— Ну, насчет средств это понятно, — сказал Донцов. — Сейчас в них кто только не нуждается. Наверное, даже ангелы небесные. Хотелось бы немного узнать о технологии ваших действий.
— Эдгар высматривал подходящую цель и наводил на нее меня. Согласитесь, трудно заподозрить в чем-то птицу, днями напролет наблюдающую за работой кассира. Да и хрупкая азиатская девушка особого внимания не привлекает. Если было нужно, Эдгар через форточку проникал в помещение и открывал дверные запоры изнутри. Умел он и многое другое — орудовать ключами, набирать шифр на кодовых замках.
— Хотите сказать, что кража из «Теремка» была не единственной?
— Что уж тут скрывать! Но мы изымали только те деньги, которые были нажиты преступным путем. Поэтому и соответствующих заявлений в органы не поступало.
— Под Робин Гуда косите, — понимающе кивнул Донцов.
— То, что вы шутите, внушает некоторую надежду…
— А как давно ваш дуэт превратился в трио?
— С прошлого лета. Правда, с Аскольдом Тихоновичем все было несколько иначе, чем со мной. Его телом удавалось пользоваться лишь урывками. Наметкиным он бывал не больше нескольких часов в сутки, причем сам об этом и не подозревал. Две личности уживались в нем независимо друг от друга.
— Это он подал мысль воссоединить душу Наметкина с помощью психотрона?
— Конечно. Тут нам повезло. Хотя о тематике работы Экспериментального бюро я к тому времени уже знал из публикаций в прессе… Но для воссоздания цельной личности мы нуждались еще и в коматознике Наметкине, вернее, в той части души, которая оставалась в нем. А поскольку похитить пациента из клиники было невозможно, хотя такой план тоже рассматривался, мы избрали единственно возможный вариант.
— Убийство! — патетически воскликнул Донцов.
— Да хватит вам! То. что вы называете убийством, было лишь еще одним шагом на пути к спасению. Не только Наметкина, как личности, но и всего человечества, включая вас самих… простите… близких вам людей.
— Не надо извиняться, — невесело усмехнулся Донцов. — Оговорились, с кем не бывает. Спасти меня могут разве что только чернокожие колдуны, тысячи лет тому назад замучившие Олега Наметкина… Хотелось бы знать, зачем вы читали коматознику историю злоключений кшатрия Ачьюты?
— Я читал это не коматознику, а той части души Наметкина, которая продолжала здравствовать в его теле, хотя почти никак себя не обнаруживала. Читал не только ради того, чтобы освежить ее память, но и побудить к вполне определенным действиям. Текст, которым я пользовался, был не отчетом, а скорее инструкцией. Как видите, она свое дело сделала. — Последовал кивок в сторону новичка, с идиотским видом пялившегося на них пустыми глазами.
— Зрелище жалкое, — констатировал Донцов.
— А вам бы все критиковать! Хоть и плохонький, да из наших, из Наметкиных. По сравнению с целым он малость, пустяк, а ведь все толком сделал. И в ментальное пространство ушел, и назад вернулся, и воплотился, как следует, и даже свое новое тело сюда пригнал. Вот что значит правильная психологическая установка.
— Рисковали вы, конечно. Могли и обмануться.
— Честно сказать, я до сих пор не уверен, что все мы в сборе. Наметкин Пятый, вполне возможно, гуляет сейчас где-нибудь по Африке, а Наметкин Шестой в образе пингвина ловит рыбу в Антарктиде.
— А если без шуток, как частице души Наметкина угораздило обратиться в птицу?
— Я и сам удивляюсь… Млекопитающие произошли от пресмыкающихся точно так же, как и птицы. Все мы в чем-то родственники. По-видимому, Наметкин Третий нырнул очень глубоко в прошлое. Аж в мезозойскую эру.
— Я бы хотел уточнить насчет первой попытки покушения. Когда вы наняли киллера… Кто отключил сигнализацию?
— Я и отключил. Наметкин Первый… Да, попали мы тогда впросак. Угораздило связаться с каким-то мерзавцем.
— Почему бы сразу не послать на дело Эдгара? Дешево и сердито. Пару раз тюкнул клювом — и шланг пополам.
— Опять издеваетесь. Не очень-то красиво поднимать руку… или клюв на себя самого. У нас такого варианта и в мыслях не было. Нужда, как говорится, заставила.
— Как я, дурак, не догадался отправить поврежденный шланг на экспертизу. Ведь на нем должны были остаться микрочастички птичьего клюва.
— Мы потом про это тоже подумали. Эдгар спер шланг прямо из кабинета следователей. Они его, наверное, до сих пор ищут.
— Еще один вопрос. Откуда вы узнали о моей болезни?
— Когда началось расследование, Эдгар стал наведываться к вашему учреждению. Слух у него похуже, чем зрение, но по человеческим меркам отменный. В ваше отсутствие коллеги только про это и судачили. Дескать, сколько еще Донцов протянет…
— Понятно. Спасибо, хоть вы меня просветили.
— Поверьте, мне очень трудно дались те слова.
— Ладно… Допустим, все у вас получится. Наметкин вновь станет единым целым и сохранит способность к воплощению. Как он будет действовать дальше? Бороться с Ганешей?
— Наметкин будет бороться не с Ганешей, а с ситуацией, позволившей ариям осуществить вторжение в Европу. Для этого придется заранее подорвать их мощь, стравив между собой разные кланы. В известном нам прошлом это уже случилось. После побоища на поле Куру военная мощь ариев уже не возродилась. Погиб цвет нации, единственным устремлением которой были захватнические войны. В том прошлом, где к власти пришел Ганеша, об этой битве и слыхом не слыхивали. Герои, по достоверным сведениям погибшие на поле Куру, спокойно доживали свой век, успев взрастить многочисленное и кровожадное потомство.
— Клин, значит, будете вышибать клином, огонь тушить огнем, а зло изживать другим злом?
— Иначе и не бывает. Добро побеждает зло лишь в сказках. Факт, конечно, прискорбный, но от него никуда не денешься. Только зло ведь тоже разное. Бывает зло бесконтрольное, оголтелое. А бывает вынужденное, строго дозируемое.
— Вам виднее. Как-никак сотня жизней за спиной… Но сейчас, похоже, вы на правах статиста. Первую скрипку сыграет наш многоуважаемый хозяин. — Донцов сделал приветственный жест в сторону главного инженера, стыдливо жавшегося поближе к аппаратным стойкам.
— Случается, что техника приходит на помощь мистике. — сказал Наметкин Первый.
— Случается. — кивнул Донцов. — Но не всегда из бескорыстных побуждений. Или наш ученый друг закоренелый бессребреник?
— Деловые отношения — самые надежные. — изрек Наметкин Первый. — Наши деньги за его услуги, и никаких антимоний.
— Деньги, надо думать, немалые?
— Все, какие у нас остались. В ментальное пространство их с собой не возьмешь, а вы от своей доли отказались.
— В могилу я их тоже не возьму. — буркнул Донцов. — Кстати, а как это все будет выглядеть? Надеюсь, обойдется без кровопролития и членовредительства?
— Это уж вопрос к хозяину. — Наметкин Первый оглянулся на главного инженера. — Идите сюда, не тушуйтесь. Кое-кто хочет знать детали предстоящей операции.
Как только всеобщее внимание сосредоточилось на главном инженере, он немедленно заявил:
— В моих действиях нет ничего противозаконного. Братья Райт катали на первом самолете всех желающих. Эдисон демонстрировал фонограф на ярмарках. Почему же я не могу использовать свое изобретение сходным образом? Эпоха тоталитаризма, слава богу, миновала.
— Интересно, а Нобель тоже давал попользоваться динамитом всем желающим? — осведомился Донцов. — Впрочем, вас никто не винит. Более того, может статься, что за сходную плату вы совершите благое дело. Однако публике желательно знать, на какое именно представление куплены билеты.
— Вот передающие установки. — Главный инженер нехотя указал на громоздкое устройство, которое Донцов вначале принял за модернизированную гильотину. — Их назначение — перевести в форму электрических импульсов все то, что принято называть сознанием, а затем перебросить полученную информацию в приемник.
— Что-то я этого приемника как раз и не вижу, — заметил Донцов.
— Приемником может служить любое существо, обладающее достаточно развитым мозгом, — пояснил главный инженер.
— Мы договорились, что это будет кто-то из нас, — добавил Наметкин Первый. — За исключением Эдгара, конечно.
— Еще раз предупреждаю, что разум человека, используемого как приемник, неизбежно пострадает. Он станет составной частью проецируемого разума. Последствия этого нельзя предугадать даже специалисту. — заявил главный инженер.
— А как же остальные участники вашей операции? — поинтересовался Донцов. — Я имею в виду тех, чьи тела банда Наметкиных использовала в своих целях. Им ничего не грозит?
Абсолютно ничего. Утрата чужого сознания на них никак не отразится. Это то же самое, что сбросить вериги. Хотя они очень удивятся, оказавшись вдруг в такой обстановке. — Главный инженер обвел взглядом полутемный цех, и в самом деле похожий на кошмарное видение.
