— Поднимайтесь наверх, но за ворота не выходите. Ждите где-нибудь в сторонке. Если пристанут, покажите браслеты и держитесь нагло.
Барон Пампа ревел, как атомоход в полярном тумане. Гулкое эхо катилось под сводами.Люди в коридорах застыли, благоговейно прислушиваясь с раскрытыми ртами.Многие омахивались большим пальцем, отгоняя нечистого. Румата скатился по двум лестницам,сбивая с ног встречных монахов, ножнами мечей проложил себе дорогу сквозь толпу выпускников и пинком распахнул дверь камеры, прогибающуюся от рева. В мятущем свете факелов он увидел друга Пампу: могучий барон был распят на стене вниз головой. Лицо его почернело от прилившей крови.За кривоватым столиком сидел,заткнув уши, сутулый чиновник, а лоснящийся от пота палач, чем-то похожий на дантиста, перебирал в железном тазу лязгающие инструменты.
Румата аккуратно закрыл за собой дверь,подошел сзади к палачу и ударил его рукояткой меча по затылку.Палач повернулся,охватил голову и сел в таз.Румата извлек из ножен меч и перерубил стол с бумагами, за которым сидел чиновник. Все было в порядке.Палач сидел в тазу, слабо икая, а чиновник очень проворно убежал на четвереньках в угол и прилег там. Румата подошел к барону, с радостным любопытством глядевшему на него снизу вверх,взялся за цепи, державшие баронские ноги,и в два рывка вырвал их из стены.Затем он осторожно поставил ноги барона на пол. Барон замолчал, застыл в странной позе, затем рванулся и освободил руки.
— Могу ли я поверить,- снова загремел он, вращая налитыми кровью белками, — что это вы, мой благородный друг?! Наконец-то я нашел вас!
— Да, это я,- сказал Румата.- Пойдемте отсюда,мой друг,вам здесь не место.
— Пива!-сказал барон.- Где-то здесь было пиво.- Он пошел по камере, волоча обрывки цепей и не переставая громыхать.- Полночи я бегал по городу! Черт возьми,мне сказали, что вы арестованы,и я перебил массу народу!Я был уверен, что найду вас в этой тюрьме! А, вот оно!
Он подошел к палачу и смахнул его, как пыль, вместе с тазом. Под тазом обнаружился бочонок. Барон кулаком выбил дно, поднял бочонок и опрокинул его над собой,задрав голову.Струя пива с клокотанием устремилась в его глотку. Что за прелесть,думал Румата,с нежностью глядя на барона. Казалось бы, бык, безмозглый бык,но ведь искал же меня,хотел спасти,ведь пришел,наверное, сюда в тюрьму за мной, сам… Нет, есть люди и в этом мире, будь он проклят… Но до чего удачно получилось!
Барон осушил бочонок и швырнул в угол, где шумно дрожал чиновник. В углу пискнуло.
— Ну вот,- сказал барон, вытирая бороду ладонью.- Теперь я готов следовать за вами. Это ничего, что я голый?
Румата огляделся, подошел к палачу и вытряхнул его из фартука.
— Возьмите пока это,- сказал он.
— Вы правы,- сказал барон, обвязывая фартук вокруг чресел. — Было бы неудобно явиться к баронессе голым…
Они вышли из камеры.Ни один человек не решился заступить им дорогу,коридор пустел за двадцать шагов.
— Я их всех разнесу,- ревел барон.- Они заняли мой замок! И посадили там какого-то отца Ариму! Не знаю,чей он там отец,но дети его, клянусь господом, скоро осиротеют.Черт подери, мой друг, вы не находите, что здесь удивительно низкие потолки? Я исцарапал всю макушку…
Они вышли из башни. Мелькнул перед глазами и шарахнулся в толпу шпион-телохранитель.Румата дал Будаху знак следовать за ними. Толпа у ворот раздалась,как будто ее рассекли мечом.Было слышно,как одни кричат,что сбежал важный государственный преступник, а другие, что «Вот он, Голый Дьявол, знаменитый эсторский палач-расчленитель».
Барон вышел на середину площади и остановился,морщась от солнечного света. Следовало торопиться. Румата быстро огляделся.
— Где-то тут была моя лошадь, — сказал барон. — Эй, кто там! Коня!
У коновязи, где топтались лошади орденской кавалерии, возникла суета.
— Не ту!- рявкнул барон. — Вон ту — серую в яблоках!
— Во имя господа!-запоздало крикнул Румата и потащил через голову перевязь с правым мечом.
Испуганный монашек в замаранной рясе подвел барону лошадь.
— Дайте ему что-нибудь, дон Румата,- сказал барон, тяжело поднимаясь в седло.
— Стой, стой! — закричали у башни.
Через площадь,размахивая дубинками,бежали монахи. Румата сунул барону меч.
— Торопитесь, барон,- сказал он.
— Да,- сказал Пампа.- Надо спешить.Этот Арима разграбит мой погреб. Я жду вас у себя завтра или послезавтра, мой друг. Что передать баронессе?
— Поцелуйте ей руку,- сказал Румата.Монахи уже были совсем близко. Скорее, скорее, барон!…
— Но вы-то в безопасности? — с беспокойством осведомился барон.
— Да, черт возьми, да! Вперед!
Барон бросил коня в галоп,прямо на толпу монахов.Кто-то упал и покатился, кто-то заверещал, поднялась пыль, простучали копыта по каменным плитам — и барон исчез.Румата смотрел в переулок,где сидели тряся головами, сбитые с ног, когда вкрадчивый голос произнес над его ухом:
— Мой благородный дон, а не кажется ли вам, что вы слишком много себе позволяете?
Румата обернулся. В лицо ему с несколько напряженной улыбкой пристально глядел дон Рэба.
— Слишком много?-переспросил Румата.- Мне не знакомо это слово- «слишком». — Он вдруг вспомнил дона Сэра.- И вообще не вижу, почему бы одному благородному дону не помочь другому в беде.
Мимо, уставив пики, тяжко проскакали всадники- в погоню. В лице дона Рэбы что-то изменилось.
— Ну хорошо,- сказал он.- Не будем об этом… О, я вижу здесь высокоученого доктора Будаха… Вы прекрасно выглядите, доктор. Мне придется обревизовать свою тюрьму.Государственные преступники,даже отпущенные на свободу,не должны выходить из тюрьмы- их должны выносить.
Доктор Будах,как слепой, двинулся на него. Румата быстро встал между ними.
— Между прочим, дон Рэба,- сказал он, — как вы относитесь к отцу Ариме?
— К отцу Ариме?- дон Рэба высоко поднял брови. — Прекрасный военный. Занимает видный пост в моей епископии. А в чем дело?
— Как верный слуга вашего преосвященства,- кланяясь, с острым злорадством сказал Румата,- спешу сообщить вам, что этот видный пост вы можете считать вакантным.
— Но почему?
Румата посмотрел в переулок,где еще не рассеялась желтая пыль. Дон Рэба тоже посмотрел туда. На лице его появилось озабоченное выражение.
Было уже далеко за полдень,когда Кира пригласила благородного господина и его высокоученого друга к столу. Доктор Будах, отмывшийся, переодетый во все чистое,тщательно побритый,выглядел очень внушительно. Движения его оказались медлительны и исполнены достоинства,умные серые глаза смотрели благосклонно и даже снисходительно.Прежде всего он извинился перед Руматой за свою вспышку на площади. «Но вы должны меня понять,- говорил он.- Это страшный человек.Это оборотень,который явился на свет только упущением божьим.Я врач, но мне не стыдно признаться,что при случае я охотно умертвил бы его. Я слыхал, что король отравлен. И теперь я понимаю, чем он отравлен. (Румата насторожился.) Этот Рэба явился ко мне в камеру и потребовал, чтобы я составил для него яд,действующий в течение нескольких часов. Разумеется, я отказался.Он пригрозил мне пытками- я засмеялся ему в лицо. Тогда этот негодяй крикнул палачей,и они привели ему с улицы дюжину мальчиков и девочек не старше десяти лет. Он поставил их передо мной, раскрыл мой мешок со снадобьями и объявил,что будет пробовать на этих детях все снадобья подряд, пока не найдет нужное. Вот как был отравлен король, дон Румата…» Губы Будаха начали подергиваться,но он взял себя в руки. Румата, деликатно отвернувшись, кивал.Понятно,думал он.Все понятно. Из рук своего министра король не взял бы и огурца.И мерзавец подсунул королю какого-то шарлатанчика, которому был обещан титул лейб-знахаря за излечение короля. И понятно, почему Рэба так возликовал,когда я обличал его в королевской опочивальне: трудно было придумать более удобный способ подсунуть королю лже-Будаха. Вся ответственность падала на Румату Эсторского, ируканского шпиона и заговорщика. Щенки мы, подумал он. В Институте надо специально ввести курс феодальной интриги. И успеваемость оценивать в рэбах. Лучше, конечно, в децирэбах. Впрочем, куда там…
