– Ты тоже можешь уматывать, – приказал Никлин.
– Джимми, дай мне объяснить одну очень важную для тебя вещь, –существо становилось назойливым. – Ты думаешь, что все это сон, но это не так! Ты сейчас находишься в мысленном пространстве, Джимми. Ты должен вспомнить, что говорила тебе Сильвия Лондон. Ты ведь помнишь ее? Такая шикарная женщина. Так вот, все сказанное ею абсолютная правда!
Никлин нахмурился.
– Это значит, что ты существуешь независимо от чего бы то ни было, и я не могу причинить тебе вреда?
– Да, но я не являюсь истинно сапионным существом. – Фигура быстро оглянулась в сторону той темной массы, присутствие которой почувствовал Никлин. Лицо его стало еще несчастнее. – Настоящий дядя Ренар находится где-то в ином месте этого континуума. Я существую лишь потому, что являюсь проекцией твоих детских воспоминаний, и если ты начнешь вмешиваться в…
– Ты имеешь в виду, если я вырасту?
– Ты давным-давно вырос, Джимми. – Существо хитро и заискивающе улыбнулось. – Ты здорово вырос! Было приятно наблюдать, как ты разнес в пух и прах этих громил в Альтамуре. Особенно третьего, когда он уже был уверен, что спасся. А потом, эта стерва Фартинг. Я скажу тебе кое-что важное, Джимми. Она сожалеет, что когда-то обошлась с тобой так несправедливо. Если ты сейчас подойдешь к ней, то ты…
– Прочь! – приказал Никлин, ненависть затопила его сердце. – Сгинь! Прекрати существовать!
Дядюшка сердито и испуганно зарычал. Черты лица его стали меняться…
Вытягиваться в звериную морду, зубы превращались в клыки…
Но прежде, чем метаморфоза завершилась, призрак исчез, растворившись во мраке.
Никлин остался один. И в то же время здесь был кто-то еще. За пределами конуса желто-болезненного света, где-то вдали, на бескрайней равнине двигалось нечто огромное и непостижимое. Абсолютная пустынность местности не позволяла оценить его размеры. Как же называлась та статуя?.. Человек, сидя на камне, замер в глубоком раздумье, подперев голову кулаком…
– Джим Никлин!
Голос прогремел где-то внутри его головы.
– Пришло время поговорить с тобой.
– Я не хочу. – Голос Никлина дрогнул. Он удивился, что вообще еще способен издавать какие-либо звуки. – Я не желаю иметь с тобой никаких дел.
– Это ложь. Ты знаешь, что так больше продолжаться не может.
Никлин спиной прижался к металлическому косяку, словно пытался обрести утраченную связь с реальным миром.
– Кто ты?
– Подумай сам, Джим! Ты хорошо знаешь, кто я.
– Откуда…
Откуда мне знать?
– Но ведь ты не раз беседовал со мной.
– Беседовал? Я никогда не был верующим. Единственное божество, которое я признавал…
Это Газообразное Позвоночное.
– Отлично, Джим.
– Но это невозможно! Ведь это лишь моя собственная шутка. Я…
Я выдумал тебя!
– Нет, Джим. Это я выдумал тебя.
Никлину каким-то непостижимым образом удалось возродить в себе упрямого спорщика.
– Прошу прощения, но с этим я не могу согласиться. Даже во сне не бывает такого.
– Ты всегда все усложняешь. Я просто хочу ради тебя персонифицировать свою особу. Твое представление о Газообразном Позвоночном, о Великом Шутнике… Ты очень близко подошел к постижению существа более высокого порядка, чем ты сам.
– Я считал его воплощением слепого случая.
– Да, но ты персонифицировал его.
– Тем не менее, я не могу думать о тебе, как о Газообразном Позвоночном. Это неправильно.
– Это не должно быть неправильным.
– Но ведь ты утверждаешь, что ты Бог.
– Нет, я вовсе не утверждаю, что я Бог, но ты можешь думать обо мне как о Боге, если тебе это нравится.
– Так мы никогда ни к чему не придем. Я предпочитаю Газообразное Позвоночное.
– Итак, после всех этих разговоров ты вернулся к тому, с чего начал: я – Газообразное Позвоночное.
– Может, ты еще и Добрая Фея? Это ты создал искусственное образование, известное мне как Орбитсвиль?
– Наконец-то ты задал разумный вопрос, на который я могу дать разумный ответ. Нет, я не создавал Орбитсвиля.
– Есть ли у тебя какие-либо основания не говорить мне, кто это сделал?
– У меня нет таких оснований, Джим. Я хочу передать тебе все то знание, какое ты способен усвоить. Твой разум – это часть моего разума в данный конкретный момент космической истории. Ограничение на количество знания, которое ты можешь постичь, определяется твоим интеллектом.
– Ты сказал, что мой разум – это часть твоего разума?
– Не стоит задавать риторических вопросов, Джим. Ты знаешь, о чем я сказал.
– Но это важно для меня. Есть небольшие вопросы, которые не менее важны для меня, чем крупные. Например, я хотел бы знать, почему я не боюсь. Я оказался в сюрреалистическом кошмаре, я был свидетелем совершенно ужасных вещей…
– Эти ужасы выдумал ты сам.
– Хорошо, пускай так, но я нахожусь сейчас в месте, очень напоминающем картину Дали. Черная статуя величиной с гору…
Все Это жутко, так жутко, но я почему-то не боюсь, совершенно не боюсь. Почему?
– Ты сейчас находишься в мысленном пространстве, Джим. В данный момент ты являешься майндонным существом, а раз так, то ты невосприимчив к страхам, которым подвержены создания из плоти и крови.
– Я понимаю. Потому я и могу спокойно беседовать с разумным черным небоскребом.
– Нет никакой беседы, Джим. На какое-то время твой мозг стал частью моего мозга, объединился с ним. Ты должен взять из него все, что можешь, и делать с этим знанием все, что пожелаешь.
– Очень хорошо, но кто же тогда создал Орбитсвиль?
– Орбитсвиль придумали и сотворили существа, стоящие на гораздо более высокой ступени развития, чем человечество. Когда они непосредственно столкнулись с людьми, то назвались ультанами. Это имя столь же им подходит, как и любое другое.
– Но зачем ультаны создали Орбитсвиль?
– Они хотели изменить судьбу Вселенной. Кое-кто из людей уже понял –разум является составной частью материи. И не такой уж несущественной ее частью. В каком-то смысле эта часть даже более значима, чем гравитация. Именно сила притяжения разума замыкает Вселенную. Одна гравитация с этим не справилась бы.
– Я помню ту женщину… Жену Рика Ренарда. Она пыталась рассказать мне что-то подобное.
– Да, но ее больше интересовал побочный эффект – сохранение личности после физической смерти. Истинное значение частиц, известных под названием сапионов состоит в том, что они обладают силой притяжения. Без этой сапионно-гравитонной компоненты расширяющаяся Вселенная продолжала бы расширяться вечно. Один из твоих современников, обладающий поэтическим складом ума, сказал, что именно мыслитель в тиши своего кабинета возвращает самые далекие галактики из объятий ночи.
