- На готовенькое? - жестко усмехнулся Строганов. - Нет, господин Симмонс, не согласен.
- Понятно, - Симмонс кивнул. Он и не ожидал другого ответа. - Тогда в путь-дорогу.
И он щелкнул тумблером.
Начинало припекать не на шутку. Симмонс опять перевернулся на живот и посмотрел в сторону надувного домика. В окнах огнисто поблескивало солнце.
"Разоспалась Эльсинора Прекрасная", - подумал он с нежностью.
- А вот и нет! - донеслось из палатки. - Уже встаю!
Пора было уже привыкнуть к этим фокусам, но Симмонс невольно поежился.
- Шеф! - зарокотали укоризненные раскаты дюммелевского сипловатого баса. - Мы тут уже давно ждем вас к чаю!
"Это еще что за чертовщина? Откуда он взялся?" - забеспокоился Симмонс.
- Просим к столу, барин! - на этот раз голос принадлежал Рее.
"Понятно, - усмехнулся Симмонс. - Вся компания в сборе. Пикник на Арале".
- Опять не угадал! - Эльсинора выскользнула из домика грация в красном бикини с алой косынкой на волосах. Красная Шапочка почти в чем мать родила, - Просто утренняя разминка.
- И заодно явление Христа народу! - Он поднялся и пошел навстречу.
- Тогда уж не Христа, а пресвятой девы Марии.
- Дай-ка я тебя поцелую, Мария Магдалина.
От нее веяло свежестью, энергией.
- Можно подумать, что ты и не спала вовсе.
- Я и не спала. Кто бы иначе выключил силовое поле, когда тебе взбрело на ум уйти и оставить меня одну?
- А, ч-черт! Мог бы и сам догадаться. - Он подхватил ее на руки и зашагал к морю. - Страшное дело иметь жену-колдунью.
- Не колдунью, а ясновидицу! - возразила она, смеясь. Это не одно и тоже.
- Что в лоб, что по лбу. - Под ногами заплескалась теплая, нагретая солнцем вода. - Не успею подумать, как ты уже все знаешь.
- Подумай, прежде чем подумать! - скаламбурила она. - Как тебе спалось?
- Превосходно.
- Мне тоже. И что нам мешало выбраться сюда пораньше?
- Многое. - Он поставил ее на ноги. - Пожалуй, я просто не был готов к этому.
- К чему - "этому"? - насторожилась она.
- К этой форме общения с тобой.
- Знаешь, я тебя боюсь. Иногда ты бываешь дремуче наивен, а иногда невозможно угадать, что ты подумаешь в следующую минуту.
- Должен же и у меня быть хоть какой-то козырь! - рассмеялся он. - Скажи, там у вас, в тридцатом веке, все такие, как ты?
- Какие "такие"?
- Ну, экстрасенсы и все прочее.
- Нет, - она нагнулась и зачерпнула ладонью воду. - Наблюдателей подбирают специально и потом долго готовят. А в принципе, чем ближе к истокам, тем больше людей, наделенных экстраординарными способностями. Вспомни, сколько было ведьм и колдунов в средние века.
- И при царице Савской.
- Не было такой царицы!
- А кто был?
- Никого не было! - Она рывком наклонилась и плеснула в него водой. - Всегда, во все времена были только ты и я! Ты и я! Ты и я! Понятно?
- Понятно, - расхохотался он, закрываясь руками и отчаянно жмурясь.
Час спустя, накупавшись всласть, слегка ошалевшие от воды, солнца и ветра, они позавтракали кофе с бутербродами и, натянув полосатый тент, блаженно разлеглись на горячем песке.
Ветер дул гораздо сильнее, чем утром, невысокие длинные волны бесшумно набегали на песок и откатывались, оставляя белую, стремительно тающую полоску пены.
- Я бы на твоем месте давно изошла вопросами, - призналась Эльсинора.
- Как ни странно, я как раз подумал о том же.
- О чем?
- О том, что неплохо бы поменяться с тобой местами.
- Ты хочешь, чтобы вопросы задавала я?
Он кивнул:
- И сама же на них отвечала.
- Однако! - Она взглянула на него через плечо, улыбнулась.
- Так будет лучше, - сказал он. - Говори, что считаешь нужным. Не говори, о чем не хочешь.
- Ну что ж... - Она помолчала, думая, с чего начать. Наверное, тебя интересует, кто такие наблюдатели и что они должны делать?
- Наблюдать, - усмехнулся он.
- Не только. Помнишь, по дороге с пристани ты популярно объяснял мне, что такое человеческая эволюция?
- Помню, - кивнул он и откинулся на спину. - Представляю, как ты в душе надо мной потешалась.
- Не болтай глупости. Ты объяснял сбивчиво, слишком эмоционально, но в общем правильно. Так вот река, о которой ты говоришь, далеко не всегда течет по равнине. В ходе своей эволюции человечество не раз упиралось лбом в стену.
- И вы там - тоже уперлись? - поинтересовался он, не открывая глаз.
- Не перебивай. Ты тогда верно сказал, что процесс эволюции остановить нельзя. В какую бы глухую стену не упиралось человечество, оно всегда находило выход. Говоря твоим языком, чем дальше в лес, тем больше дров. Все становится сложнее,, глубже, ответственнее. Человечество вступает в контакты с внеземными цивилизациями, начинает черпать энергию из космоса. Совместными усилиями рассчитываются и корректируются траектории движения планет и целых галактик. На этом уровне просчет в стотысячную долю микрона, ошибка в миллионную долю знака, мизерная неточность в генетическом коде могут привести к катастрофе.
Она замолчала. Симмонс сквозь смеженные веки видел ее сосредоточенное, грустное лицо, взгляд, устремленный куда-то вдаль.
- И при чем тут минувшие столетия? - спросил он.
- А притом, - вздохнула она, - что в XXX веке такие просчеты практически исключены. Но река это не только устье. И все, что происходит в ней от самых истоков, на всей ее протяженности, все это не может не влиять на состояние устья.
- Да-а-а... - Он задумчиво провел пальцем по переносице. - Значит, если я тебя правильно понимаю, во всех предшествующих вашему веках все должно оставаться незыблемым. Никаких новых изменений кроме тех, которые уже произошли и учтены вами. Так?
- Да, так, - согласилась она.
- И если какой-то чудак вроде меня попытается внести какие-то свои коррективы, то его...
- ...необходимо нейтрализовать.
- И проще всего сделать это, прихлопнув его, как муху.
- Нет. Это будет тоже неучтенное изменение реальности прошлого.
- Стало быть, он должен делать только то, что ему запрограммировано?
- В общем, да.
- Значит, мой удел - явиться на призывной пункт, надеть мундир и сложить голову во славу Стран Всеобщей Конвенции? Симмонс сел, машинально стряхивая приставший к коже песок. И твоя миссия в том и заключается, чтобы не дать мне улизнуть...
Он подобрал с песка сухую травинку, поднес ко рту, прикусил.
- Тебе, конечно, известно, что меня ждет?
Травинка нестерпимо горчила. Травинка пахла ветром, степью, полынью.
- Да, Эрнст. Я знаю, что тебя ждет, - ответила она.
Симмонс взял ее руку, прижался губами к ладони, Эльсинора слегла сжала ему нос большим и указательным пальцами, притянула к себе, уложила затылком на свое плечо.
Он глядел мимо тента в голубое без единого облачка бездонное небо, думая о том, как непостижимо уживаются рядом такие взаимоисключающие понятия, как ненависть и любовь, отчаяние и счастье, трусость и мужество...
