Страж отослал одного из своих воинов передать весть Субудаю и неохотно позволил мне приблизиться к жалкому их костерку, убравшись из-под дождя.
- Славную шкуру ты надел, - заметил кто-то из стражей.
- Я убил этого зверя давным-давно, - откликнулся я.
Они сообщили мне, что город, в который я пришел, - столица русского княжества [явная ошибка: судя по тому, что Угэдэй уже мертв, дело происходит после 1241 года; Киев же был завоеван монголами в 1240 году; столь же неверно описание самого города, отражающее ошибочное представление автора о Руси как о темной и варварской стране]. Мне припомнилось, что Субудай горячо интересовался черноземными краями Украины и степями России, ведущими к равнинам Польши, а оттуда к Карпатским горам, в Венгрию - и дальше, в самое сердце Европы.
Ко времени возвращения гонца моя спина страшно замерзла, хотя лицо и руки почти согрелись. С гонцом пришли еще двое, в сверкающих доспехах и полированных шлемах; рукояти их мечей украшали драгоценные камни. Ни слова не говоря, они повели меня по чавкавшим грязью улицам города к зданию, где разместился Субудай.
Он почти не изменился со времени нашей последней встречи в другой моей жизни. Он был малорослым и поджарым, как и его воины; седеющие волосы и борода обрели цвет стали, а в угольно-черных глазах сверкал ум и живой интерес к огромному миру.
На постой он остановился в церкви - наверное, потому, что это деревянное строение оказалось самым большим в городе и давало наибольший простор для аудиенций и ночных оргий. Я двинулся через неф к Субудаю; византийские святые угрюмо, точно окостенев, взирали с икон на груду подушек, высившуюся на месте алтаря. Там и возлежал Субудай, окруженный верными нукерами и стройными местными женщинами, подававшими им еду и вино.
Позади него поблескивал золотом барельефов церковный алтарь, озаренный мерцанием свечей. Часть золотого оклада уже содрали; скоро монголы пустят в переплавку и остальное. Высоко на своде виднелась мозаика, изображавшая скорбящего Христа, поднявшего раненые руки в жесте благословения. Меня поразило портретное сходство иконы с творцом, которого я называл Зевсом.
Под стенами церкви, обращенной в вертеп, предавались праздности вооруженные воины, пьянствуя и беседуя между собой. Но меня их внешняя неторопливость обмануть не могла - я знал, что эти люди в мгновение ока снесут голову любому, кто сделает хоть один угрожающий жест. Даже женщине. Стоит Субудаю сказать хоть слово - и они с радостью вознаградят человека, солгавшего или чем-нибудь не угодившего полководцу; а наградой послужит расплавленное серебро, залитое неугодному в глаза и уши.
Но все-таки верность я честь для этих варваров - куда более святые понятия, чем для так называемых культурных народов. А уж в их отваге и сомневаться нечего. Если будет приказано, они живой волной хлынут на стены мощнейшей крепости и либо одержат победу, либо погибнут все до единого.
Субудай прихлебывал вино из золотого кубка, украшенного драгоценными камнями. Окружавшие его подручные держали сосуды попроще - серебряные и медные. Меня всегда изумляло, что даже в самых бедных и невежественных племенах жрецы имели золото и серебро, а храмы становились для мародеров самой желанной добычей.
- Орион! - воскликнул Субудай, подскакивая на ноги. - Человек с запада!
Похоже, он встретил меня с искренней радостью. Несмотря на седину, он остался гибок и проворен, как юноша.
- О мой повелитель Субудай! - Остановившись шагах в пяти от него, я отвесил ему приличествовавший случаю глубокий поклон. Меня тоже обрадовала встреча с ним. Прежде в нем буквально бурлила неуемная энергия, гнавшая его и его армии на самый край земли. Я был счастлив видеть, что он деятелен и полон сил. Они ему понадобятся, если Субудай согласится на мое предложение.
Он протянул мне руку, и я пожал ее.
- Рад видеть тебя снова, человек с запада.
- Я принес тебе дар, мой повелитель, - торжественно глядя на него сверху вниз, сообщил я, сбросил с плеч отсыревшую шкуру и протянул ему. Голова зверя была откинута назад, так что Субудай лишь сейчас увидел страшные тигриные клыки и уставился на них, вытаращив глаза.
- Где ты нашел такого зверя?!
- Мне ведомы места, где есть много диковинных и чудных зверей, ухмыльнулся я.
Он ухмыльнулся в ответ и повел меня к груде подушек.
- Так поведай же мне новости из Каракорума.
Когда он пригласил меня садиться на подушки по правую руку от себя, я мысленно издал вздох облегчения. Субудай ни за что не пожал бы мне руку, если бы намеревался меня убить. Он совершенно не способен вероломно обмануть друга. Значит, ни он, ни другие не знают, что я убил их Великого хана Угэдэя, которого в другой жизни считал своим другом.
И пока молодая красивая блондинка вручала мне золотой кубок, а столь же очаровательная девушка наливала туда приправленное специями вино, я просто сообщил ему, что Угэдэй умер во сне, а я видел его в ту самую ночь.
- Он был спокоен и доволен, что Монгольская империя мирно правит почти всей вселенной. По-моему, он был счастлив знать, что у монголов нет врагов.
Субудай кивнул, но лицо его омрачилось.
- Скоро может случиться немыслимое, Орион. Монгол пойдет на монгола. Старые междоусобицы могут вспыхнуть вновь, как прежде в Гоби, но на сей раз несметные войска будут биться друг с другом на просторах от одного края вселенной до другого.
- Да как такое может быть?! - Я был искренне шокирован. - Ясса [сборник правил и поучений Чингисхана, являвшихся в Монгольской империи законами] запрещает кровопролитие среди монголов.
- Знаю, - печально откликнулся Субудай, - но, боюсь, даже закон не сможет предотвратить грядущих раздоров.
Мы лежали на шелковых подушках под строгими взглядами византийских святых, взиравших на нас с золоченых небес, и Субудай объяснил мне, что сейчас творится с монгольскими полководцами - джихангирами.
Попросту говоря, им уже нечего завоевывать. Чингисхан - предводитель, которого почитали столь сильно, что ни один монгол не осмеливался назвать его по имени, - вывел племена Гоби на путь завоевания мирового господства. Их ждала битва за Китай, за всю Азию - так что гобийские воины забыли о непрестанных племенных раздорах и ринулись завоевывать мир. Теперь мир почти завоеван, не считая унылых сырых окраин вроде Европы или обширной Индии, где зной убивает и людей, и лошадей.
- Избрание нового Великого хана вызовет раскол среди монголов, - мрачно прорицал Субудай. - А уж это послужит поводом для междоусобных войн.
Я понял его. Империя Александра Великого распалась точно так же полководец бился с полководцем, чтобы отстоять уже захваченную территорию или захватить территорию прежнего соратника.
