Чжэн тут же отмахнулся от неприятной темы.
— Я слышал, что за последние годы вы изобрели немало чудес. Лук, который вы придумали, бьет вдвое дальше, чем те, что были прежде, боевые колесницы с хитрыми подвесными креплениями на осях едут быстро и плавно даже по неровной почве, на мосты, построенные под вашим надзором, ушло вдвое меньше материалов, чем на те, что строили до вас, а получились они даже крепче. Я доволен вами. Как вы додумались до всего этого?
— Ваше величество, когда следуешь указаниям неба, нет ничего невозможного.
— То же самое говорил и Сюй Фу.
— Ваше величество, позвольте мне сказать прямо. Сюй Фу всего лишь мошенник. Постоянные бестолковые медитации не открывают путь к постижению мироустройства. Такие, как он, вовсе не способны постичь изречения неба.
— И на каком же языке вещает небо?
— На языке математики. Числа и формы — вот те письмена, которыми небо пишет обращения к миру.
Чжэн задумчиво кивнул:
— Интересно… И чем же вы заняты сейчас?
— Я стараюсь понять как можно больше посланий небес, чтобы принести пользу вашему величеству.
— Есть успехи?
— Да, кое-что есть. Временами я просто чувствую, что стою прямо перед дверью сокровищницы, полной тайн Вселенной.
— И как же небеса рассказывают вам свои тайны? Ведь вы, боши [22], только что сказали мне, что язык небес состоит из чисел и форм.
— С помощью круга.
Заметив, что владыка Чжэн потерял нить его рассуждений, Цзин Кэ испросил — и получил — позволение воспользоваться кисточкой и тушью. На низком столике расстелили кусок белого шелка, и он изобразил круг. Он не пользовался ни циркулем, ни какими-либо еще приспособлениями, но круг получился идеальным.
— Ваше величество, случалось ли вам видеть в природе идеальные круги помимо тех, что созданы руками человека?
Владыка задумался на мгновение:
— Крайне редко. Разве что, когда мы с соколом рассматривали друг друга, я обратил внимание, что у него совершенно круглые глаза.
— Да, ваше величество, как всегда, правы. Я могу привести еще несколько примеров: яйца, которые откладывают некоторые водные существа, плоскость пересечения капли росы и листа. Но я тщательно измерил все это и так и не нашел идеального круга. То же самое относится и к кругу, который я нарисовал здесь: хоть он и выглядит вполне правильным, но содержит ошибки и неточности, незаметные глазу. На самом деле это овал, а не идеальный круг. Я долго искал идеальный круг и наконец понял, что в нижнем мире такого не существует, а найти его можно лишь в небесах, что над нами.
— Вот как?
— Ваше величество, не соизволите ли вы выйти со мной из дворца?
Владыка царства Цинь в сопровождении Цзин Кэ вышел на площадь. Стоял чудесный ясный день из тех, когда на небе можно одновременно видеть и солнце, и луну.
— И солнце, и луна являют собой совершенные круги, — сказал Цзин Кэ, указав вверх. — Невозможные на земле идеалы небо поместило на свой свод и сделало их самыми заметными для любого, кто обратит туда взор. Причем не один, а два образца. Смысл сего не может быть яснее: тайны небес спрятаны в круге.
— Но ведь круг — простейшая из фигур. Все другие, не считая прямой линии, явно сложнее, — правитель повернулся и вошел во дворец.
— За видимой простотой скрываются глубочайшие загадки, — ответил Цзин Кэ, следуя за императором.
Когда они вернулись в зал и Чжэн уселся около того же столика, Цзин Кэ начертил кистью на шелке прямоугольник.
— Соизвольте взглянуть на эту фигуру, ваше величество. Ее длинная сторона — четыре цуня [23], а короткая — два. Небо говорит и через эту фигуру.
— И что же оно говорит?
— Небо говорит, что стороны прямоугольника относятся друг к другу, как один к двум.
— Ты смеешься надо мной?
— Нет, ваше величество, я не осмелюсь на такую дерзость. Это всего лишь пример простого послания. Соизвольте взглянуть на эту фигуру, — Цзин Кэ изобразил другой прямоугольник. — На сей раз длинная сторона равна девяти цуням, а короткая — семи. В эту фигуру небеса заложили гораздо более сложное содержание.
— Откуда же это видно? Фигура столь же проста, как и первая.
— Позвольте возразить, ваше величество. Отношение между длинной и короткой сторонами этого прямоугольника выражается числом 1,285714285714285714… Последовательность цифр 285714 повторяется в нем бесконечно. Из этого следует, что значение можно сколько угодно уточнять, но так и не достигнуть окончательной точности. Это послание тоже простое, но из него можно извлечь гораздо больше смысла.
— Интересно… — бросил правитель.
— А теперь прошу дозволения показать вам самую загадочную фигуру из всех, какими одарило нас небо: круг. — Цзин Кэ провел через центр ранее нарисованного круга прямую линию. — Установлено, что отношение длины окружности к длине диаметра круга выражается бесконечным числом, начинающимся с 3,1415926. И последовательность цифр в нем никогда не повторяется.
— Никогда?
— Никогда, ваше величество. Соизвольте представить себе кусок шелка размером с все, что существует под небом. Допустим, что цифры числа, выражающего это соотношение, можно было бы записать мельчайшими значками величиной с мушиную головку каждый, и писать строчку отсюда до края земли, а потом начинать строчку за строчкой сначала. Продолжая таким образом, можно было бы заполнить всю ткань целиком, и числам все равно не было бы конца, а первая цепочка из восьми цифр все равно не повторилась бы ни разу. Ваше величество, в этой бесконечной цепи чисел заключены тайны Вселенной.
Выражение лица Чжэна не изменилось, но Цзин Кэ заметил, как блеснули его глаза.
— Пусть вам известно это столь необычное число. Но каким же образом вы будете читать в нем послание, которое якобы прислало вам небо?
— Для этого есть много способов. Например, используя числа как координаты, можно превратить их в новые формы и картины.
— Что же покажут эти картины?
— Я не знаю. Возможно, это будет иллюстрация к одной из высоких загадок Вселенной. Или, может быть, повесть, а то и целая книга. Но главное в том, что сначала необходимо получить достаточно длинную строку цифр. Мне представляется, что значение ряда начнет приоткрываться не раньше, чем будут рассчитаны десятки, а может быть, даже сотни тысяч символов. На сегодняшний день я рассчитал лишь около сотни знаков, что не раскрывает никаких потаенных смыслов.
— Сотню? Только и всего?
— Ваше величество, даже на это мне потребовалось более десяти лет трудов. Чтобы вычислить отношение окружности к диаметру, нужно совершить приближения, вписав в окружность один многоугольник и описав вокруг нее второй. Чем больше сторон у многоугольников, тем точнее вычисления и тем больше цифр можно получить. Но сложность вычислений быстро возрастает, и дело идет чем дальше, тем медленнее.
Чжэн не сводил глаз с круга, пересеченного прямой линией.
— Значит, вы рассчитываете отыскать через это число секрет вечной жизни?
— Совершенно верно, ваше величество, — взволнованно ответил Цзин Кэ. — Жизнь и смерть — основные законы, дарованные миру небом. Следовательно, в этом послании должны содержаться великие тайны жизни и смерти, в том числе и секрет вечной жизни.
— Поэтому вы должны рассчитать это отношение. Я выделю вам двоих помощников, чтобы вы немедленно рассчитали до десяти тысяч знаков. А через пять лет представите мне сто тысяч знаков.
— Это… это невозможно!
Чжэн взмахнул рукой и широким рукавом сбросил со стола и шелк, на котором чертил ученый, и тушь с кисточкой.
— В таком случае дам столько людей, сколько вам нужно. — Он холодно взглянул Цзин Кэ в глаза и добавил: — Но вы должны выполнить работу в срок.
Через пять дней владыка Чжэн снова вызвал Цзин Кэ. На сей раз не в синьянский дворец; ученый встретил правителя на дороге, по которой тот в сопровождении свиты прогуливался, любуясь окрестностями.