполняющих те же функции, изучаю получившийся результат. Тут же меняется вся система кровоснабжения. Вдохновенно работаю над обменом веществ, экспериментирую с биохимией. Не забыть генокод. Рассматриваю, что получилось. Еще с минуту «полирую» внутренние органы, мышцы и ткани. Скелет решаю оставить какой есть, разве что чуть-чуть меняю эластичность суставов. И еще раз проверяю.
Мое тело – безупречно. Оно прекрасно приспособлено для выполнения стоящей передо мной конкретной задачи.
Теперь органы чувств. Тестирую каждый по очереди, экспериментируя с порогами. Затем сливаю все ощущения в единую симфонию, и через некоторое время в сознании появляется неопределенный пока еще паттерн внешнего мира. Не доверяя воспоминаниям и сложившимся стереотипам, педантично создаю картину окружающего. Каждый предмет, каждое явление получает новое имя, в моем разуме мелькают различные связи и отношения, которые между этими явлениями возможны. Надолго останавливаюсь на концепции круга, но мгновенно принимаю множественность Вероятностей во Вселенной.
Когда окружающее складывается в неполную, но достаточную для эффективного существования картину, приоткрываю в сознании тонкий поток памяти, но не позволяю ничему проскользнуть через эти ворота.
Если ты хочешь познать что-то новое, откажись от старого. Наши знания, наша так называемая «мудрость» – это шоры на наших глазах, не позволяющие видеть дальше давным-давно накатанных путей. Чтобы понять – начни с чистого листа. С наивности. С удивления. С того, что эль-ин называют «трансом аналитика».
Что-то изменяется в моем окружении. Слегка склоняю голову, изучая новое явление. Первое, что приходит в голову, – концепт, которым я обозначила понятие «красота». «Это» красиво. Мгновение спустя я понимаю, что «это» похоже на меня, но не совсем. Оно похоже на меня внешне, но почему-то не позволяет мне познать его изнутри. Хотя и внешних данных достаточно, чтобы поставить меня в тупик, например, странное сияние, окутывающее существо. Вихрем проносятся гипотезы способные объяснить удивительные явления, по сенсорным каналам поступают новые данные, откуда-то всплывает еще информация, возникает паттерн, некая структура, возможная модель, и я уже примерно представляю, почему светится кожа существа, с чем это связано и какие невероятные последствия может иметь подобное физиологическое явление.
– Антея-эль?
Мои губы сами выговаривают ничего не значащие звуки:
– Лорд Доррин. Уже?
– Да, моя леди. Вы готовы?
Мое тело, совершенно независимо от воли и сознания, поднимается и подходит к красивому существу. Затем, с явной неохотой, снимает висящего за спиной друга и протягивает его Доррину. Тот внимательно смотрит на черный бархат ножен и отрицательно качает головой, позволяя мне оставить Ллигирллин себе. Где-то далеко вспыхивает радостная улыбка, руки быстро прилаживают меч на место, но я занята ускоренным анализом. Почему? Что-то подсказывает, что это – жест безусловного доверия. Почему?
Окружающий мир, который было так интересно исследовать, исчезает, и я уверена, что это вина Доррина. За долю секунды, пока не появился новый мир, я успеваю прогнать около тысячи вариантов, как он мог это сделать и какие могут быть последствия, пока наконец не остается около десятка любопытных возможностей. Тут же выталкиваю информацию за пределы сознания, чтобы она не мешала познавать.
