Как всегда – четко, без экивоков, молодец Куропаткин. Политик нового поколения, за ним не стоят ни слава победителя большевизма, ни титулы, ни высокое родство. Карьеру делал сам, собственным умом и проницательностью, дослужившись от мелкого чиновника МИДа до портфеля министра. Нет, право слово – молодец.
– Франция? – приподнял бровь Колчак.
– Даладье во всем ориентирован на Чемберлена. У нас есть информация, что Прага уже напоминала Парижу об обязательствах. Ответом было совместное англо-французское предложение согласиться с германскими требованиями. Президент Бенеш отказал, в ответ британский посол в Праге сэр Камил Крофт заявил, что непримиримая позиция чехов приведет к отчуждению Британии. Посол де Лакруа вторил ему от имени Франции. Тогда Бенеш попросил де Лакруа письменно подтвердить отказ Франции сражаться. Но в ответ – тишина.
– Однако и мы связаны с Чехословакией договором, вплоть до военной помощи. Полагаю, Россия, в отличие от западных партнеров, не имеет права манкировать своими обязательствами. Ваше мнение, Антон Иванович?
– Так Алексей Платонович всё уже расписал в лучшем виде. Как в преферансе прямо, – хитро прищурился Деникин, но тут же посерьезнел: – Вермахт будет готов к большой войне к сорок второму – сорок третьему году. Сейчас немцы бряцают оружием около Судет, и это наглый блеф. Коль скоро дойдет до штурма, потери тевтонов будут колоссальны. Однако Чехословакия раздражает фюрера, он это прямо заявил в Нюрнберге. К тому же чехи – это не только восточная территория, но еще и военная промышленность, ресурсы. Чего стоит одна только «Шкода» с ее налаженным производством артиллерии и прочего снаряжения. Возьмут немцы Чехию – усилятся. Аппетит разыграется. Так что нам оставаться в стороне никак не пристало, Александр Васильевич. Нужно показать зубки, коль скоро к дипломатии нас немец не подпускает. Так ведь, Алексей Платонович?
– К сожалению, – подхватил Куропаткин. – На переговоры по Судетам нас не пригласят. Как в тридцать четвертом Геринг с Шахтом ограничились торговыми соглашениями, так и по сей день – в политической сфере немцы на конструктивные переговоры не идут.
– Что же, господа, неясностей не остается, – адмирал слегка откинулся в кресле и прихлопнул ладонями по столешнице полированного дуба. – Если есть хоть малейший шанс помешать Гитлеру безнаказанно резвиться около границ Чехословакии, нам необходимо таким шансом воспользоваться. Кому мыслите поручить подготовку столь непростого дела, Антон Иванович?
– Думаю, лучшей кандидатуры, чем Михаил Огнеборец, не сыскать.
Адмирал и генерал скупо улыбнулись, дипломат согласно кивнул.
Молодого генерал-лейтенанта Михаила Николаевича Тухачевского знала вся армия. Выпускник Московского Императрицы Екатерины II кадетского корпуса, отличник Александровского училища, он начинал Мировую войну в звании гвардии подпоручика. Воевал умело (пять орденов за полгода!), потом пленение, четыре безуспешных попытки побега, пока, наконец, пятая не увенчалась успехом. Перемахнув через пол-Европы, Тухачевский возвратился на родину.
Летом восемнадцатого, преодолевая кровавую неразбериху прифронтовой полосы, бесчисленные проверки скорых на расправу комиссаров и пропитанных классовой ненавистью чекистов – где хитростью, а где проявляя истинное мужество, – перешел Восточный фронт и влился в ряды колчаковцев.
До лета девятнадцатого умело сражался с красными, а осенью был приведен в действие план «Белый Орел», призванный собрать Белое движение в единый кулак, вооруженный Антантой. Добровольческая армия Деникина соединилась с Восточным фронтом, Москва пала. Деникин добился-таки от Колчака согласия на помощь Маннергейма, и сто тысяч финских штыков, подбадриваемые идеей суверенитета родной Суоми, приняли участие в освобождении от красных Петрограда и Карелии.
К тому времени Тухачевский дослужился до полковника.
К двадцать первому году сопротивление большевиков было сломлено окончательно. Ленин с ближайшими соратниками бежал за границу, другая, меньшая часть РКП (б) ушла в глубокое подполье. Но долго еще полыхали по просторам империи вооруженные восстания, используя топливом для себя большевистские идеи о всеобщем равенстве. Кровавая резня захлестывала страну и грозила утопить государственность в кромешном хаосе анархии и бандитизма.
И в самых горячих точках появлялся Тухачевский. Наводил порядок свинцом, огнем и ядовитыми газами. Залпы расстрельных команд звучали по городам и весям как погребальные аккорды по русскому бунту, бессмысленному и беспощадному.
Крестьянские восстания и появление мятежных гарнизонов трясли державу вплоть до двадцать пятого. Тухачевский не щадил никого, но своего добился. Россия вернулась к мирной жизни, и с двадцать шестого года русские люди вздохнули свободно. Однако нуждами армии теперь уже генерал-лейтенант продолжал интересоваться очень живо. Именно с его подачи в конце тридцатых Россия закупила английские и американские танки, а потом в стране наладили выпуск и собственных: легких «Витязей» и тяжелого танка «Держава».
Ныне генерал был переведен в Генштаб, но обожал инспекционные поездки в войска. Ему настоятельно требовалось постоянное, живое общение с этим гигантским, сложным и многообразным организмом, называемым Российской армией. А главное, Тухачевский был способен на поступок, мог принимать решения и претворять их в жизнь. Пусть даже ценой высоких потерь в личном составе. И негласное прозвище Михаила Огнеборца закрепилось за ним прочно.
Три чиновника, облеченных высочайшей властью в Российской империи, знали, кому поручить непростую проблему Судетов, и в выборе были единодушны.
В тот же деньВернувшись из Кремля в свой кабинет на Знаменке, Деникин вызвал к себе начальника разведывательного управления генерал-полковника Злобина.
Генерал попал в Генштаб по рекомендации Колчака. В свое время занимался контрразведкой в штабе Восточного фронта и проявил себя в оперативной работе с наилучшей стороны. Попав в военную разведку, отменно нес службу, слыл сотрудником толковым, дотошным и требовательным. Деникин доверял разведчику, его знаниям и чутью.
– Господин генерал, я только что от премьера. – Антон Иванович значительно посмотрел на подчиненного. – Речь шла о нашем участии в Судетском кризисе.
Злобин подался вперед, словно гончая, взявшая след.
– Есть конкретные распоряжения, ваше высокопревосходительство? – осведомился он. – Мы вводим войска в Чехословакию?
– Не так скоро, Николай Павлович. Присядьте. И давайте без титулования, по-простому, – благодушно улыбнулся Деникин.
