и трудностями, с вопросами, которые надо обдумывать и принимать по ним решения только взрослым.
Эти люди повидали многое такое, чего Иван не мог даже представить себе, вот почему его проскальзывающее порой ребячество могло казаться им не более как игрой незрелого ума, баловня судьбы, вундеркинда, пока что подающего надежды, но что будет дальше – ещё не совсем ясно.
Всё это промелькнуло в голове КЕРГИШЕТА, и вместо бравады и деланного оптимизма, которыми Иван хотел было отметить своё появление среди них, он негромко поздоровался и сдержанно сказал:
– Я вас, Учители, слушаю. Вот только сделаю себе чай и…
– В холодильнике возьми, – поторопился подсказать Сарый и бросил короткий взгляд на Симона.
В холодильнике Иван нашёл еду по душе и потребности. Симон разделить с ним завтрак отказался, а дон Севильяк, осмотрев припас, выставленный на стол, громко глотнув слюну, скучно произнёс:
– Что тут есть? Одному на зуб – и то не хватит.
– Ваня не обжора какой-нибудь, – заступился Сарый за ученика.
– Вы хотите есть, дон Севильяк? – отодвинув от себя тарелку с нарезанной ветчиной и колбасой, спросил Иван.
– Ничего он не хочет, – опять ответствовал Сарый. – Ты сюда зачем пришёл? – посмотрел он снизу вверх на дона. – Есть?
– А тебе жалко? – грустно прогудел дон Севильяк. – Мог бы подумать и обо мне, если позвал.
– Я тебя не звал! – отрезал Сарый.
Дон Севильяк обиженно засопел, а Сарый насупился. Наступила тишина. Нарушил её Иван.
– Так я могу есть? Или мы всё это с доном…
– Ешь, Ваня, сам, – сказал Симон. – А собрались мы здесь, чтобы сказать тебе кое-что, поскольку ты решился всё-таки войти в Фиман в одиночку.
– Это опасно? – с удовольствием пережевав половину бутерброда и отхлебнув большой глоток чаю, спросил Иван.
– В принципе, нет, – сказал Симон.
– Чепуха это всё, – хмыкнул Сарый.
– Ещё как! – громыхнул дон Севильяк.
Иван откинулся от стола и засмеялся.
Первым его поддержал дон Севильяк – заухал и загремел, потом Учители тоже заразились смехом.
Дон машинально протянул руку и сграбастал содержимое тарелки – его оказалось на один его укус. Он, продолжая смеяться, всё это, не жуя, проглотил и пальцы облизал.
Сарый попытался перехватить его руку, но промахнулся.
Всё это подлило масла в огонь неожиданного веселья.
Они откровенно хохотали. Симон похлопывал ладонями по коленям, а Сарый бил кулаком в железной твёрдости бедро дона Севильяка.
– Классическая ситуация, – наконец смог вымолвить Иван.
– У каждого свидетеля своя версия, – сказал Сарый.
– Да, у каждого свой опыт, – подтвердил Симон.
– Причём тут опыт? – не согласился Сарый. – Надо просто не замечать эти плывущие картинки, тогда и…
– Ты не прав, дорогой.
– Давайте по порядку, – напомнил о себе Иван. – Но прежде я хотел спросить у вас об омоложении. Я там побывал и ничего не почувствовал. А вы говорили…
– А что ты мог почувствовать? – с лёгким пренебрежением спросил Симон. – Вот я – да. Лет на тридцать. Так что могу опять туда долго не ходить.
– Вы там не были тридцать лет?
– Тридцать – не тридцать, а лет двадцать точно там не бывал. Не люблю, скажу честно, туда ходить.
– Но постойте! – воскликнул Иван. – Учитель мой чуть ли не каждую неделю наведывается. Он тогда должен быть уже младенцем.
– Ну, уж, – буркнул недовольно Сарый.
– Ему это не грозит, – сказал Симон.
– Он не омолаживается?
– Почему же. Как видишь, он выглядит значительно моложе меня, а старше лет на триста.
– Как это на триста? – опешил Иван и подозрительно глянул на Симона, потом перевёл взгляд на Сарыя, не разыгрывают ли они его. – Когда же он тогда родился?
– Спроси у него сам. Во всяком случае, где-то в начале девятнадцатого века, наверное.
– То есть? – совсем ошалело посмотрел Иван на Сарыя и сделал движение, словно хотел от него отодвинуться подальше. – В каком году-то?
– Симон знает, а не говорит. А родился я в тысяча восемьсот тридцать четвёртом, – медленно назвал год своего рождения Сарый. Усмехнулся и также неторопливо, словно смакуя, добавил: – Девятнадцатого марта. Вот в каком часу – не знаю, врать не буду, но как будто бы утром.
– Учитель, – только и смог сказать Иван, а сам подумал, что с ним либо играют, либо он сам совсем ничего не соображает. Замямлил: – Но как же?.. Но тогда… Ничего не понимаю! – тряхнул он головой, стараясь стряхнуть наваждение. – А как же?.. Вы же говорили, что из будущего, а теперь… вот…
– Ну и что? – словно о безделице спросил Сарый, явно наслаждаясь произведённым эффектом.
– Как это ну и что? Сейчас у нас только-только начался двадцать первый век… Сейчас не будущее, а вы оттуда. А родились в прошлом. И Вам под тысячу, значит, лет. Это… это…
Симон рядом тяжело передохнул и погладил колени. Он, наверное, хотел что-то сказать, но промолчал.
– Я, Ваня, не из того будущего. – Сарый вытянул вперёд губы, чмокнул ими. – Я, Ваня, обычный перль. Для вашего мира.
– Обычный… Перль. – эхом подхватил Иван.
– И будущее моё там, – продолжал как ни в чём ни бывало Сарый, – а не здесь. Мы с доном Севильяком…
– И дон Севильяк? – откровенно уже разинул рот ученик и безумным взглядом осмотрел названного.
– Да, мы с доном Севильяком, – спокойно продолжил Сарый, не замечая круглых от удивления глаз ученика, – настоящие перли в этом мире. Но… из разных миров. Просто однажды мы с ним счастливо встретились в поле ходьбы, а чуть позже, так же счастливо – с Симоном. Наверное, провидение двигало нами в те мгновения. Мы встретились, неторопливо выяснили, кто мы есть и не испугались довериться друг другу. Вот почему…
Симон предостерегающе поднял руку, пытаясь остановить Сарыя. Иван заметил его движение.
– Да говорите вы! – с досадой и вызовом воскликнул он. – Ещё одна тайна, до которой вы меня пока не хотите допустить?
– Теперь уже не тайна, Ваня, для тебя, – сказал Сарый и обменялся взглядом с Симоном. – Но Симон прав. Мы втроём храним молчание о нашем происхождении уже многие годы. Тут дело в том, что… Ты же помнишь свою первую встречу с аппаратчиками?
Иван кивнул.
– Они меня посчитали за перля.
– И испугались. Так что если и есть тайна, то в том, что мы никому не говорим о своей принадлежности к параллельным мирам. Как, кстати, и другие.
– То есть, – озарился догадкой Иван. – Среди ходоков могут быть на легальном положении другие перли? Но Вы, Симон как-то мне говорили…
– Всё, что я тебе тогда говорил, остаётся в силе. Перли бывают разные. Ты для нас – тоже перль.
– Но-о… А-а… кто ещё?
– Кто же тебе это скажет? Да и я зря поведал тебе о том. Тем более, что… – Сарый исподлобья посмотрел на Симона, застывшего в царской позе. – Не все перли, Ваня, если они есть среди нас, просто перли. Есть охотники за ходоками.
– Час от часу не легче! – проговорил Иван. – Дигона какая-то неведомая секта могла лишить ориентации в поле ходьбы. Теперь вот перли-охотники на нашу голову. – Он помолчал. – Мешок Сола… Был… Что
