Взбежав на вершину ближнего кургана, Конан оглядел поле сражения. Ваны держали строй, защищаясь с отчаянным мужеством, но поступательное движение прекратилось. Значительных потерь они покамест не понесли. И не понесут, пока не удастся нарушить их боевые порядки. Киммерийцы превосходили числом, но вся эта численность пропадала втуне, пока держалась стена щитов. Как только удастся ее проломить, дело будет кончено в считанные мгновения. Конан посмотрел на склон. Никаких признаков того, что на помощь ванам спешило подкрепление.
Костры горели ярким огнем, так что кровавую резню между курганами освещало жутковатое зарево. Люди пели, ругались и наносили удары. Киммерийские мечи звенели, сталкиваясь с чешуйчатыми латами ванов. Ванские секиры раскалывали черепа и рассекали не прикрытые доспехом тела. Запах теплой крови бил в ноздри. Конан почти наяву услышал довольный ропот древних вождей своего народа, чьи могилы оросила кровь заклятых врагов.
Конан сбежал вниз с кургана и устремился на плотно сгрудившихся ванов. Его меч рассек чей-то щит и отрубил державшую его руку. Второй удар унес жизнь рыжебородого воина. Какой-то ван попытался тотчас занять место упавшего, но тяжелая дубина Галла вмиг проломила ему голову. Конан ворвался в образовавшуюся прореху и принялся рубить направо и налево. С каждым его ударом падало по врагу. Ваны лезли со всех сторон, стремясь сомкнуть строй, но Конан с мрачным упорством не давал им этого сделать, наоборот, расширяя и углубляя прорыв. За ним следовали другие, и ванский клин начал мало-помалу разваливаться.
Оглушительно лязгало оружие, страшно кричали умирающие. Земля под ногами стала скользкой от крови. Напряжение битвы достигло предела, люди в самом деле обезумели от ярости. Конан видел, как какой-то ас отшвырнул в сторону щит, сорвал с себя кольчугу и, как в воду, нырнул в самую гущу врагов. Его, конечно, тотчас же изрубили в куски, но, даже умирая, он схватил ближайшего вана зубами за горло. Ваны завывали, кусая кромки своих щитов. Они топали ногами, и с промоченной кровью земли взлетали алые брызги.
Ванский клин распался сперва на отдельные группки, потом на пары бойцов, рубившихся спиной к спине. Потом остались одиночки, думавшие уже не о спасении - только о том, как бы утащить с собой на тот свет побольше врагов. Потом Конан разглядел вождя, примеченного им еще у выхода из Обители Крома, и поспешил сразиться с ним один на один.
Никому и в голову не пришло пощадить последнего уцелевшего вана. Столетия жесточайшей вражды не давали подобной мысли даже и зародиться. Сам ван расценил бы предложение жизни как тягчайшее оскорбление. Здесь, на Севере, если уж доходило до битвы, так и длилась она до конца. До последнего человека.
Завидев Конана, вражеский вождь расплылся в хищной ухмылке. Его доспехи еще оставались совершенно целы, и только на богато украшенном шлеме красовалось несколько мелких зарубок. Зато секира и все руки до плеч были в крови. В чужой, разумеется.
- Иди сюда, черноволосый, попляшем! - заревел он, обращаясь к Конану. Поцелуй-ка красотку, отвергнувшую столько ваших молодцов! Быть может, ты ей понравишься?..
По виду Старкада было незаметно, чтобы сражение хоть как-то его утомило.
- Ванская кровь!.. Угощение праотцам!.. - ответил Конан, бросаясь вперед.
Старкад увернулся от его первого удара. И сам дал сдачи, да так, что Конан спасся только тем, что прильнул низко к земле. Удар секиры вдогон пришелся в землю в каком-то дюйме от спины киммерийца, успевшего проворно откатиться прочь. В следующий миг Конан был на ногах, и шлем Старкада зазвенел под его клинком. Ванский вождь отшатнулся назад, несколько оглушенный ударом, и Конан воспользовался этим, чтобы разрубить ему ногу. Еще прежде, чем Старкад начал заваливаться, третий и последний удар раскроил его тело от плеча до поясного ремня. Стоя над поверженным недругом, Конан взмахнул мечом над головой, сбрасывая с лезвия кровь и налипшие стальные чешуи.
Бой был кончен. Воины тяжело дышали, приходя в себя после недолгого, но страшного напряжения.
Канах подошел к Конану.
- Ты неплохо поработал, родственник, - сказал он ему. - Юношам полезно взглянуть, как рубятся настоящие воины.
- Вообще-то хвастаться нам особенно нечем, - ответил Конан, недовольно оглядывая кучи мертвых тел. - Мы слишком многих потеряли, разделываясь с какой-то кучкой ванов. Их ведь тут едва ли сотня! Наших, наверное, столько же полегло. Плохо это! Такие дела можно решать гораздо меньшей кровью...
- Все твои уловки не для нас, - пожал плечами Канах. - Да и ваны отменные воины, не то что всякие там хилые жители Юга. А кроме того... - тут на лице старого вождя возникло нечто вроде улыбки, - что-то я не заметил, чтобы ты держался в стороне от сражения, обдумывая разные хитрости...
Конан покаянно усмехнулся в ответ:
- Ты прав, старейшина. В глубине души я такой же киммериец, как и все, и никуда тут не денешься... Знаешь что? Присмотри за ребятами, пускай не особенно расслабляются. Чует мое сердце, до рассвета нам придется драться еще!
- Это хорошо, - заметил Канах. - Не всем нынче выпало омочить кровью мечи. Жаль было бы уводить их домой ни с чем!
Небо на востоке начинало понемногу сереть, когда к ним в сопровождении Куланна подошел старый Милах. Ни тот ни другой не были серьезно ранены, но на оружии красовались зазубрины, говорившие, что его хозяева бились в самой гуще сражения.
- Я сожалею, Конан, о том, что когда-то назвал тебя неженкой, - сказал Милах. - Я видел, как ты сражался. Ты все-таки еще не всю свою прежнюю силу и скорость успел растерять.
- Овсянка, - ответил тот. - Все дело в овсянке. Она, похоже, отбивает страх смерти...
Свет, зародившийся высоко над склоном, привлек внимание Конана. Солнце еще не поднялось над горизонтом, но его лучи уже коснулись вершины Бен Мора. Вскоре они озарят и пещеру. К тому времени он должен был быть уже там.
Поднявшись на один из курганов, Конан разыскал принадлежавший ему узелок с вещами. Там, завернутая в плащ, сохранялась фляжка, врученная ему Хатор-Ка. Шагая по лагерю, Конан прихватил с собой горшочек с углями. В стенках горшка были отверстия, чтобы угли, спрятанные под слоем золы, получали воздух и не погасали. Он не собирался тратить время на высекание огня, когда доберется в пещеру.
Направившись вверх по склону, что вел от Полей Мертвых к Обители Крома, Конан обнаружил, что идет не один. Другие киммерийцы последовали за ним. Небо светлело, и, чтобы сражаться, больше не требовался свет костров. Между тем им еще предстояло выгонять с Бен Мора засевших там демонов, и ради этого они готовы были лезть хоть в пещеры.
По расчетам Конана, демоны уже должны были бы нанести свой удар. Он удивился, вспомнив их нелюбовь к солнечному свету. Потом вспомнил о темном облаке, которое им часто сопутствовало.
