— Не понимаю, — произнес Жак, — как вас таможенники на корабль могли пропустить с такой поклажей?
— Кто хочет, тот всегда может, — ответил незадачливый спасатель.
— Он действительно может, — поддержал Ихтиандр, — я всегда помнить буду, как он меня под носом у полицейских в бочке из тюрьмы вывез.
Из-за Ольсена пришлось отложить отъезд на несколько дней. Он постоянно находился среди людей и лишь однажды случайно оказался один на один с Гуттиэре, и говорили они о вечных проблемах человека: о жизни, любви и счастье…
Наступило время отъезда.
Сальватор постоянно казнил себя за Луизу, и здесь не помогали уговоры друга. Было ясно, что разные результаты операции у Карлоса и Луизы были определены той ошибкой, которая случилась во время операции у девушки. Единственной отрадой здесь был Карлос Менес, который чувствовал себя нормально.
Этот половинчатый результат тоже не приносил профессору удовлетворения.
— Вы не тревожьтесь за себя, — говорил Сальватор при расставании, — охота идет за мной, но сейчас я буду внимателен. Сам виноват в той истории — принял вместо врача шпиона. Хотя, впрочем, хирург он был хороший — надо отдать ему должное. Сидеть у вас здесь на острове не могу. Вы заняты работой, а я?.. Двум смертям не бывать, а одной не миновать — еду. Сначала заверну к Куперу в США, а потом домой. После этой истории ко мне приезжать пока не нужно. Я дорогу лучше изучил, мне и удобнее вас навещать…
Попрощавшись, Сальватор, Менес и Ольсен сели на пароход и поплыли в Америку.
Образ Луизы не выходил из головы профессора. Ночью ему приснилась девушка. Ее взгляд был устремлен куда-то в сторону и внимательно следил за передвижением невидимого Сальватору объекта. Затем она тряхнула головой, и часть прекрасных золотистых волос оказалась на груди. Она перевела свой взгляд на Сальватора, напряжение, сквозившее в нем пронзило профессора до глубины души, он вздрогнул и проснулся. Посмотрев на часы, доктор вздохнул — было два часа ночи, Какая-то тяжесть мешала в груди. Он встал и подошел к иллюминатору. Картина, замеченная им на поверхности океана, освещенного лунным сиянием, заставила вздрогнуть и протереть глаза… Он увидел силуэт подводной лодки, похожей на ту, в которой уже побывал.
— Они ведь взорвались… — с нескрываемым раздражением проговорил Сальватор, разбудив при этом Ольсена.
— О чем ты? — спросил тот.
— Вон, взгляни! Не зря ты гранаты вез. Да жаль, что все оставил на острове.
Неожиданно над лодкой появился небольшой светящийся шар, выполняющий плавные закрученные движения. Подлодка стала быстро погружаться в воду, и в это время раздался оглушительный взрыв — субмарина прекратила свое существование.
Люди на пароходе были взбудоражены этим событием. Паники не было, но поднятые с уютных постелей пассажиры еще долго ходили и разговаривали в коридоре. Никто из них так и не понял, что произошло, а силуэт подлодки, кроме их двоих, видел только капитан, капитан.
— Ты знаешь, Ольсен, этот шар напоминает мне рассказ первого помощника капитана немецкого заправщика — только там шар не взорвался, и… пожалуй, спас нас, задержав подлодку и дав ориентир… Создается впечатление осознанности действия…
Ольсен внимательно посмотрел на Сальватора…
Остаток ночи прошел спокойно, и странно — мысли о Луизе больше не беспокоили профессора.
Пароход благополучно причалил, и, расставшись со своими спутниками, де Аргенти пересел на поезд, отправлявшийся в Вашингтон. Три недели, проведенные в кругу старых друзей, пролетели как один миг. Еще немного, и Сальватор вернулся в Буэнос-Айрес.
Встречи с друзьями отвлекли его от мысли о Луизе, но по дороге он снова вернулся к этому и продолжал винить себя в происшедшем с девушкой. Домой ехать не хотелось, и он долго бродил по улицам шумного города. Наконец, остановив такси, он бросил портфель на заднее сиденье автомобиля, и уселся поудобнее рядом.
— Пожалуйста, вилла профессора де Аргенти.
— С удовольствием, господин профессор, — ответил водитель.
Сальватор пристально посмотрел на него. Лицо таксиста показалось знакомым.
— Мы встречались в клинике?
— Да, и сейчас я чувствую себя замечательно, после вашей операции.
Водитель был очень разговорчивым, и за беседой неблизкий путь показался коротким. Когда автомобиль повернул с шоссе в сторону самой виллы, Сальватор попросил остановить машину.
— Дальше я дойду пешком… Прогуляюсь, — проговорил он, протягивая деньги.
— Нет, господин профессор, денег с вас я не возьму, я и так счастлив, что хоть немного, да помог вам. Будьте здоровы.
Поблагодарив, профессор вышел из такси и захлопнул за собой дверь. Машина некоторое время стояла на обочине шоссе, а потом медленно поехала в сторону города.
На душе вновь стало тяжело, когда он увидел место, где произошла автомобильная катастрофа, в которую попала Луиза… Он постоял еще несколько минут, вспоминая чудесную девушку, а потом медленно направился в сторону виллы…
Прошла неделя с момента появления профессора у себя дома. Джеймс Вейслин оперировал один — Сальватор даже не надевал халата. Чувство вины перед девушкой и ее родными с каждым днем усиливалось. Напрасно пытались уговорить его Джеймс и Ольсен — де Аргенти продолжал казнить себя. Однажды утром, когда профессор находился в своем кабинете, зазвонил телефон. Сальватор безразлично посмотрел на него и не снял трубку. В последнее время раздавалось много звонков от коллег, с просьбами проконсультировать больных. Он не оперировал, но от консультаций не отказывался — чувство долга было превыше всего. Сегодня же не хотелось слышать никого… Телефон замолчал на некоторое время, а затем с еще большей настойчивостью принялся трезвонить. В этот момент вошел Джим и, видя состояние профессора, снял трубку:
— Вилла господина де Аргенти, — степенно проговорил он, — вам нужен господин профессор? — Джим вопросительно посмотрел на доктора. Сальватор покачал головой.
— Его нет дома… Может быть, что-нибудь передать?.. Вы позвоните… Хорошо, — Джим положил трубку.
— Кто звонил? — спросил профессор.
— Она не представилась. Это был очень приятный женский голос, — ответил Джим.
Сальватор взглянул на часы: двенадцать часов тринадцать минут.
— Джим, будь любезен, приготовь мне кофе.
— Одну минутку, господин профессор.
Слуга вышел, а де Аргенти задумался, к действительности его вернул резкий телефонный звонок.
«Отключить бы его», — подумал доктор, и в этот момент в кабинет вернулся Джим. Он неторопливо поставил разнос перед профессором и снял трубку с аппарата.
