Каламбур был единодушно прощён. Трудно было не извинить любую вольность такому очаровательному созданию.
– Но почему одежды ваших идеальных управленцев столь однообразны? – спросил Чёртов Стальной Кузнечик, в котором никогда не засыпал естествоиспытатель. – Или это поверхностный окрас?
– Нет-нет, именно одежда, – прогудел Демон Уотермена. – Корпоративный стиль. Крайне удобно. Это дисциплинирует и настраивает на рабочий лад. Между прочим, над выбором костюма работал отличный дизайнер. И он меня не разочаровал. Полюбуйтесь на результат! – С «уха» Демона спорхнул один из малюток, приблизился к путешественникам, «шагая» по воздуху, точно по подиуму. – Шоколадного цвета однобортный пиджак в мелкую вертикальную полоску, такие же брюки, кремовая рубашка, бордовый галстук, ремень и туфли. Крылышки у большинства – в тон костюму, коричневые от рождения. Разве это не прекрасно? Разве не гармонично? «Блондины» тоже изредка встречаются, но прорваться наружу, а тем более наверх для них практически нереально. Кстати, не при даме будь сказано, наличие одежды вовсе не мешает идеальным управленцам… гм… Да-с… – Демон прервался, очевидно, не желая разглашать корпоративные секреты. – А что, простите, привело вас в эти края, дорогие путешественники?
– С вашего позволения, цивилизованные гвардейцы-раскольники, – вежливо представил свою команду Кабальеро. До сих пор он помалкивал, зная, что во время болтовни внимание рассеивается, чем часто пользуются хищники с хорошо подвешенным языком. Теперь же предводитель гвардейцев-раскольников решил, что встреченная колония идеальных управленцев неопасна, и поэтому вступил в переговоры: – Мы ищем человека. Человека.
– О, тогда вы не по адресу, – заметно огорчился Демон Уотермена. – Ничего человеческого во мне не было, нет и никогда не будет. В составляющих меня единицах тем более.
– Тогда не позволите ли нам пройти далее? – приподнял бровь Кабальеро.
– Вообще-то следовало бы попытаться подмять вас под свою власть… – раздумчиво проговорил Демон Уотермена. – Но инстинкт самосохранения, свойственный всякой управленческой структуре, подсказывает мне, что делать этого не следует. Поэтому – прошу!
Демон шевельнулся, по нему прокатилась волна дрожи. Идеальные управленцы слаженно засучили конечностями и пронзительно запищали. Через мгновение в нижней части «муравейника» образовалась арка, достаточно просторная, чтобы в неё мог войти даже Чёртов Стальной Кузнечик.
Цивилизованные охотники, старательно сохраняя независимый вид, прошествовали под сводами, трепещущими тысячей слюдяных крылышек и пиджачных фалд шоколадного цвета в мелкую вертикальную полоску.
Миновав диковатую рощу ветвистой пшеницы, пройдя километра два между карточными домишками Беспечного Народца и жуткими конструкциями Кинематических Автоматоидов, отдалённых родственников Саранчука, перепрыгнув «на счастье» невысокий бордюрный камень с апокрифическими надписями о пользе утренней зарядки и чистки зубов, компания упёрлась в здоровенную лужу. Лужа, заключённая в берега, густо заросшие кремнийорганической ежевикой, имела приятный желтоватый цвет и ярко выраженный аромат.
– Есть мнение, что пахнет липовым мёдом, – сказал Птер. Выражение его клюва было к тому времени довольно грустным: от полёта он воздержался, чтобы не выглядеть существом высшего порядка, а шагать на коротких лапках было для него в некоторой степени обременительно.
– Предлагаю сделать привал, – сказал Кабальеро. Он, как настоящий командир, умел своевременно обнаруживать чаяния своего воинства. И знал, как их удовлетворить в наилучшем виде. – Привал.
– Ура! – с детским восторгом воскликнула Пони и, заплясав от радости, случайно впрыгнула в удивительную лужу.
– Похоже, наша лошадка вляпалась, – рассудительно сказал Чёртов Стальной Кузнечик.
– Во что? – с интересом спросила Пони и переступила с ноги на ногу. При этом выяснилось, что содержимое лужи – на редкость вязкое.
– В историю, – хохотнул Кабальеро.
– Есть мнение, что всё-таки в мёд, – чирикнул Птер, который уже успел попробовать вещество лужи на язык.
– Это была метафора, – с укоризной сказал Кабальеро. – Метафора, существо!
Птер начал было вздымать крыло, чтобы закрыть голову в жесте смущения и раскаяния, но прервался на половине движения. Потому что в это время поверхность лужи справа от Пони вспучилась глянцевым бугром. Достигнув размера среднего арбуза, пузырь с глухим звуком лопнул. Нежный запах цветущей липы стал сильнее. На месте недавнего желвака объявился предмет, похожий на шапку-ушанку. Предмет был нежно-горчичного цвета, с ярко выраженными «шапочными» признаками – вплоть до завязок на макушке. Несмотря на явление из медовой пучины, ровненькие шерстинки ничуть не слиплись.
– Разрешите представиться, Треух Восьмой! – Голос «ушанки» был глух (что неудивительно, ведь исходил он из глубин лужи: каждое слово следовало за появлением и взрывом газового пузырька) и не слишком внятен. Особенно мешал пониманию хлопающе-хлюпающий аккомпанемент. – Позволю себе прервать ваш спор. Исключительно на правах единственного владельца этого золотого озера, именуемого Дорадо. Вы не ошиблись, в нём действительно находится чистейший липовый мёд. На дне бьёт полная дюжина медоносных ключей. И лишь один из них – самый бедный – гречишный.
Тотчас слева от Пони вспух новый волдырь, увеличился до размеров арбуза, лопнул. Выбравшееся из него существо являлось близкой копией Треуха Восьмого. Разве что обладало некоторым количеством более тёмных подпалин и завязкой в виде двойного бантика.
– Дьявольщина! – патетично воскликнуло оно. – С каких это пор вы, любезнейший, стали единственным владельцем Дорадо?
– С тех самых, – парировал Треух Восьмой, – с которых вы, душечка, поменяли пол и сделались моей супругой. Дама, тем более – замужняя дама, не может владеть озером, это же очевидно!
– Невообразимо, – пожаловалась дама с подпалинами Пони. – Вы видели? Нет, вы слышали? Каков фрукт! Это же безусловная дискриминация по сексуальному признаку. Где, чёрт возьми, независимые журналисты и правозащитники? Где Комитет воинствующих феминисток? Где, наконец, Гарант справедливости и законности?
Птер торопливо отступил за спину Кабальеро и прикрылся-таки крылом. Со следующей недели, которая наступала ровнёхонько через восемь часов (с поправкой на неточность биохронометра Птера), именно ему предстояло быть здешним Гарантом.
Пони потерянно улыбнулась и, осторожно ступая, начала выбираться из медовой лужи. То есть из золотого озера Дорадо.
