Василий Головачев - Реквием машине времени

Отражение взгрустнуло. А рыцарь Анастасия, княжна отрогов Улу-Хем, степенно спускается по лестнице в зал, и голова ее поднята гордо, и на лице довольство жизнью читается явственно даже для неграмотного.

Звенели кубки. Звенел женственный рыцарский хохот. Звенели монеты за теми столами, где играли в кости. Шмыгали с подносами стройные юноши. В углу с воодушевлением горланили древнюю боевую песню рыцарей Носиба.

Анастасия прошла по залу, приветствуя знакомых, уселась за стол. Задумчиво поднесла к губам кубок, отпила. Чисто машинально шлепнула по заду пробегавшего слугу. Удивиться, отчего соседние столы притихли вдруг, не успела — резкий, неприятный голос тут же поставил все на свои места:

— Катерина, пусть меня утащит Гологоловый Хру, если среди нас нет переодетых мальчиков!

Анастасия обернулась — медленно, не роняя достоинства. Так и есть. Двое за соседним столом громко переговаривались, не обращая будто бы на нее внимания:

— Ну да, рыцарская одежда еще не делает мальчика рыцарем.

— Хоть он колец и не надел.

— А вот серьги не забыл…

— И уши у него распухли — только что проколол, бедняжка, непривычен к женским украшениям…

— И меч, как у рыцаря, с гербом, посмотри…

— И единорог в гербе, надо же…

Теперь у Анастасии были законные основания для ссоры. Единорог на ножнах меча был гербом, принадлежавшим лишь их роду. И оскорбление его было оскорблением всего рода, вкупе с поколениями славных предков. Все же она медлила, приглядываясь. Эти рыцари, как и их гербы, Анастасии были незнакомы. Рослые рыцари, женственные — мускулы так и играют.

— Кого вы назвали мужчиной, благородные рыцари? — спросила Анастасия громко.

— Того, кто мужчина наверняка и есть, тоненький такой, стройненький. — Катерина смотрела теперь ей в глаза. — Хоть и прицепил на меч единорога…

— От диссидентов слышу, — сказала Анастасия. Увидев, как их лица вспыхнули от гнева, щедро плеснула масла в огонь, закончив страшным оскорблением, которого не стерпел бы никто: — Сдается мне, такие вот и спят с Косматым Тро.

И тут же вскочила, отпрыгивая назад, ногой отшвырнув табурет, — перед самым ее лицом сверкнули два длинных меча. Тишина расходилась по залу, как круги от брошенного в воду камня, и этим камнем был ее стол. Анастасия молниеносно выхватила меч, чуть повела острием вправо-влево. Лицо Катерины ей доверия не внушало — такие способны на любое нарушение кодексов поединка, самое беззастенчивое. Впрочем, не выйдет — слишком много здесь рыцарей, чтобы Катерина рискнула нарушить кодексы. Жаль, что нет Ольги — увы, оруженосцы не смеют сидеть за одним столом с рыцарями и уж тем более вмешиваться в их споры…

— Благородные рыцари, вы все свидетели, — громко сказала Анастасия. Не сводя глаз с противников, нагнулась, левой рукой выхватила из-за голенища кинжал. — Милорды, прошу свободного места и напарника для боя.

Теперь все зависело от того, куда повернет общественное мнение, — вообще-то ситуацию можно было истолковать двояко… Если присутствующие не согласятся, что первой начала Катерина, Анастасии придется драться сразу с двумя. Но нет, все в порядке — рядом с Анастасией встала светловолосая девушка в белой рубашке с желтыми рукавами, ее меч скрестился с клинком подруги Катерины. Понеслось. Столы во мгновение ока были растащены к стенам, и рыцари взобрались на них, вскрикивая без особого воодушевления — все понимали, что предстояла заурядная схватка до первой крови.

Анастасия рубилась хладнокровно. Не впервые. Она уже прикинула, куда ткнет острием — в правую руку, повыше локтя. И первая кровь будет, и меч эта нахалка не сможет держать пару недель самое малое.

Нехорошую странность происходящего Анастасия поняла быстро, сообразила, что удары Катерины сыплются сплошь рубящие в шею, в голову. А единственный колющий шел в сердце. Первая кровь Катерину никак не устраивала. И действовала она весьма коварно — со стороны ее никак не могли заподозрить в рубке насмерть. Анастасия могла поклясться чем угодно, что герб Катерины ей абсолютно незнаком. Полузабытая родовая месть? Но о таком положено объявлять сразу… Тогда? Снова целит в голову! И опять!

Теперь Анастасия не сомневалась — перед ней весьма искусные в своем ремесле наемные убийцы. Метод испытанный — колющие удары на первую кровь убийца наносит намеренно неуклюже, зная, что они будут отбиты, а в смертельные вкладывает все умение. При надлежащей сноровке можно все сделать так, что никто ничего и не заподозрит, а убийца рано или поздно добьется своего. Случайность. Поединок есть поединок. У Катерины эта сноровка безусловно была. А у Анастасии — нет. Она умела драться либо насмерть, либо на первую кровь. Что-то одно. И если она сейчас начнет отражать серьезные удары всерьез, все рыцари решат, что начала рубиться насмерть как раз Анастасия — и ей согласно кодексу предстоит в случае смерти Катерины драться с большинством здесь присутствующих. Конечно, кто-то из знакомых вступится за нее, но все равно катавасия будет та еще. Так что же делать? Подруга Катерины уже вышла из боя — стоит у стены, зажав кровоточащее запястье. Ситуация нелепейшая — Анастасии предстоит из кожи вон вылезти, чтобы оцарапать противника, который твердо намерен ее убить…

Не парируя удар, она уклонилась, ушла. И снова. И еще раз. Звон и лязг мечей, острое мелькание клинков. Бой. Анастасия краем глаза заметила чье-то удивленное лицо — неужели начинают догадываться и понимать? Что же делать?

А вот что — нужно обернуть против Катерины ее же женственность, то есть силу. Катерина выше, массивнее, а она, Анастасия, наверняка проворнее. Уклоняться. Уходить. Изматывать. Затягивать. Вот так — пируэт на каблуке. И еще. Этот удар парируем, от двух уходим… Пусть дылда злится, недоумевает, уже злится, уже, сейчас откроется… Держи!

Колющий удар по всем правилам фехтовального искусства и непогрешимого кодекса. И темное пятно на голубом рукаве, кровь на запястье противника. И ненавидящие глаза.

Анастасия, тяжело отдуваясь, выпрямилась и отсалютовала мечом:

— Конец, милорды!

И тут же упруго выгнулась в сторону, взмахнув мечом, почти не рассуждая. И успела отбить лезвием, держа его плашмя, короткий кинжал — дружескую любезность от подруги Катерины, неслыханное нарушение кодекса поединков. Нарушительницу уже держали несколько рук, но дело не кончено, что-то нехорошее затевалось — Катерина перебросила меч в левую руку и готова драться, два-три рыцаря явно собираются принять ее сторону, а другие готовы им помешать. Там и сям, в разных углах сверкнули клинки, вот-вот наметятся враждующие пары, вот-вот завяжется нешуточная кутерьма…

— Спокойно, милорды! Первый, кто начнет…

Обнаженные клинки растерянно опускались, а иные так и не покинули ножен. На середину зала вышла с обнаженным мечом Сандра из долины Мину — седые пряди в волосах, суровое женственное лицо пожилого рыцаря, — один из лучших мечей Счастливой Империи и неустанная блюстительница кодекса чести. Гомон стих мгновенно.

— Что-то сдается мне, не похоже все это на честный поединок. Никак не похоже. — Она глянула на подругу Катерины так, что попятилась не только та, но и оказавшиеся рядом. — У вас что, родовая вражда?

— Нет, — хмуро выдавила подруга Катерины.

— Тогда почему? Ты что, не знаешь, что за такие выходки придется предстать перед городским советом рыцарей?

— Знаю, — процедила та сквозь зубы.

— Тогда?

— Я отвечу, — шагнула вперед Катерина. — Потому что такие вместе с их оруженосцами, такие вот мужественные тростиночки, позорят рыцарское сословие!

— Основания? — ледяным тоном спросила Сандра, — Ну же, основания? Рыцарь — это человек из благородного рода, который удостоен золотых шпор и соблюдает кодекс. Редко, крайне редко, но случалось даже, что среди рыцарей оказывались, как это ни покажется нам удивительно, мужчины — потому что по капризу природы уродились женственными и обладали достаточной силой, дабы носить доспехи и владеть мечом. Имя им — амазонки. Как видим, даже мужчины, существа исконно слабого пола, могли быть рыцарями. Почему же чье-то телосложение вызывает такую злобу?

— Потому что она еще и чернокнижник!

— Ложь и клевета, — сказала Анастасия. — Через мои руки прошло исключительно то, что несло на себе Печать Благонадежности жрецов Великого Бре. Старые рукописи нужны мне, чтобы…

Презрительные усмешки Катерины и ее подруги переполнили чашу. Хандра последних дней, недовольство собой, сегодняшняя стычка — все сплелось в безоглядную ярость. Анастасия шагнула вперед. Вытянула руку. Ткнула острием кинжала в мякоть указательного пальца и провела пальцем по лезвию меча, оставив на зеркально блестевшей стали размытую алую полоску. Подняла меч перед собой, эфесом к потолку, острием к полу. Настала гробовая тишина — в уважение к Клятве Железа и Крови, — и в этой невероятной тишине Анастасия произнесла звонко, решительно, чеканя каждое слово: