Другой сюрприз преподнёс Коул, прослывший в нашей школе спортивной звездой. Это был невероятно самовлюблённый и задиристый тип, я просто ненавидел его – и вдруг мы друзья. Когда все остальные в страхе бежали, я и Скай встали насмерть, а вместе с нами остался и Коул. И в один миг оказалось забыто моё клеймо, в один миг были стёрты все границы социальных групп. И так случилось со многими. Прежние враги превратились в друзей – и в каких друзей! Думаю, это единственная хорошая вещь, которую нам преподнесла война.
* * *
Каждый боец помнит своего первого противника.
Это случилось во время очередной бомбардировки. Аэрдос молотили с такой силой, что изрядно проредили зенитную батарею. Наружу срочно погнали ремонтников, чтобы те хоть как-нибудь залатали брешь в обороне – иначе военному городку конец. А ребята, как и следовало ожидать, тоже угодили под удар.
Настал звёздный час нашего славного ополчения. Пока уцелевшие ремонтники чинили зенитки – ну, те, что можно было починить – мы должны были эвакуировать раненых. «Ангельская пыль» в тот день не сыпала, потому что Аэрдос снова сбрасывали десант. А это означало, что надо было быстро погрузить раненых в машины и смыться, пока нас не прижучили (простите за каламбур) гигантские пауки.
На спасательную операцию отрядили мою группу. На каждый грузовик полагалось по два ополченца. Я ехал со Скаем. Шесть грузовиков домчались до места взрыва, и мы впопыхах, даже не оказывая первой помощи, загрузили раненых.
И вот тут началось веселье. Паукам так понравились аккуратные коробочки наших грузовиков, что они побросали свои цели и бросились в погоню. И стреляли они, конечно же, по последней машине, в которой ехали мы со Скаем.
Вот это была поездка… Скай рулил, а я, высунувшись из окна, палил из автомата по преследователям. С тем же успехом мог и не стрелять – всё равно ни в кого не попал. А затем рядом разорвался вражеский снаряд. Наш грузовик лихо подпрыгнул и грохнулся набок. Завались он на другую сторону – и я бы уже не писал эти строки.
Было много грохота, скрежета и, конечно же, боли, куда уж без неё. Я ударился – причём несколько раз – головой, плечом, спиной, поясницей и, кажется, даже вырубился на пару секунд. А когда разлепил глаза, то в горячке подумал: «Господи, а как там раненые?».
Подо мной лежал Скай, весь в крови и какой-то неестественно вывернутый. Я подумал тогда, что он погиб, но куда там… Очкарик оказался неимоверно живучим.
Но сейчас он витал где-то в Лимбе, а я оказался один на один с преследователями. Хорошо, что автомат перед падением успел зарядить. И хорошо, что руки и ноги были на месте.
Рядом кто-то топает, звякает покорёженный металл. В окне показывается суставчатая лапа. Она легко рвёт дверь, как салфетку. Тварюга засовывает в кабину безглазую башку.
Я стреляю очередью, практически в упор. Автомат специальный, без отдачи, кучность огня что надо. Треск – и башка пришельца взрывается, как тыква. Тело бьётся в мощных конвульсиях, раскачивает грузовик. Но вот оно замирает и накрывает своей тушей дверной проём…
Я лежал в кабине, весь в инопланетных мозгах, и ждал: что же будет дальше? Тварь практически спасла нас своим трупом – пока другие уродцы пытались оттащить тело от грузовика, прибыла подмога. И не какие-нибудь ополченцы, а матёрые пехотинцы. Несколько секунд треска, выстрелов, взрывов – и противника не стало.
Обезображенный труп пришельца отвалили в сторону. В кабину хлынул свет, но его тут же загородила голова в белом шлеме. Пехотинец поглядел на меня из-под забрала:
– Живой?
У меня хватило сил на то, чтобы выдавить:
– Вроде.
Рука в перчатке ухватила меня за воротник и легко, как пушинку, вытащила из кабины. Снаружи стояли, наблюдая, четыре бойца. Пятый стоял чуть поодаль и махал рукой, подзывая другой грузовик.
На сей раз обошлось без всяких внезапных взрывов. Вообще, должен сказать, в тот день всё обернулось неожиданно хорошо, даже слишком. Ни я, ни Скай не получили серьёзных травм, а раненые, несмотря на встряску, остались живы. Всё-таки случаются чудеса.
Пока подоспевшие ополченцы грузили раненых в другой грузовик, ко мне подошёл пехотинец со значком капеллана на броне.
– Это ты его так? – он указал на обезглавленную тварь.
Я как раз пытался счистить с формы содержимое вражеского черепа.
– Угу.
Капеллан поднял забрало и посмотрел на меня.
– И что, не страшно?
– Ну он же сдох. Чего бояться?
– Я имею в виду, тебя это как будто вообще не волнует, – сказал он, ухмыльнувшись. – Обычно людей трясёт, а ты… хе, чистоту наводишь.
Со стороны мобильного пехотинца это ого-го какой комплимент. Но я находился в лёгкой прострации и никаких восторгов не испытывал.
– Ну да, – подтвердил я. – Есть немного.
– Отче! – позвал один из бойцов. – Нам пора!
Капеллан коротко кивнул и снова повернулся ко мне:
– Как звать?
– Винсенте Груос.
– Винсенте, значит, – сказал он. – Как освободишься, сходи к командиру ополчения. Скажи, мол, капеллан Райво тебя вызвал.
– 4-
После знакомства с капелланом Райво я узнал, что наша «спецгруппа» уже не является элитой ополчения. Под руководством военных начался набор в отряд, обещавший стать новыми сливками добровольческих объединений. И вот я, удачно пристрелив врага, оказался среди лучших. Вскоре ко мне присоединился Скай, которого я порекомендовал, и который сразил вояк своим хладнокровием. И, разумеется, не обошлось без Коула – армия по нему прямо-таки плакала, с его-то мускулами.
Здесь за нас взялись плотнее. Программа обучения нас насторожила – слишком уж много мы упражнялись с огнемётами и зажигательными гранатами. И учились мы истреблять не гигантских пауков, а некую «биологическую угрозу» – понятие весьма расплывчатое, надо сказать.
Нас явно оберегали – поселили на нижние этажи, не допускали к спасательным и оборонным операциям. Ополченцы, и раньше нас не жаловавшие, теперь смотрели волком, а вслед за ними и прочий гражданский состав стал неприязненно к нам относиться.
В свою бытность ремонтником я, работая на поверхности, не раз замечал, что десантные челноки то и дело летают в сторону выжженного кладбища и ещё куда-то на север, очень далеко. И вот, в последнее время, они туда просто зачастили. Тогда же и был сформирован наш отряд. А ещё поползли слухи о странной растительности, появившейся в округе.
Да, что-то вновь пошло не так. Сначала нас отрезали от общегородской системы водоснабжения, и с тех пор мы пользовались только очищенной водой в военном городке. И совсем уж запахло жареным, когда повсюду понаставили заграждения, а в бункере ввели жёсткие санитарные меры.
