Во всяком случае, не я.
* * *
Hе даю себя обмануть бескорыстностью своих мужичков; даже если они и вправду испытывают энтузиазм и, благодаря моим стараниям, относятся к работе соответственным образом, я знаю, что при первой же оказии, без свидетелей, очутившийся в их руках золотой самородок будет спрятан в кармане. Стограммовый самородок эквивалентен заработку за десять месяцев, так что искус огромен - и это очень человеческое чувство. Только у меня об этом нечего и мечтать: каждый, кто попытался бы, знает, что в случае прокола наказание будет непропорционально преступлению. Я сам говорил им:
- Понимаю, что хочется, но помните, если кого заловлю, пощады не ждите.
Главное для меня, не давать им повода. Потому-то я на месте целый день, прихожу первый и ухожу последним. Свое кресло-качалку я поставил на берегу, чтобы сверху видеть всех: как только кто поднимает голову, тут же встречает мой взгляд. Это всеприсутствие гораздо эффективнее всяческих угроз, одновременно, как хороший надсмотрщик, я диктую рабочий ритм.
Сегодня они познакомились с тем, что такое динамит. Громадная скала мешает проведению дальнейших работ, просто так ее не убрать; за нее берется Мигель, он садится верхом на ее вершине и с помощью долота и двухкилогрммового молотка делает дыру. Он целый день, с регулярностью метронома бухает молотком. Под конец дня дыра уже достаточна, чтобы подложить динамит. Сую в дыру несколько зарядов с запалами и бикфордовым шнуром на две минуты. Люди нервничают и все время поглядывают на меня, хотя работы не прерывают. Для них динамит - это что-то неведомое, разрушительную силу которого они могут только предчувствовать. Их страх меня забавляет, и только после этого, заслонившись телом Джимми, я поджигаю шнур.
- Senores, у вас минута и пятьдесят секунд, чтобы найти себе убежище, лопаты и ломы забирайте с собой.
Мудрое указание, потому что тут же начинается паника. Они буквально вылетают из ямины и что было сил разбегаются во все стороны. Мы с Hиколя прикуриваем от дымящегося шнура и спокойненько идем спрятаться за ближайшее дерево. Раздается ужасающий взрыв, столб воды поднимается метров на двадцать. Скала разбита, вся долина заполняется дымом. Работники, несколько отойдя от страха, кричат "браво" и, возбужденные грохотом и дымом, сами смеются над охватившей их только что паникой. Они так никогда и не привыкнут ко всем этим взрывам, всегда будут испытывать перед ними неописуемый страх, будто дети они боятся и в то же время восхищаются мощью взрыва; теперь у них появилось кое-какое разнообразие - то побудочный выстрел, то взрыв.
* * *
Hаша группа становится монолитной, у каждого имеется собственное место, каждый отрабатывает свои деньги, если не считать дочек Hизаро. От одного только вида этих коровищ мне хочется блевать: целыми днями они ничего не делают. Как и предсказывал Чита, весь день они только жрут и срут. Меня они боятся, и когда я рядом, то делают вид, будто чем-то заняты, но мне хорошо известно, что как только я отхожу, они тут же валятся кверху пузом. Я запретил им кокетничать с мужичками и носить узкие брючата; мне не хочется, чтобы у кого-нибудь с ними что-либо было, от самой только мысли, что кто-то может трахаться с этими уродливыми горами мяса и жира, меня уже мутит. Кроме того, они неоднократно слыхали, как я выражался о них более чем оскорбительными словами. К счастью еще, что Марсела прекрасно справляется с кухней. Я наказал ей, чтобы она все время присматривала за жратвой, чтобы эти два мешка с дерьмом, как при всех называю толстух, не наделали беды.
* * *
Железный ящичек, который я ношу с собой постоянно, делается все тяжелее; это ужасно непрактично, к тому же мне не хочется держать здесь все это золото; было бы намного лучше хранить его в Сан Хозе. Опять-таки, мне хотелось бы показать своим компаньонам, насколько богатое у нас месторождение, чтобы заставить их ускорить все административные действия. Я решаю послать Джимми, чтобы тот позвонил Герману, а так же воспользоваться случаем укрепить мои позиции у мусоров. Я должен опасаться Барбарохи, поскольку не даю себя обмануть его приниженным нынешним положением; подозреваю, что он готовит какую-то пакость. Он уже несколько раз намекал, что, в связи с богатством месторождения, договорных тридцати пяти тысяч колонов вроде бы маловато; тогда я сделал вид, что не понимаю, о чем он говорит. Пока все остается по нашему договору, только я совершенно не доверяю слову, данному тико.
- Джимми, вот сто пятьдесят граммов золота. Сначала отправишься в Пальмар, чтобы позвонить Герману. Скажешь ему, что наша деятельность прибыльна, и что я прошу его приехать поговорить, при случае пускай пригонит лодку. Можешь прибавить, что ни змей, ни каких-либо других нехороших животных тут уже нет, так что он может приезжать хоть сейчас. Потом едешь в Хименес, чтобы продать золото в банке, квитанцию привезешь мне. И наконец, вот три конверта: один передашь главному мусору в Хименесе, второй - в Гольфито, а третий - толстухе в Пальмаре, и не забудь сказать им, что это от меня.
В каждый из конвертов я положил по десять тысяч колонов, мой ежемесячный благотворительный взнос на копов, на обороте большими печатными буквами пишу свое имя. Предвидя новые шаги со стороны Барбарохи, я хочу, чтобы мусора про меня помнили.
Еще я приказываю Джимми привезти мешок цемента. Дело в том, что пока динамит склалирован у меня в комнате, под кроватью, так что достаточно малейшей искорки. Двести динамитных шашек с легкостью могут превратить наше ранчо в представление "звука и света", а нас самих - в живые факелы. Посему у меня имеется задумка построить небольшой бункерок, недоступный и закрываемый на замок.
К тому же Джимми должен будет привезти сотню лампочек, потому что наступило самое время завести у нас электричество. Причина очень простая у нас слишком много работников. Даже если не считать тех, которые сейчас бесполезны из-за инфекционных заболеваний ног, в ямину нельзя ни запустить больше десятка человек одновременно, ни поставить перед каноа больше, чем четырех. В то же время, мне не хочется никого рассчитывать. Опять же, меня заставляет кручиниться мысль об ямине, оставленной в темноте. Поэтому я решил ввести двухсменную работу, чтобы добыча шла и ночью. Думаю, что пять десятков ламп и прожектора дадут достаточно света, но для этого нужно затащить наверх двигатель с генератором, а вот с этим приятного будет мало.
Hа первый взгляд это вообще кажется невозможным, но вера творит чудеса. Придется идти лично, потому что своих людей я знаю: сами справиться не смогут, а сомнения смогут привести к дезертирству - в буквальном смысле - ведь если двигатель бросят где-нибудь в горах, то не осмелятся показаться мне на глаза. Решаю сначала подождать, когда Джимми вернется, а затем уже отправляться в путь.
