— Вы все умрете, — пролаял старик. — Никому не дозволено знать путь в Столицу, кроме ее Хранителя.
— И нескольких окружных Хранительниц…
Старик расхохотался.
— Пять поколений назад некий глупый охотник захотел осмотреть пещеру. Можешь полюбоваться на его кости.
— Это так интересно? Кстати, как насчет соблюдения Хранителями законов Простора?
Снова смех.
— Запомни, пока еще жив: у Хранителей свои высшие законы. Никто не вправе подвергать бедствиям весь Простор ради ничтожной жизни нескольких человек.
Выстрел. Прыжок Умнейшего.
— Вот как раз о бедствиях я и хотел с тобой поговорить…
Прыжок. Выстрел. Еще прыжок.
— Может быть, ты позволишь мне высказаться, не перебивая?
Хранитель не ответил, что-то делая со своей железной трубкой. Леон услышал лязг и противный скрежет.
— Огнестрельное оружие полезно время от времени смазывать, — сказал Умнейший.
Ударом трясущейся ладони Хранитель забил какую-то деталь.
— Я узнал тебя, Зигмунд. Давненько мы не виделись. Помнишь нашу последнюю встречу? Я тогда еще в учениках ходил, а ты и вовсе был чужим сопляком. К сожалению, я слишком поздно понял, что наступит время, когда ты явишься вновь сюда. Тебя надо было убить сразу, как только ты явился на Простор. О Столице тебе выболтала, конечно, Кларисса?
— Не поминай Клариссу, — попросил Умнейший. — Она умерла.
— Как?
— Сгорела.
— Она выбрала не самую легкую смерть, — продребезжал Хранитель. — Твоя смерть будет легче.
Выстрел. Прыжок.
— А знаешь, это начинает мне надоедать, — задумчиво сказал Умнейший.
Выстрел. Умнейший охнул и медленно повалился набок.
— Нет! — заорав, Леон выскочил из укрытия.
— Этому — вторая! — крикнул Хранитель.
Не сознавая, что делает, Леон вскинул духовую трубку.
— Не ты! — неожиданно крикнул Умнейший. Только что убитый или опасно раненный, он был уже на ногах, в стремительном броске между Леоном и Хранителем. В ту же секунду Хранитель захрипел и стал оседать. Сразу пять стрелок торчали из его горла.
Над темной тушей неживого чудовища показались головы мальчишек. Отваленные челюсти, безумные глаза… Умнейший шипел, осторожно вытаскивая из предплечья стрелку Леона.
— Торопишься очень…
«Основа Основ» выплюнул Й-Фрона наподобие вишневой косточки. Если быть точнее, корабль плюнул им в планету.
Когда перед ограниченно ценным расступился слой брони и воздух, вырвавшийся из отсека, выдул его в черноту пространства, единственное, что мог сделать ограниченно ценный, — это попытаться увернуться от заблаговременно выращенной лидер-корветом ноги, и Й-Фрон попытался. С таким же успехом плавающий в воде микроб мог бы попытаться покинуть чайник, где ему суждено свариться вкрутую.
Пинок оказался рассчитанным довольно точно: Й-Фрон падал в северное полушарие, на материк. Об остальном можно было пока не беспокоиться: активный скафандр сам сманеврирует в атмосфере и приземлит свою живую начинку по пеленгу Девятого.
Розовое свечение окутало его в ионосфере, мешая видеть. У верхней границы тропосферы оно погасло. С этой высоты зона очистки казалась небольшим круглым пятачком в корочке леса. Потом корочка раздвинулась и отступила за горизонт.
Й-Фрон снял и свернул скафандр. Атмосфера позволяла дышать, но воздух над недавно очищенной зоной оказался обжигающе горячим. Подошвы припекало. Тогда Й-Фрон снова надел скафандр.
Еще на подлете он активировал имплантированный в черепную кость Пароль — индивидуальный распознаватель, телепатически вызванивающий простенький код, — и отметил адекватную реакцию Девятого. Тот не собирался уничтожать вторгнувшегося пришельца, и, значит, ситуация с ним была не из ряда вон. Остальное поддавалось проверке.
Автоном-очиститель лежал на дне обширного карьера. Он работал. Й-Фрон, спотыкаясь, одолел спуск и, с опаской приблизившись, коснулся гладкой поверхности Девятого.
Ни тепла, ни холода он не почувствовал.
Автоном-очиститель покорно принимал температуру среды. Ему было в высшей степени безразлично, что думает о нем получеловеческое существо с Паролем в голове.
Й-Фрон вживил в Девятого тестер. Оставалось лишь отойти на безопасное расстояние и немного подождать.
Девятый не перестал работать. Через несколько минут тестер со щелчком отпочковался, подтверждая полную исправность автоном-очистителя. Й-Фрон знал: будь иначе, тестер немедленно дезактивировал бы Девятого.
Однако потеря заурядов?..
Ни к чему ломать голову самому. Пусть это делает Нбонг-2А-Мбонг. У него их две. Донесение уже ушло на корабль.
Й-Фрон выбрался из карьера. Долго он здесь не задержится, активный скафандр вернет его на «Основу Основ». Стоит приказать ему сделать это, и он сделает. Скафандр — часть корабля, и эта часть во власти ограниченно ценного с условным гражданством. В случайном парадоксе таится единственная сладость десантирования на планету, особенно кислородную. Можно еще раз покинуть скафандр. Можно безнаказанно пнуть его ногой. Можно пропустить очередной виток лидер-корвета, а до следующего витка успеть слетать к границе очищенной зоны и посмотреть, что там и как. Только лишь ради собственного любопытства, потому что клеймо ограниченно ценного не будет с него снято никем и никогда.
В том, что ему попросту хотелось отсрочить возвращение на «Основу Основ», Й-Фрон признался себе гораздо позже.
Хранитель Столицы лежал навзничь, подогнув под себя ноги, и мертвенный синий свет из уцелевших светящихся стеблей заливал его неестественно запрокинутую синюю голову, острый синий кадык, обтянутый тонкой пергаментной кожей, и пять тонких стрелок, вонзившихся глубоко и тоже синих. Капельки темной крови ощупью прокладывали себе путь по морщинам дряблой шеи.
Не помешай Умнейший, стрелок было бы шесть.
«Как же это мы? — то шептал, то отчаянно кричал кто-то внутри Леона. — Как же?..»
Мир съежился. Не стало Нимба над головой и Простора под ногами. Молча разъехалась земля, открывая черную бездонную прорву, и в эту прорву так же молча, не в силах испустить крик ужаса, сыпались Тирсис, Элий, Фаон, Сминфей, Батт… Леон…
— Очнись, на тебя смотрят, — скороговоркой шепнул Умнейший и толкнул его локтем в бок.
Смотрят… Пусть.
— Сминфей, сбегай-ка за Парисом и Кирейном, — нарочито бодрым голосом приказал Умнейший. — Морочника с одрами можно отпустить, пусть ждет нас в деревне у яйцеедов. А вы четверо посмотрите-ка, что там в ближайших коридорах. Только чур далеко не ходить и руками ничего не трогать.
Леон кивнул, когда Тирсис вопросительно взглянул на него, и подростки, подхватив духовые трубки, разбежались. Пожалуй, даже слишком охотно.
— Спасибо, — глухо сказал Леон. — Я этого никогда не забуду. Но почему ты уберег именно меня?
— Завяжи-ка мне повязку, — вздохнул Умнейший. — Не так, потуже, потуже… Почему тебя, спрашиваешь? Да просто потому, что тебе еще рано убивать людей, да и мне, прости, тоже. Нам нежелательно даже находиться вблизи места, где это происходит, да так уж получилось.
— А этим мальчишкам — можно убивать?! — вне себя крикнул Леон. Грянуло сложное эхо.
Умнейший пожал плечами.
— Во-первых, не шуми. Во-вторых, никакого убийства не было, разве ты не заметил? Была самозащита или даже несчастный случай. Я лично думаю, что это был несчастный случай. Пожалуй, и твоих орлов убедить в этом не составит особого труда.
— Это было убийство!
— Вот как? Тогда заяви об этом сам своим мальчишкам, если у тебя повернется язык. Можешь даже прибавить, что это я вынудил их, простодушных и наивных, совершить убийство, и это будет правдой. Но я бы на твоем месте их пожалел.
Леон промолчал.
— Кстати сказать: в противном случае они станут для нас совершенно бесполезны…
Леон не стал смотреть, как выдергивал Умнейший стрелки из шеи Хранителя. Выдернув последнюю, старик изломал их в щепу и, зашвырнув подальше, отряхнул руки.
— Типичный несчастный случай…
К тому времени, когда явились Парис и Кирейн и все снова собрались в зале, Умнейший успел снять целый пласт металлической шкуры неживого чудовища. Еще прежде он осмотрел оружие убитого и брезгливо отложил в сторону.
— Как только не разорвало при первом же выстреле! — И покачал головой.
— Что это? — спросил Леон. Его все еще одолевала противная дрожкая слабость.
— Древняя сморкалка, карабин. Где-нибудь поблизости и патроны найдутся. Снимем ржавчину, смажем, и можешь взять себе, я тебя научу пользоваться им. Но это еще не оружие. Главное оружие, кажется, — вот оно.
Он долго копался в потрохах чудища, бормоча себе под нос непонятные слова. Один раз он опасливо прикоснулся к какому-то металлическому лепестку сначала пальцами, а затем, к удивлению и страху Леона, и языком. Затем с кряхтеньем распрямил спину.
