– Ты после заражения с ней одной спал?
– Ян, не думаешь же ты, что я…
– Четко и точно!
– С ней одной.
– А кровь? Дрался ты, Войцех?
– Нет. Я здесь тихо достаточно себя вел. Только я… Денег у меня не было, и я… Ян, я кровь
сдавал – в больнице.
– Донором был?
– Точно.
Похоже, сердечный приступ подкрался со спины к нам троим и стал ковыряться холодными
руками в грудной клетке у каждого из нас одновременно.
– Утечка. Утечка! Вашу ж!.. Нужно изъять кровь… Мне нужны списки людей… Нужен каждый,
кому кровь перелили…
Агнешка поняла, что я с зараженными людьми сделаю, и заорала в потолок, запрокинув голову,
сложив сжатые в кулаки руки у шеи, словно выжимая руками из души раздирающий слух крик. Я
зажал ей рот, перестав замечать Войцеха, которого еще никогда не видел таким жалким и
нерешительным.
– Замолчи! Сейчас полицию вызовут! Мы и так нашумели здесь! Крыса… Мне нужна крыса…
Никто ничего не ответил, никто ничего не сделал – за всех отвечать и действовать мне одному,
как всегда. Черт… Нашарил взглядом вольно расхаживающую по квартире крысу. Схватил
129
испуганного и пытающегося спрятаться под кроватью зверька. Набросил рубашку, подхватил
куртку, перемахнул через подоконник и проверил на прочность примеченный еще раньше карниз.
Поляк, совсем растревоженный, поднялся на ноги, неспешно направляясь ко мне и незаметно
разводя руки для захвата.
– Ян, ты что это? Не делай этого… Мы придумаем, что делать… Только сойди с карниза… сюда
сойди, а не туда.
– Дурак, Войцех! Обо мне молчите оба! Без расхождений рассказывайте мою версию! Здесь
люди не пуганые – полиции все расскажут, как слышали. А слышали они, что орали мы на три
голоса, дрались и двери ломали. Так что в моей версии – трое участвуют. Ты с ней поссорился, и
она тебе назло незнакомого парня с улицы привела. Ты заподозрил измену, приревновал и разнес
дверь, дознаваясь правды. Ты подрался с незнакомым парнем, и он через окно деру дал. Ясно?! Не
так далеко от правды! С таким враньем без потери убедительности оба справитесь! И главное, –
помните, что вы оба были на нервах и подробностей не помните! Ничего точно не помните! Тогда
все нестыковки с вашими и чужими показаниями не беда! Нам путаница всегда на руку!
Я подобрался к пожарной лестнице еще до того, как полицейские преодолели несерьезную
преграду в виде выбитой двери, и полез наверх – на крышу.
Глава 4
Тихонько напевая песенку Карлсона, прошел в помещение, похожее на пристанище шведского
человечка с пропеллером. Бросил прихваченные вещи и выбрался на продуваемую всеми ветрами
крышу. Карлсону в старом Стокгольме такие просторные крыши и не снились – есть здесь, где
разгуляться, разлетаться. Крыса почуяла вольный ветер вершины, носящийся вокруг меня, и
показалась на свет, выкарабкиваясь из подсумка. Подмигнул настороженному зверьку – крыса
посмотрела на меня и постаралась спрятаться в подсумке и притаиться.
– Что, крыса, страшно? Высоко, светло? Знаю, не по нраву тебе просторы привольные.
Привыкла ты в темной тесноте прибежище искать – в крови у тебя такое определение
безопасности… в ДНК, вернее. Давай в рукав – знаю, по душе тебе нора такая придется.
Спровадить зверька в рукав куртки оказалось не трудно – сообразительный зверь. Крыса
быстро сиганула в убежище, устраиваясь удобнее и успокаиваясь. Пусть спит теперь у меня под
рукой – под контролем. Я больше зверя упускать из вида не должен. Да и просто порядок такой
установлен у нас – козыри в рукаве прятать.
Пригибаясь, пробрался на другую сторону здания, выглянул из-за парапета. Полицейский ведет
к машине обоих. Задержали, значит, – заподозрили что-то посерьезнее простых разборок из-за
ревности, разбираться будут. Наверное, мы перестарались с криками и натолкнули свидетелей на
мысли об убийстве. Ничего. С ними в участке все выяснится. А документы я им обеспечил такие,
что беспокоиться нечего, – даже достаточно тщательную проверку выдержат. Плохо, правда, что
дела на них заведут. Немцы поиски не прекратили – базы данных польской полиции их разведчики
просматривают. По снимкам они моих подопечных проследить смогут. Придется мне отныне быть
еще бдительнее – старательно следить за положением дел и общей обстановкой. Перепрятать
вообще хорошо бы обоих. Только денег у меня… ни на оружие, ни на жилье, ни на документы, ни
на транспорт.
Эх, Игорь Иванович, никогда еще не находился я в таком плачевном положении. Вроде
вольный, как ветер, – не в плену, не в госпитале, не в управлении заперт, а разница не велика.
Ничего нет – разве что свобода… только толку от нее, как от упорно добродетельной
девственницы. Перед глазами стоит – руку протяни и бери… а попробуй возьми – не дается.
Сел, опершись спиной о парапет. Остудил голову и стал думать, что у меня на руках. Решил
рассматривать только правду и только в нагом виде, несмотря на всю ее непривлекательность.
Придется изнасиловать себя и разделить с ней постель для дела.
Агнешка… Я не рассчитываю на то, что она любит меня, – что будет любить такого, как я. При
хорошем раскладе она ко мне просто – привыкнет и привяжется. А так я ей, запуганной и
поврежденной, нужен только как надежный защитник – она ведь мне на шею только от страха
130
перед всем и всеми и вешается, в надежде на мою поддержку. Агнешка – девушка достаточно
тонкой духовной организации. Ей для души другой человек нужен – я с такой стороны ей не особо
гожусь. Так что нас с ней связывает только опасность и моя страсть. Нет, не только. Еще она жалеет
меня. А еще – она провинилась передо мной и испытывает муки совести. Неплохо для повышения
прочности нашей связи – вернее, моей привязи. Пусть ей не хватило чувства преданности прежде,
ныне чувство жалости и вины не позволит ей меня предать. С учетом того, что подвела она меня
без умысла, а просто дала слабину от беззащитности – я могу рассчитывать на ее последующую
преданность. Не устояла под тяжестью угрозы и уступила страху быть одной наедине с опасностью
хоть секунду, – не худшая измена. Теперь я ее на одну руку положу, другой – прикрою, и порядок.
