не служу. Хотя и вообще не служу, если уж на то пошло. Еще одна операция типа «заткнись-и-подожди», которые вгоняют меня в хренову скуку, будь это в гиперпространстве или нет.
Тупоумная манера выражаться сделала бы из Стиллса отличного переговорщика.
– Сколько Дворняг мы можем переманить со службы у Конгрегации, если у нас будет достаточно инфлатоновых истребителей? – спросила она. – Ты привел двадцать девять человек. Мы все еще в меньшинстве.
– Я не знаю. Многие псы любят хорошие драки, но пока что ваша не выглядит как шанс победить.
– Сколько, – настойчиво повторила Айен.
Она представляла себе тысячи. Было бы круто построить достаточное число инфлатоновых истребителей. В каждый истребитель встраивалась многоуровневая система самоуничтожения, но при таком количестве неизбежны отказы. Со временем Конгрегаты захватят истребитель, проведут реверсный инжиниринг инфлатоновых двигателей и инфлатоновых пушек. Но это проблема где-то на год. Им нужно продержаться этот год.
– Если хорошо заплатите, наберете две-три сотни.
– А сколько тогда останется на службе у Конгрегации?
– Всего? Хрен знает. Тысячи полторы.
Не тысячи. Айен надеялась, что эскадрильи Дворняг атакуют позиции Конгрегатов, будто рой ос.
– Как нам их заполучить?
– Вы должны, нахрен, победить.
Айен медленно выдохнула, успокаиваясь. С Дворнягами всегда трудно разговаривать.
– Мы разработали новую тактику для наших крейсеров, – сказала она. – Вы импровизировали и придумали новую тактику для инфлатоновых истребителей. Интересно, чему мы можем у вас научиться, если попытаться применить тактику Дворняг для крейсеров.
– Я видел кое-что, что ваши ребята сделали, когда захватили Фрейю, – сказал Стиллс, и в его искусственном голосе впервые прорезалось сдержанное восхищение. – Было бы интересно, что смогут сделать Дворняги на одном из ваших больших кораблей, если только все находящиеся на борту выдержат тридцать «же».
– Или больше. Сколько вас, Дворняг, на Слезе Индейца? Сможем мы нанять их часть?
– Ежели поскрести по дну бочки, можно набрать еще пару сотен, но неопытных, в результате чего погибнут некоторые опытные.
– А сколько времени занимает у Дворняг подготовка?
– Если у них большие яйца, пару месяцев. У Дворняг изначально очень хорошее трехмерное воображение, в силу того что они живут в океане, но пилотирование – это знание железа и тонкая работа с электропластинами. Не все Дворняги это умеют. Ваши схемы рекрутирования должны иметь серьезные верхние ограничения, не говоря уже о том, что над вами будут ржать на каждом шагу.
– А что, если они станут служить на крейсерах?
– Mierda, – ответил Стиллс. – Это может оказаться пипец. Двое-трое Дворняг на командных постах, пилотирующие, отдающие приказы стрелять. Тех, кто поглупее, – канонирами или в инженерный состав. Интересненько. Но я все равно не уверен, что вам много набрать удастся.
– А что, если я подмажу сделку?
– Давай, милая.
– Как среагирует правительство Дворняг на идею заиметь собственную Ось и заключить постоянный договор с Союзом?
– Потише, милая. Какое правительство?
– Правительство Дворняг.
– Нету такого. Если ты не в курсе, мы, собаки, не любим команды.
– Тогда как вы вообще живете? – спросила Айен. Он что, лжет?
– А как мы должны жить?
– Оборона, финансы, законы, здравоохранение – все это.
– Блин, да не делаем мы ничего такого. Кто бы захотел нас завоевать? Мы живем на дне океана на планете в звездной системе, заполненной астероидным мусором. Если у нас и есть что-то вроде правительства, так это когда мы собираемся вместе, чтобы трахаться и рожать. Мы не клиенты Конгрегации. Кто, нахрен, станет соглашение подписывать? Каждый пилот подписывает индивидуальный контракт.
Айен была ошеломлена. Как можно жить в такой анархии?
– То есть нет никакого смысла предлагать Племени Ось, – сказала она.
И слегка обмякла. Ощутила себя загнанной в угол. Даже если она проживет еще неделю, Союзу не прожить и года.
– Ну, не знаю, – сказал Стиллс, – у нас есть некоторые вещи в собственности. Оборудование, чтобы трахаться и рожать. Племени никогда не приходилось собираться вместе, чтобы защищать то, что нам принадлежит. Типа, дело того не стоит.
– Удивлена.
– Я же не сказал «отвали». Я просто имел в виду, что это не слишком интуитивно, так? Где нам еще жить?
– Я исходила из предположения, что вас заботит, где вам жить, если у вас Ось будет. В системе Бахвези нет больших водных планет, подобных тем, что в системе Слезы Индейца.
– Дай мне это обмыслить.
– Это может ни к чему не привести.
– По ходу, я не думаю, что ты уполномочена принимать настолько серьезные решения.
– Настали большие перемены, – сказала Айен. – И я не знаю, где они закончатся.
– Я бы не дал Союзу больше шести месяцев жизни, – сказал Стиллс.
– Три месяца. А я могу и недели не прожить.
– Ты настолько круто облажалась?
Вопрос интересный. Слабо светящаяся пустота за окном рубки, внезапные, головокружительные смены перспективы. Зияющее ничто.
– Я нашла в прошлом двоих очень важных людей и обоим выстрелила в голову, – сказала она.
В динамиках раздался странный звук. Спустя мгновение Айен поняла, что это хохот.
– Ничё так, – сказал Стиллс. – Типа, ты та, с которой Дворняги могут поладить.
54
Белизариус и Кассандра провели всю подготовительную работу, измерили траекторию движения пыльцы через врата времени с наименьшей энергией, исследовав пыльцу в образцах льда, но это заняло больше времени, чем они рассчитывали, и в конце концов им потребовалось поспать. Однако они находились внутри врат времени и быстро поняли, что тут нет комфортного места для сна. Даже обычные человеческие органы чувств Белизариуса ощущали беспокоящие воздействия, не имеющие ничего общего с гравитацией. В области несвернутого пространства-времени электрические сигналы в нейронах обладали трудноописуемым богатством спектра, и каждое ощущение сопровождалось эхом.
А еще большое значение имели перемещения. Четырехмерные создания находились в пространстве, в котором могли совершенно случайно повернуться относительно семи остальных измерений. Это происходило нечасто, но когда происходило, возникало ощущение падения, превосходящее все остальное. А во сне все эти эффекты возрастали многократно.
То, что они были Homo quantus, делало все еще хуже. Миллионы магнитосом, живущих в клетках мышц, – будто крохотная магнитная катушка, способная вращаться внутри цитоплазмы в ответ на внешние магнитные поля или электрические токи, которые могли быть направлены из электропластин.
Большую часть времени внутри врат не существовало магнитного поля, но иногда проявляли себя эффекты электромагнитных полей в других сегментах гиперпространства, которые вращали магнитосомы в неестественных направлениях, придавая ощущению от электромагнитного поля ложную насыщенность на уровне магнитных галлюцинаций, отчего Белизариус просыпался.
Что хуже, он раз за разом с голографической отчетливостью проигрывал в уме самые кошмарные моменты своей жизни. То, как он увидел уничтожение Гаррета, тот ужасающий момент, когда суперпозиция вероятностей, сплетающая воедино Hortus quantus, разрушилась. Внутренняя обстановка врат времени придавала этим повторяющимся кошмарам осязаемое ощущение.
Лежащая рядом в спальном мешке Касси тоже долго и беспокойно ворочалась, и они наконец оставили попытки поспать. Белизариус не стал спрашивать, как спалось Иеканджике или, еще хуже, Стиллсу, у которого тоже имелись магнитосомы, пусть и не такие тонко настроенные, как у Касси и у него. Белизариусу вовсе не хотелось знать, какие кошмары может породить это неясное восприятие у того, кто заточен в
