– Каждый из вас носит на руке клеймо и номер – знак вины и позора. Наступит время и он станет знаком преимущества, знаком превосходства. Верьте мне!
Левый рукав метаморфа раскрылся, и Эна подняла обнаженную руку. На ее предплечье виднелось такое же клеймо, как у всех нас и номер: 00001. Лицемерка. Я, не будь дурак, сразу понял, что это не татуировка, а несмываемая краска. Несмываемая в том смысле, что от одноразового умыванья не сойдет. А через месяц-другой исчезнет без следа. Но задачу свою эта раскраска выполнила. «Justo e hanmastoro». Бескорыстная и справедливая, ее светлое высочество – Хозяйка Острова. Молитесь на меня, люди, благодарите за ниспосланную вам милость, пока я с вами – вы защищены от произвола. (Кроме моего собственного, конечно…)
Искусный правитель. Меня мутило от отвращения. Позже, когда я немного успокоился, пришла радость от осознания, что я зря перепугался за мою маленькую Ригли. Какое дело Хозяйке до былинки под ее ногами. Прошла мимо, не заметив, но и не наступив. Слава Богу.
Хозяйка со свитой собиралась покинуть нас завтра утром. По ее приказу работы закончились на три часа раньше, обед был обильным, и дали немного вина. Гуляй, народ.
Причальная мачта располагалась в двухстах метрах от конторы за пределами ограждения. «Ариэль» – так назывался дирижабль, висел невысоко над землей, почти недвижим, только слегка разворачивался при небольшой перемене ветра.
Я рассказывал Ригли о дирижаблях, о своем полете и о том, что, как оказалось – лично знаком с Хозяйкой.
– Только счастья мне это не принесло.
Ригли чинно держала меня под руку, игнорируя насмешливые взгляды окружающих.
– Эй, Нат! На младенцев потянуло?
Я тоже держался – ноль вниманья, фунт презренья. Через два года Ригли расцветет в прелестную девушку. Что мешает мне заранее подбить под нее клинья? Примерно так же я объяснил ситуацию Ригли. Но она все переворачивала разговор на Хозяйку.
– Ты ее обидел. А она – очень хорошая.
Ригли было не переубедить даже ссылками на ее собственную судьбу. Четыре года назад ее отец имел дело в Вагноке, но разорился и был казнен – закон тогда отличался большей свирепостью. Мать Ригли покончила с собой. Поскольку вина по законам Хозяйки обязательно падала на всех родных, то семилетняя Ригли угодила в тюрьму. Когда же Хозяйка затеяла эпопею с восстановлением Тира, Ригли отправили сюда. В ее понятиях – это было равноценно свободе.
Как и вчера, подошел охранник, смерил взглядом.
– Хорош прохлаждаться! В контору!
Я заявил, что должен переодеть рубаху, грязная вся.
Он заржал.
– Там переоденут. Хозяйка забирает тебя с собой.
Подгребся его напарник, оружие наготове.
– Пшёл!
Я едва успел проститься с Ригли. Пока меня вели в контору, передо мной все стоял ее отчаянный взгляд.
Запертый в одноместной каюте «Ариэля» – я сжимал в досаде кулаки, пока наземная команда заканчивала погрузку. Хозяйка возжелала прихватить с собой две сделанные нами при земляных работах находки: обломок колонны с идущими по кругу надписями на древнем языке и прекрасно сохранившуюся мраморную статую юноши в лавровом венке. Оба ящика только что поместили в грузовой отсек.
Было еще кое-что, усилившее мою депрессию. Перед тем, как взойти под конвоем на борт, я успел заметить люк в днище гондолы. Он был закрыт, но видно было, что открывается наружу и предназначен для сброса бомб.
Пол мягко уперся в мои ступни – «Ариэль» взлетел. Внизу медленно поворачивалась панорама поселения. Загудели моторы, мы легли на курс. До прибытия в Вагнок оставались сутки. А спустя четверть часа за дверью моей каюты началась суета. Несколько пар ног мягко промчались по коридору, до меня неразборчиво долетели отрывочные возгласы. Затем дверь распахнулась.
– К Хозяйке! Быстро!
Офицер, стоящий навытяжку перед Хозяйкой, был бел, как свежевыстиранные кальсоны. Хозяйка спокойно роняла вопросы:
– Вы досматривали груз?
– Да… Перед упаковкой.
– И все?
– Да. При погрузке пломбы нарушены не были…
– Не были или вы тоже не посмотрели?
– Н-нет… Не посмотрел. Простите…
– Прощаю, – она кивнула на дверь, предлагая виновному убираться вон.
Ей богу, когда он выходил, его шатало. Но я почти не обратил на это внимания, потому что во все глаза смотрел на сидящую на диване рядом с Хозяйкой Ригли. В бесформенном своем балахоне, растоптанных башмаках она выглядела на редкость нелепо. И, все равно, была прекрасна.
– Ты могла замерзнуть, – с мягким упреком обратилась к ней Хозяйка. – Грузовой отсек почти не отапливается.
– А я в стружку зарылась. Рядом с этим каменным мальчиком мне места хватило! – Ригли прыснула.
– Сейчас тебя отведут поесть, выпить горячего. Ступай.
Ригли озорно усмехнулась мне, почти незаметно, но от Хозяйки не укрылась.
– Иди, Реджина… Мне надо поговорить с твоим другом наедине.
Когда за Ригли захлопнулась дверь, Хозяйка занялась мною.
– Вот, оказывается, на кого ты меня променял.
Я молча игнорировал упрек. Говорить с ней не по делу я не собирался. Но, Ригли! Какую она сыграла шутку, и чем это для нее обернется?
– Нат, я приглашаю тебя посетить мою столицу.
– Принимаю.
– Ты видишь, что спокойно теперь можешь покидать Тир?
– Вижу.
– У меня к тебе будет просьба. Да садись, Бога ради!
Я сел, но не рядом с ней, а в плетеное легкое кресло. Кивнул, дав понять, что внимательно слушаю.
– Мне нужен новый глава поселения.
– Нет.
– Подожди, не горячись. Ты – честен, лидер по натуре. По хорошему честолюбив – такие люди мне нужны.
– Не намерен быть главным надсмотрщиком над толпой несчастных, полуголодных рабов.
– Не руби с плеча. Подумай. Все получат свободу. Пока в пределах создаваемого протектората Тир. Работать за плату, часть ее я резервирую за каждым на его личном счету в банке Вагнока.
– Только сними охрану – народ разбежится.
– Нет. Куда бежать? В Эгваль – путь далек и труден. На территориях, подвластных Острову – везде, кроме Тира – беглец будет нищ и бездомен. А в Тире – у него есть дело, каким можно гордиться – я позабочусь создать подходящее общественное мнение.
Ты будешь хозяином Тира! По своему согласию и волею его жителей. Думаешь – у меня есть другое население для него?
– Я понимаю замысел. Возможно, с него что-то выйдет. Желаю удачи Хозяйке Острова. Но, лично я – не собираюсь принимать в этом участия – душа не лежит. Оставляю за Хозяйкой право – согласиться с моим отказом спокойно или вышвырнуть меня за борт.
