А теперь пора решать, что делать дальше.
Собственно, у нее было лишь два варианта. Один – вернуться на «Лавинию Уэйтли» и сдаться на милость Ми-Го. Второй – отправиться прямиком в зубастую пасть корабля.
Что-то подсказывало Черной Элис, что на милость Ми-Го рассчитывать не стоит.
Она запрокинула голову, чтобы в последний раз взглянуть на сияющую черную бесконечность космоса. На самом деле выбора у нее не было. Потому что даже если она неверно поняла Винни, худшее, что может с ней случиться – это смерть. А это на световые годы лучше, чем то, что могли предложить ей Ми-Го.
Черная Элис Брэдли любила свой корабль.
Она повернулась и двинулась влево. «Лавиния Уэйтли» услужливо освещала ей путь и убирала с дороги извивающиеся плавники. Черная Элис обошла по краю каждый из глаз Винни, и каждый подмигнул ей в ответ. Наконец она добралась до пасти буджума во всем ее зубастом великолепии.
— Только сделай это быстро, ладно? – попросила Черная Элис и шагнула в чрево своего левиафана.
* * *
Пока Черная Элис осторожно пробиралась между бритвенно-ост-рыми зубами, у нее было достаточно времени, чтобы поразмышлять о том, насколько нелепа в данной ситуации ее боязнь порвать скафандр. Изнутри пасть Винни напоминала хрустальную пещеру: ни языка, ни нёба, только гладкие, все перемалывающие камни. Которые, к удивлению Черной Элис, не сомкнулись на ней. Наоборот, Винни, казалось, задержала дыхание. Или что там у нее было.
Корабль светился и изнутри (или же осветил себя ради Черной Элис). И чем глубже внутрь забиралась Элис, тем зубы становились мельче и реже, а туннель – уже. Это горло, подумала Элис. Я у нее внутри.
А потом стены сомкнулись и проглотили ее.
Словно лекарство в капсуле, в жестком саркофаге скафандра она чувствовала волны давления, в то время как перистальтика проталкивала ее все дальше. И еще большее давление – удушающее, дикое. Момент острой боли. И треск лопнувших ребер и легких.
Кричать внутри скафандра тоже противопоказано. А с разорванными легкими она даже не могла сделать это как следует.
* * *
— Элис.
Она плыла. В теплой темноте. Словно в утробе матери. Словно в ванне. Зуд между лопатками походил на слабенький радиационный ожог.
— Элис.
Кажется, она должна знать этот голос. Она попыталась заговорить: скрежет зубов и ничего больше. –Элис, говори так.
Она попыталась снова. На этот раз без помощи рта. -Так?
Вокруг колыхалось живительное тепло. Она… дрейфовала в пространстве. Нет, плыла. Кожа чувствовала течения. Зрение туманилось. Она моргала снова и снова, но все равно все оставалось размытым.
Правда, смотреть вокруг было не на что – только на звезды.
— Элис, говори так.
— Где я?
— Съесть Элис.
Винни. Голос Винни, но не такой плоский, как в наушниках скафандра. Голос живой, полный эмоций, и нюансов, и обширности ее существа.
— Ты меня съела, – сказала она, и до нее вдруг дошло, что та немота, которую она ощущала, была вовсе не следствием шока. Это границы ее тела были стерты и воссозданы заново. .
Согласие. Облегчение.
— Я… в тебе, Винни?
Не совсем «нет». Очень похоже, это не одно и то же и не может сравниться с тем, другим состоянием. Черная Элис ощущала космическое тепло, пролетая мимо щедрой звезды. Чувствовала стремительные потоки ее гравитации и гравитацию ее спутников, сплетала их, смаковала на вкус и скользила по ним все дальше и дальше.
— Я – это ты.
Восторг понимания, который отозвался в Черной Элис искренним облегчением. Не смерть. Все-таки не смерть. Всего лишь трансформация. Слияние. Растворение в корабле, и растворение корабля в себе.
— Винни, куда мы летим?
— Туда, – ответила Винни. И в ней Черная Элис прочла громадное, нагое чудо космоса, летящего навстречу все быстрее и быстрее, пока Винни разгонялась, готовясь к первому большому прыжку, который зашвырнет их в межзвездную тьму Большой Пустоты. Они мчались куда-то.
— Туда, – согласилась Черная Элис и приказала себе не грустить и не сходить с ума. Все-таки это в сто раз лучше, чем быть мозгом в банке.
И когда Винни прыгнула, уже переваривая тела своей безмозглой команды, Элис подумалось о том, что скоро, очень скоро исчезновение «Лавинии Уэйтли» станет очередной космической страшилкой.
Перевела с английского Зоя БУРКИНА
© Elizabeth Bear. Sarah Monette. Boojum. 2008. Печатается с разрешения авторов.
Джейсон СЭНФОРД. И КОРАБЛИ, КАК ОБЛАКА…
Cеристые облака, именуемые обычно «кобыльи хвосты», сами по себе дождя не несут, но являются верным признаком приближения мошного шторма. Наблюдая сотни этих маленьких, тонких корабликов, гонимых западным бризом и беззвучно проносящихся мимо, я испытывала искушение и самой вот так же не издавать ни звука. Я, в конце концов, уже долгие годы предупреждала, что наш городок застроили чрезмерно, и это делало нас уязвимыми для ливневых паводков, создаваемых большими штормами. Но память о последнем наводнении давно поблекла, поэтому люди пропускали мимо ушей мои речи. Мэр даже обозвал меня нервной старухой, пугающейся собственной тени. Все они заслужили того, чтобы их смыло водой, когда на нас обрушатся дожди большого корабля.
Но жажда мести – это одно, а вот реально заставить из-за нее страдать людей – совсем другое. Я схватила деревянную колотушку и изо всей силы долго била ею в набатный колокол.
Когда я спустилась с погодной башни, внизу уже нетерпеливо поджидал мэр.
— Ну, и что на этот раз, Тем? – спросил он меня. – Вода или дерьмо?
Я изобразила подобие улыбки, как бы давая понять, что оценила шутку, но в действительности – чтобы скрыть раздражение. Невзи- рая на мои бесконечные объяснения, что корабли сбрасывают орга- нические вещества высокой степени очистки, а вовсе не экскремен- ты, слишком многие горожане называли их именно так. И хотя люди знали, насколько важны корабли для нашего мира, они не перестава- ли выказывать беспокойство, когда благословение небес плюхалось на их дома и улицы. х
– Вода, – ответила я. – Но это будет мощный удар, если судить по количеству «кобыльих хвостов», убегающих от корабля. Возможно, шторм такой же силы, как пятьдесят лет назад.
Я содрогнулась от воспоминаний. Моя сестренка погибла в том наводнении – ее засосало в воронку, открывшуюся прямо перед нашим домом.
Мэр злобно зыркнул на небо.
— Уверена, что это не очередная ложная тревога?
Я сдержала порыв придушить это отвратительное ничтожество.
— Мой долг – предупредить город. Теперь это твоя забота.
