Извини, Лена, пойду ещё немного подремлю. Что-то у меня в последние дни недосып образовался.
Новая беда: не могу заснуть. То есть засыпаю, вот уже совсем засыпаю, и потом вдруг резко вздрагиваю и просыпаюсь. Как будто страх какой-то будит. Хотя страха как такового вроде тоже не чувствую. Ерунда какая-то.
Ладно, попишу, авось полегчает.
На самом деле ситуация в семье Званцева сложилась неприятная. Хотя не то чтобы удивительная. Бывает. Сейчас из этого трагедии не делают: дети по большей части в интернатах растут и контакт с родителями у них слабый. Ну скажут папе-академику, что у его сына успеваемость ниже средней, способностей и талантов не выявлено, и наиболее вероятный жизненный путь ему — на водорослевую ферму. Неприятно, да. Но, в общем-то, и на водорослевой ферме люди нужны. Пусть лучше там трудится, чем в папином институте небо коптит.
Вот и у Званцевых возникла та же ситуация. Единственный сын Маюки Малышевой был, как бы это сказать повежливее, недаровит. Не то чтобы дурак, нет, но науки ему не давались. От слова совсем.
При этом родители ничем, кроме науки, не интересовались. Николай Евгеньевич, во всяком случае, точно. Приёмного сына он воспринимал как ненужную проблему, на которую жалко тратить лишнюю минуту. Причём то, что сын приёмный, здесь роли не играло — во всяком случае, Левин пришёл к такому выводу, я ему верю… А вот мать затерроризировала ребёнка, пытаясь пичкать его математикой, биологией и прочими такими вещами. То есть портила ему жизнь и развивала комплекс неполноценности.
При этом во всех остальных отношениях Малышев был очень даже ничего. Спортсменом он был отличным, занимался чуть ли не полдюжиной видов спорта плюс подводное плавание. Красавец — девушки по нему вздыхали (видимо, в настоящего отца пошёл). Музыкальный слух, приятный баритон. И — полное отсутствие интереса к формулам.
Единственным более-менее научным предметом, которым молодой Антон интересовался, была история. Сначала на уровне беллетристики: любил читать книжки про Средневековье. Потом стал интересоваться профессиональной литературой. Мать, счастливая тем, что сынок увлёкся хоть чем-то, помимо спорта и баб, напрягла свои связи и пристроила сына в исторический кружок при Норильском университете. Естественно, все кружковцы поступали на истфак. Поступил и Малышев. Правда, быстро выяснилось, что и там он не тянет: ТИПовский жаргон давался ему плохо, матметоды не понимал вообще. Зато у него была хорошая память, особенно на мелкие подробности. В модельной игре по раннему Средневековью, где он отыгрывал какого-то аристократа, то ли барона, то ли графа, Антон занял второе место по сумме баллов и первое за достоверность отыгрыша. Это и стало самым заметным его научным достижением.
На тех же модельных играх он познакомился с дочкой какого-то профессора, которая в него, естественно, влюбилась. Долго за ним бегала и в конце концов он одарил её своим благосклонным вниманием. Причём, к большому удивлению девицы, в полном объёме.
Родителям девушки парень, в общем, понравился — во всяком случае, её папа взял Антона к себе на диплом.
Дальнейшая карьера Малышева рисовалась вполне отчётливо — ассистент при большом человеке в режиме «поди-принеси-организуй» и медленное восхождение по административной линии. В конце концов он осел бы на какой-нибудь контролирующей должности и всю оставшуюся жизнь сводил бы счёты с умниками, которые оказались талантливее его. Это не мой прогноз, а левинский, но я с и тут с ним согласен. По жизни оно обычно так и бывает. Плавали — знаем, как выражается Славин в таких случаях.
Но тут у Антона неожиданно образовалась другая возможность заняться историей. Причём — именно историей Средневековья.
Слушал Пярта. Даже не знал, что есть такой Пярт. Кто он, какого века — не ведаю. Впечатлений тоже особо никаких. Не то чтобы совсем плохо, но как-то так, ни о чём. Колокола какие-то, звон в ушах от них. И никакого тебе катарсиса.
Да и пёс с ним, с Пяртом. Давайте про Институт Экспериментальной Истории.
Вот ведь как получается. Я всю жизнь считал, что ИЭИ был основан, когда нашли первые более-менее цивилизованные человеческие планеты. Нет, ну не то чтобы я специально интересовался, но это же вроде как очевидно. Левин знал больше. Оказывается, ИЭИ — это переименованный ИАИ, то есть Институт Альтернативной Истории. Который, в свою очередь, когда-то назывался Институтом США и Канады, и был основан ещё до Полудня. Кажется, это был единственный институт, всё руководство которого выжило — так как двадцать пятого находилось в Норильске на какой-то научной конференции. То ли повезло, то ли чего-то ждали… Хотя, с другой стороны: когда случился Гудбай, половина сотрудников Института находилась на Аляске. Где и погибла. Вместе со своим предметом изучения.
Кстати об этом. Сейчас принята точка зрения, что Гудбай — это такая оттянутая обратка от Полудня. Случившаяся из-за смещения течений, пробудившегося вулканизма морского дна и так далее. Которая выморила полпланеты, но через пару лет всё стало возвращаться к норме. А что капиталисты от этого перемёрли почти все целиком — так это им не повезло.
С точки зрения общественности, всюду подозревающую заговоры и тайные козни, всё это выглядит крайне сомнительно. Я тоже, конечно, подозревал. Пока не столкнулся с серьёзным геоклиматологом, которому и задал соответствующий вопрос. Дядька попался хороший, поэтому он не стал возить меня мордой по столу. Просто поржал. А потом сказал, что воздействие на климат такого масштаба и с такой степенью просчитанности невозможно даже сейчас. То есть возможно — при желании мы можем Землю, например, взорвать. Или высушить. Или заморозить. Или содрать с неё атмосферу. Это пожалуйста. Но — целиком всю планету. А вот спланировать Гудбай, чтобы он затронул только западное полушарие — это даже сейчас, с нашими вычислительными мощностями, было бы крайне рисковано. Ну разве что уставить всю планету климатизаторами. Каковых в те времена не было даже в проекте. Не говоря уже о тогдашней энерговооружённости. Так что мы, может, и хотели бы прибить америкосов таким способом, но не могли. Мать-Природа виновата, а мы — нет. Вот как-то так свезло. Как в древности Японии вот тоже с Китаем свезло — китайцы поплыли Японию завоёвывать, да флот вторжения бурей потопило. Климат — сложная и непредсказуемая штука.
Ну да ладно. Важно тут что. После безвременной кончины СШАА Институт не распустили, а переориентировали на изучение альтернативных вариантов исторического процесса. Разумеется, в рамках ТИП, это святое. Но с большими вольностями по теоретический части и с упором на моделирование. Собственно, это и сейчас так, только модели стали на три порядка сложнее. Ну а на каком жаргоне всё это излагается для публики, не суть важно. В крайнем случае всегда найдётся какой-нибудь Улитнер, который правильно оформит любые результаты. Ну а как добиться результатов — это уже другой вопрос.
