– Отлично, - сказала Дженет. - Процедура третьей степени рассмотрена на конференции. Сейчас я иду к нему.
– Мы кончаем проверку компьютера, - сообщил Герхард. Как будто все в порядке, - и он показал на столик, где в окружении электронных приборов стоял микроскоп.
– Где он?
– Под микроскопом.
Дженет подошла ближе. Под микроскопом лежала прозрачная пластиковая коробочка размером с почтовую марку. Внутри коробочки находилась сложная система крохотных компонентов. Наружу было выведено сорок контактов. С помощью микроскопа "близнецы" по очереди проверяли каждый контакт.
– Осталось проверить логические цепи, - сказал Герхард. И на всякий случай у нас приготовлен резервный блок.
Дженет подошла к полкам с картотекой и стала перебирать карточки анализов.
– У вас остались карточки для психологических тестов? спросила она.
– Вон там, - ответил Герхард. - Вам какие нужны: пятимерного пространства или TV-мерного?
– TV-мерного.
Герхард открыл ящик стола и достал оттуда картонный прямоугольник и плоский пластмассовый перфоратор, к которому цепочкой был прикреплен заостренный металлический стержень, похожий на карандаш.
– Это ведь не для вашего "третьей степени"?
– Для него, - ответила Дженет.
– Но вы уже столько раз его проверяли…
– Еще один, последний, для истории болезни.
Герхард отдал ей карточку и перфоратор.
– А ваша "третья степень" знает, что с ним собираются сделать?
– В значительной мере, - ответила Росс.
Герхард покачал головой:
– Он просто сумасшедший.
– Да, - сказала Дженет. - В том-то и беда.
На седьмом этаже она остановилась у столика дежурной сестры и попросила историю болезни Бенсона. Сестра была новая и незнакомая.
– Я очень сожалею, - сказала она, - но мы не выдаем карточки родственникам больных.
– Я доктор Росс.
Сестра смутилась:
– Извините, доктор, я не заметила вашего значка с именем. Ваш больной в семьсот четвертой.
– Какой больной?
– Маленький Джерри Питерс.
Дженет смотрела на сестру, ничего не понимая.
– Вы же педиатр? - спросила сестра.
– Нет. Я - психиатр из НПИО. - Дженет поймала себя на том, что говорит с излишней резкостью, и поморщилась. Но слишком уж часто ей приходилось слышать в детстве и юности: "Ну, конечно, ты хочешь быть сестрой, а не доктором" или: "Женщине лучше заниматься педиатрией. Это как-то естественней".
– А! - сказала сестра. - Значит, вам нужен мистер Бенсон из семьсот десятой палаты. Его уже приготовили.
– Благодарю вас, - сказала Дженет, взяла историю болезни и пошла по коридору к палате Бенсона. Она постучала и услышала выстрелы. Приоткрыв дверь, она увидела, что в палате зажжена только лампочка на тумбочке, но полумрак был голубоватым: ярко светился экран телевизора.
Человек на экране говорил: "…умер, прежде чем его тело коснулось земли. Две пули в самое сердце".
– Добрый вечер, - сказала Дженет негромко и открыла дверь пошире.
Бенсон обернулся. Увидев врача, он улыбнулся и, нажав кнопку рядом с постелью, выключил телевизор. Голова у него была замотана полотенцем.
– Как вы себя чувствуете? - спросила Дженет, входя в палату и садясь в кресло рядом с кроватью.
– Голым, - сказал Бенсон и потрогал полотенце. - Как-то странно. Просто не представляешь, сколько у тебя волос, пока их не сбреют. - Он снова потрогал полотенце. - А женщинам каково! - добавил он, взглянув на нее, и тут же смущенно отвел глаза.
– Это никому не приятно, - сказала Дженет.
– Да, конечно. - Бенсон откинулся на подушку. - После я заглянул в мусорный бачок и был ошарашен. Столько волос! А голова у меня замерзла. Очень странное ощущение. Они обвязали ее полотенцем. Я сказал, что хотел бы посмотреть на свою голову - надо же знать, как я выгляжу лысым, но они сказали, что лучше не надо. Я подождал, а когда они ушли, встал с постели и пошел в ванную. Подошел к зеркалу…
– Ну и?..
– Я так и не снял полотенца. - Бенсон засмеялся. - Просто не смог. Что бы это могло означать, как по-вашему?
– Не знаю. А вы как думаете?
Он снова засмеялся.
– Почему психиатры никогда не отвечают на вопрос прямо? Он закурил сигарету и вызывающе посмотрел на Дженет. - Они сказали, что мне не следует курить, а я курю.
– Вряд ли это важно, - сказала Дженет, внимательно изучая его лицо. Бенсов был как будто в хорошем настроении, и ей не хотелось портить этого настроения. Но, с другой стороны, такая веселость казалась не вполне естественной накануне операции мозга.
– Эллис ушел совсем недавно, - сказал Бенсон, выпуская дым. - Он нарисовал на мне какие-то знаки. Видите? - Бенсон слегка отогнул полотенце с правой стороны, обнажив бледную кожу. За ухом виднелись два синих крестика.
– Ну, как я выгляжу? - спросил он, широко улыбаясь.
– Прекрасно. А как вы себя чувствуете?
– Прекрасно. Просто прекрасно.
– Вас ничего не тревожит?
– Нет. То есть какой в этом смысл? От меня ведь ничего не зависит. В ближайшие несколько часов я в ваших руках. И Эллиса тоже…
– Обычно люди все-таки тревожатся перед операцией.
– Ну вот, опять заговорил рассудительный психиатр! - Бенсон улыбнулся, затем нахмурился и прикусил губу. - Конечно, тревожусь.
– Из-за чего?
– Из-за всего. - Он нервно затянулся. - Как я буду спать. Как я буду чувствовать себя завтра? Каким я буду после операции? Что, если кто-нибудь ошибется? Что, если я стану полным идиотом? Что, если боль будет невыносимой? Что, если я…
– Умрете?
– Да. И это тоже.
– В сущности, это простая операция. Не сложнее удаления аппендикса.
– Наверное, то же самое вы говорите всем своим больным, которым предстоит операция головы.
– Нет, правда. Это короткая, несложная операция. Она займет часа полтора, не больше.
Бенсон неопределенно кивнул. Дженет не могла решить, успокоила она его или нет.
– Знаете, - сказал Бенсон, - мне кажется, что ее вообще не будет. У меня такое чувство, что завтра утром в последнюю минуту мне скажут: "Вы здоровы, Бенсон. Можете идти домой".
– Мы надеемся, что операция вас полностью излечит. - Дженет внутренне поморщилась, но прозвучала эта фраза как будто убедительно.
– Вы так чертовски рассудительны. Иногда это невыносимо.
– Например, сейчас?
Бенсон снова потрогал полотенце.
– Я о том, что они собираются просверлить дырки в моей голове и воткнуть провода в…
– Вы ведь давно об этом знали.
– Да, конечно, конечно. Вы правы. Но ведь это ночь перед…
– Вы сердитесь?
– Нет. Я боюсь.
– И очень хорошо. Так и должно быть. Только не надо, чтобы страх вызывал в вас злобу.
Бенсон раздавил сигарету в пепельнице и тут же закурил другую. Меняя тему, он указал на перфоратор, который Дженет держала под мышкой.
